АЛЕКСАНДР ИСАЕВИЧ СОЛЖЕНИЦЫН                   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ

 

Глава 16 — В ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ

 

Троцкий как-то похвастался, что «даже» в своём реввоенсоветском вагоне в Гражданскую войну он «находил время» знакомиться с новинками французской литературы.

И ведь — не заметил, что сказал. Не время он находил, а — место в сердце, оставался у него такой объём в сердце между воззваниями «к революционным морякам» или насильно собранным красноармейским частям — и брошенным приказом расстрелять каждого десятого в дрогнувшей части, а уж смотреть исполнение он не оставался.

На обширных равнинах России он вёл кроволитную войну, нисколько не затронутый небывалыми страданиями жителей этой страны, её болями, — он проносился выше, выше всего этого, на крыльях интернационального упоения.

Февральская Революция была революция российская: как ни безоглядна, ошибочна и пагубна — она не стремилась расстрелять всю прежнюю жизнь, уничтожить всю прежнюю Россию. А сразу же от Октября — революция обернулась интернациональной, и сокрушительницей по преимуществу, — питалась она пожиранием, уничтожением того строя, который оказался под рукой: что построено — всё разрушить; что выращено — реквизировать; кто сопротивляется — расстрелять. Красные заняты были лишь великим социальным экспериментом, рассчитанным на повторение, расширение и международное воплощение.

Такой лёгкий, с наскоку, Октябрьский переворот разворошился в лютую трёхлетнюю Гражданскую войну, — и несла она неисчислимые кровавые беды всему населению России.

На бесчеловечный замысел и опыт красных наслаивалась и многонациональность бывшей Империи, и пушечная отдача прошедшей Великой войны. Во время первой Французской революции на территории однонациональной Франции, кроме короткого вторжения враждебных войск, никакие иностранцы не действовали, — та революция и все её ужасы так и были от начала до конца национальными. В нашей революции — ещё отдельную страшную печать наложило это многонациональное беснование: обильное участие красных латышей (российских подданных), да бывших немецко-австрийских военнопленных, ещё сведенных целыми полками, как мадьяры, и даже немалого числа китайцев. Конечно, главную боевую массу красных составляли русские же — одни загнанные террором расстрельных мобилизаций, другие в обезумелой вере, что завоёвывают себе счастливое будущее. И в этой пестроте никак не теряются евреи, тоже российские подданные.

Политически активная часть российского еврейства, поддержавшая гражданскую власть большевиков в конце 1917, — теперь также решительно шагнула и в военные структуры большевиков. В годы, первые после Октября, в угаре интернационализма, власть в этой огромной стране сама шла в руки прильнувшим к большевизму — и ошеломляла их открывшейся своей безграничностью; и они (во имя высоких идеалов, конечно, а кто — и низких, «упорство фанатизма у одних, умение приспособляться у других»1) стали пользоваться этой властью без оглядки, без боязни контроля. Вообразить, что Гражданская война уже в 1919 запалит по всему Югу небывалые по жестокости и по жертвам еврейские погромы — тогда никому не было дано.

О том, что значила многонациональная война, можем судить по красному погрому при подавлении кронштадтского восстания в марте 1921. Пишет известный эсер и социолог: «Три дня латышское, башкирское, венгерское, татарское, русское, еврейское и международное отребье, свободное от всех ограничений, обезумевшее от кровавой похоти и спиртного, убивало и насиловало»2.

А вот — от рядовых воспоминателей. На Крещение 1918 года в Туле из ворот кремля выходит православный крестный ход — а «интернациональный отряд» расстреливает его.

Но хоть и с беспощадными интернациональными отрядами, а одной «красной гвардией» уже было не обойтись. Большевицкой власти требовалась регулярная армия. В 1918 году «Лев Троцкий с помощью Склянского и Якова Свердлова сформировал Красную армию». В её рядах «сражалось много евреев. Несколько подразделений Красной армии состояли целиком из евреев, как, например, бригада под командованием Иосефа Фурмана»3. В командном составе РККА доля евреев выросла в объёмное и значимое участие, продолженное многими годами и после Гражданской. Участие это исследовалось несколькими еврейскими авторами и энциклопедиями.

В 80-е годы израильский исследователь Арон Абрамович, используя многие советские издания, — «50 лет Вооружённых Сил СССР», Советскую Историческую Энциклопедию, сборники «Директив командования фронтов Красной Армии» и другие, — составил подробные именные перечни участия именно и только евреев на командных постах Красной армии, начиная с Гражданской войны и включая Вторую Мировую войну, с указанием и дат, от которой по которую данный командир занимал данный пост.

 

 Перелистаем страницы, отведенные А. Абрамовичем Гражданской войне4. Это — обширные списки, начиная с членов Реввоенсовета Республики (кроме Троцкого и Э. Склянского — состояли там А. Розенгольц, Я. Драбкин-Гусев). По приказу Троцкого «были образованы фронты с их штабами, а также новые армии», и «почти во все Реввоенсоветы фронтов и армий входили евреи» (перечисляет наиболее известных: тут Д. Вайман, Е. Пятницкий, Л. Глезаров, Л. Печерский, И. Славин, М. Лисовский, Г. Биткер, Бела Кун, Бриллиант-Сокольников, И. Ходоровский). — Ещё раньше, в начале Гражданской войны, «Чрезвычайный штаб Петроградского военного округа» возглавил Урицкий, а в петроградский Комитет революционной обороны вошли: Свердлов (председатель), Володарский, Драбкин-Гусев, Я. Фишман (от левых эсеров), Г. Чудновский. В мае 1918 среди 11 комиссаров военных округов стали два еврея: Московского — Е. Ярославский-Губельман, Ярославского — С. Нахимсон. — Были евреи на протяжении войны и командующими армиями: 3-й, а затем 7-й армиями Восточного фронта — М. Лашевич, 3-й Западного — В. Лазаревич, 8-й Южного — Г. Сокольников, 9-й — Н. Соркин, 14-й — И. Якир. «Начальниками штабов армии были...», «в реввоенсоветах армий один или два из трёх его членов были евреями» (и перечисляются, во всех двадцати армиях). — «Командирами (начальниками) дивизий были евреи...» (длинный перечень): «военкомами дивизий были...» (то есть военными комиссарами, идейное руководство, перечень втрое длинней); «начальниками штабов дивизий были...» (большой перечень). — «Командирами бригад...», «комиссарами бригад...»; «командирами полков и отрядов...» (список короткий). «Начальниками политотделов...»; «председателями Ревтрибуналов были...»; «особенно велик был процент евреев среди политработников всех звеньев Красной Армии...». — «Видную роль играли евреи в снабжении фронтов, армий и дивизий. Назовём некоторых...»; «евреи занимали крупные должности и в военной медицине: начальников санитарных управлений фронтов и армий, старших врачей соединений, частей...». А «те евреи, которые... стали командирами соединений, частей и подразделений, выделились своей отвагой, героизмом и полководческим мастерством»; однако «обзорный характер этой главы не позволяет дать подробные описания подвигов красноармейцев, командиров и политработников — евреев». (В списке командармов исследователь упустил ещё Тихона Хвесина — он последовательно командовал 4-й армией Восточного фронта, 8-й армией Южного, донской группой войск, затем 1-й армией Туркестанского фронта5.)

О некоторых командирах добавляет или поясняет Российская Еврейская энциклопедия. (Тут, может быть, место сказать о ней. Начатая в 1994 году, в новые беззапретные времена, она сделала честный выбор: писать без утайки обо всём — и о том, что нынче не составляет гордости.)

Драбкин-Гусев с 1921 года стал начальником Политуправления и всей Красной армии, потом возглавлял Истпарт, был видной фигурой в Коминтерне, похоронен в кремлёвской стене. — Михаил Гаскович-Лашевич после многих реввоенсоветов командовал Сибирским военным округом, был 1-й зампред Реввоенсовета СССР (но похоронен лишь на Марсовом поле). — Израиль Разгон перебыл и военкомом штаба Петроградского округа (подавлял кронштадтское восстание), потом командовал Бухарской Красной армией (подавление среднеазиатского восстания), был и в штабе Черноморского флота. — Борис Гольдберг — губвоенком Томской области, потом Пермской, потом Приволжского военного округа и командующий Запасной Армией Республики; позже «один из создателей советской гражданской авиации», — Модест Рубинштейн — зампред Военно-Революционного комитета Особой армии, начальник политотдела армейской группы войск. — Борис Иппо — начальник Политуправления Черноморского флота. (Позже переведен в Политуправления Балтийского флота, Туркестанского фронта, начальник Политуправления Среднеазиатского военного округа, затем Кавказской армии.) — Михаил Ланда — начальник политотдела армии, потом зам. нач. Политуправления РККА (потом — начальник Политуправления Белорусского военного округа, потом Сибирского). — Лев Берлин — комиссар волжской военной флотилии (потом — в Политуправлении Крымской армии, потом — Балтийского флота)6.

А сколько действовало ярких фигур меньшего командного масштаба? Недавний скромный подмастерье в часовой мастерской Свердлова-отца Борис Скундин — в Гражданскую войну развернулся военкомом дивизии, комиссаром штаба армии, политинспектором фронта, наконец — зам. нач. политотдела 1-й Конной армии. — Или Авенир Ханукаев: командир партизанского отряда, в 1919 преданный суду ревтрибунала за бандитизм при захвате Ашхабада, оправдан, и в том же 1919 — политуполномоченный Турккомиссии ВЦИК-СНК по Кашгарии, Бухаре и Хиве. — Моисей Винницкий («Мишка-Япончик»). Ещё с 1905 то в отряде еврейской самообороны, то возглавлял шайку налётчиков, освобождён с каторги Февралём — возглавил еврейскую боевую дружину в Одессе, но и — одесский криминальный мир. В 1919 — в Красной армии командир батальона особого назначения и командир стрелкового полка, «сформированного из анархистов и уголовников». Но и расстрелян (своими). — Не упущен и военком Исай Цалькович: в 1921 при подавлении Кронштадтского восстания он командовал сводной ротой курсантов7.

Видим и незаурядных женщин в командных должностях: Надежду Островскую, из председательницы Владимирского губкома — до начальника политотдела 10-й армии. — И Ревекку Пластинину — Архангельский губревком, губком, о ней — чуть ниже. — Сюда ли отнести Цецилию Зеликсон-Бобровскую (в юности — швея в Варшаве, в Гражданскую войну — заведующая военным отделом МК РКП?8 — А ещё же фурия Евгения Бош. И сестра её Елена Розмирович.

Или, вот, привыкли мы, советские, к звучанию: «корпус Червонного казачества». Но то не было казачество, обратившееся к красному сознанию, а бандитское (переодевались для обмана и в форму белых), образованное изо всех наций, до румын и китайцев, с целым латышским кавалерийским полком, с русским командиром Виталием Примаковым, а политотдел корпуса возглавлял И.И. Минц (во 2-й дивизии Исаак Гринберг), начальником штаба — С. Туровский, оперативную часть штаба — А. Шильман, редактор дивизионной газеты — С. Давидсон, адм. отдел штаба — Я. Рубинов9.

 

Но взялись перечислять — оглядимся же и по знаменитым верхам Красной армии, неувядающие имена: Владимир Антонов-Овсеенко, Василий Блюхер, Семён Будённый, Клим Ворошилов, Борис Думенко, Павел Дыбенко, Олеко Дундич, Дмитрий Жлоба, Василий Киквидзе, Епифан Ковтюх, Григорий Котовский, Филипп Миронов, Михаил Муравьёв, опять же Виталий Примаков, Иван Сорокин, Семён Тимошенко, Михаил Тухачевский, Иероним Уборевич, Михаил Фрунзе, Василий Чапаев, Ефим Щаденко, Николай Щорс. А пожалуй, обошлись бы они и без евреев?

Да ведь и сотни и тысячи — русских генералов и офицеров, из императорской армии, кто служил в Красной армии большевикам, пусть не в политотделах (туда их не приглашали), но тоже на немалых постах (правда, с комиссаром у затылка, многие — под угрозой расправы с семьями, особенно при военно-тактических неудачах), и принёс им неисчислимую пользу, может быть даже решающий вклад в победу красных. Да «одних офицеров генерального штаба чуть ли не половина осталась у большевиков»10.

Не упустим и первоначальную, губительную восприимчивость русских крестьян (далеко не всех, конечно) к большевицкой пропаганде. Шульгин отметил без смягчений: «"Смерть буржуям" потому так удалась в России, что запах крови пьянит, увы, слишком многих русских; и сатанеют они, как звери»11.

Однако не занесёмся же и в неоглядную крайность, вроде: «Наиретивейшими стрелками в чрезвычайках... являются вовсе не какие-то "ритуальные евреи", а недавние верные слуги престола, генералы и офицеры»12. Стали бы их там терпеть, в ЧК! Туда их приглашали только самих под расстрел. Но что за запальчивость? Те евреи, что служили в ЧК, — конечно были не «какие-то ритуальные», а молодые «идейные», с революционным мусором в голове. Да, наверное, и не стрелками они служили по большей части — а следователями.

Созданная в конце 1917, ЧК мгновенно налилась силой и уже с начала 1918 наводила смертный ужас на всё население. Вот эта Чрезвычайка и начала Красный Террор, начала задолго до официального объявления 5 сентября 1918: начала от момента своего создания в декабре 1917 и продолжала много позже конца Гражданской войны. Уже в январе 1918 действовала «смертная казнь на месте без суда и разбирательства». Дальше пошёл захват сотен, потом и тысяч ни в чём не повинных заложников, массовые ночные расстрелы их или утопление целыми баржами. Историк С.П. Мельгунов, сам посидевший под топором в тюрьмах ЧК, незабываемо отразил всю эпопею Красного Террора в своей знаменитой книге. «Не было города, не было волости, где не появлялись бы отделения всесильной всероссийской Чрезвычайной Комиссии, которая отныне становится основным нервом государственного управления и поглощает собой последние остатки права»; «не было места [в РСФСР], где бы не происходили расстрелы»; «одним словесным распоряжением одного человека [Дзержинского] обрекались на немедленную смерть многие тысячи людей». А и в случае разбирательства — открыто предписывалось (М. Лацис в бюллетене «Красный Террор» от 1 ноября и в «Правде» от 25 декабря 1918): «Не ищите на следствии материала и доказательства того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого». Мельгунов отмечает: «Лацис отнюдь не был оригинален, копируя лишь слова Робеспьера в Конвенте... о массовом терроре: "чтобы казнить врагов отечества, достаточно установлять их личность. Требуется не наказание, а уничтожение их"». Установки центра подхватываются «Еженедельниками ВЧК» по всей России, Мельгунов много цитирует их: «В Киеве печатается "Красный меч"... читаем в статье редактора Льва Крайняго: "Для нас нет и не может быть старых устоев морали и гуманности, выдуманных буржуазией"... "Объявленный красный террор, — вторит ему тут же некто Шварц, — нужно проводить по-пролетарски... Если для утверждения пролетарской диктатуры во всём мире нам необходимо уничтожить всех слуг царизма и капитала, то мы перед этим не остановимся"»13.

Это был целенаправленный, наперёд задуманный и многолетний Террор. Мельгунов приводит и предположительные (точные были практически недоступны в те годы) цифры жертв, «небывалый размах убийств». — Но, «пожалуй, эти ужасы... по количеству жертв бледнеют перед тем, что происходило на Юге после окончания гражданской войны. Крушилась Деникинская власть. Вступала новая власть, и вместе с нею шла кровавая полоса террора мести, и только мести. Это была уже не гражданская война, а уничтожение прежнего противника». Волнами — облавы, обыски, новые облавы и аресты. «Берутся целые камеры из тюрем и поголовно расстреливаются... Действует пулемёт, ибо жертв слишком много, чтобы расстреливать по одиночке»; «казнят 15-16-летних детей и 60-летних стариков». Из объявления ВЧК в октябре 1920 на Кубани: «Станицы и селения, которые укрывают белых и зелёных, будут уничтожены, всё взрослое население расстреляно, всё имущество — конфисковано». После ухода Врангеля «Крым назывался "Всероссийским Кладбищем"» (расстреляно по разным исчислениям 120 и даже до 150 тысяч). «В Севастополе не только расстреливали, но и вешали; вешали даже не десятками, а сотнями», был «Нахимовский проспект увешан трупами... арестованных на улице и тут же наспех казнённых без суда». Террор в Крыму продолжался и в 192114.

Но сколь ни углубляться в историю ЧК, Особотделов, ЧОНов — слишком много деяний и имён останутся навсегда неизвестными, засыпанные прахом истлевших свидетелей и пеплом сожжённых большевицких документов. Хотя и сохранившиеся избыточно красноречивы. Вот в архиве Троцкого в Колумбийском университете — копия секретной «Выписки из протокола заседания Политического Бюро ЦК РКПб» от 18 апреля 1919.

«Присутствовали тт. Ленин, Крестинский, Сталин, Троцкий.

Слушали: ...3. Заявление т. Троцкого о том, что огромный процент работников прифронтовых Ч.К., прифронтовых и тыловых исполкомов и центральных советских учреждений составляют латыши и евреи, что процент их на самом фронте сравнительно невелик и что по этому поводу среди красноармейцев ведётся и находит некоторый отклик сильная шовинистская агитация и что, по мнению т. Троцкого, необходимо перераспределение партийных сил в смысле более равномерного распределения работников всех национальностей между фронтом и тылом.

Постановили: Предложить т. Троцкому и Смилге составить соответствующий доклад, как директиву Ц.К., комиссиям, распределяющим силы между центральными и местными организациями и фронтом»15.

Но худо верится, чтобы то совещание дало результат. Современный исследователь, первым обратившийся к «проблеме роли и места евреев (как и представителей других национальных меньшинств) в советском аппарате», выводит на основе открывшихся архивных материалов, что «на начальном этапе деятельности карательных органов, в эпоху красного террора, национальные меньшинства составляли около 50% центрального аппарата ВЧК. При этом доля [их] на ответственных должностях в аппарате достигала 70%»16. Автор приводит статистические данные на 25 сентября 1918 года: среди национальных меньшинств, на фоне множества латышей и изрядного числа поляков, весьма заметны и евреи, особенно среди «ответственных и активных сотрудников ВЧК», комиссаров и следователей. Например, среди «следователей отдела по борьбе с контрреволюцией — наиболее важного в структуре ВЧК — половину составляли евреи»17.

 

Вот, по данным Российской Еврейской Энциклопедии, несколько чекистов самого раннего призыва, с их послужными списками18.

Скромный Вениамин Герсон с 1918 в ЧК, с 1920 — личный секретарь Дзержинского. — Уже упомянутый Израиль Леплевский из бундовцев в 1917 примкнул к большевикам, с 1918 в ЧК, начальник Подольского губотдела ГПУ, потом Одесского Особотдела. (А поднимался и до начальника ОГПУ СССР! потом — нарком внутренних дел БССР и УССР.) — Зиновий Кацнельсон: сразу после Октября в ЧК; начальник Особотделов нескольких армий, потом всего Южного фронта, потом в верхушке самого ВЧК, затем председатель Архангельской губ. ЧК, Закавказской ЧК, Северокавказского ГПУ, Харьковского ГПУ, зам. наркома внутренних дел Украины, зам. начальника ГУЛага. — Соломон Могилевский. Уже в 1917 — председатель Иваново-вознесенского трибунала, с 1918 руководит Саратовской ЧК; и снова в трибунале, теперь армейском; и зам. следственной частью МЧК; начальник иностранного отдела ВЧК; председатель Закавказской ЧК.

Задумывался ли о масштабах своих действий Игнатий Визнер, ведя следствие по делу Николая Гумилёва? Когда ему? Он служил и в Особотделе при президиуме ВЧК, создал Брянскую ЧК, был следователем по делу Кронштадтского мятежа — и особоуполномоченный Президиума ВЧК-ГПУ по особо важным делам. — Или Лев Левин-Вельский, недавний бундовец: в 1918-1919 председатель Симбирской губ. ЧК, потом нач. Особотдела 8-й армии, потом председатель Астраханской губ. ЧК, с 1921 — полпред ВЧК на Дальнем Востоке, с 1923 — полпред ОГПУ в Средней Азии, с начала 30-х — в Московском управлении ОГПУ. (Далее — и зам. наркома внутренних дел СССР.)

Вот Наум (Леонид) Этингон: в ЧК с 1919, председатель Смоленской губ. ЧК (дальше в Башкирском ГПУ, ещё позже — организатор убийства Троцкого). — Исаак (Семён) Шварц, в 1918-1919 первый председатель Всеукраинской ЧК. — А на смену ему Яков Лившиц, в 1919 — начальник секретно-оперативного отдела Киевской губ. ЧК и зампред её, потом зампред Черниговской губ. ЧК, Харьковской губ. ЧК; начальник оперативного штаба Всеукраинской ЧК; в 1921-1922 — председатель Киевской губ. ЧК.

Знаменитый Матвей Берман. Начал с уездной ЧК на Северном Урале, в 1919 пом. нач. Екатеринбургской губ. ЧК, с 1920 председатель Томской, с 1923 — Бурят-монгольской, с 1924 зам. нач. ОГПУ всей Средней Азии, с 1928 нач. Владивостокского ОГПУ, с 1932 — начальник всего ГУЛага, с 1936 — и зам. наркома НКВД. (У него и брат Борис, пошёл в Органы с 1920, с 1936 — зам. нач. внешней разведки НКВД.) — Много послужил отождествлению образа еврея и чекиста и «солдатский вождь» 1917 года Борис Позерн, комиссар Петрокоммуны, вместе с Зиновьевым и Дзержинским подписал 2 сентября 1918 воззвание о «красном терроре». — (Упущен Энциклопедией Александр Иоселевич, секретарь ПетроЧека, в сентябре 1918 подписавший вслед за Глебом Бокием списки расстреливаемых в порядке того Красного Террора.)

Есть и более чем известные — Яков Агранов, чекист, феноменально успешливый в расправах, — издумщик «таганцевского заговора» (и убийца Гумилёва), направлявший и «жестокие допросы участников Кронштадтского восстания». — Тоже общеизвестен и Яков Блюмкин — участвовал в убийстве немецкого посла (1918), арестован, амнистирован, затем в секретариате Троцкого, затем в Монголии, в Закавказьи, на Ближнем Востоке, расстрелян в 1929 году.

 

А за каждым организатором ЧК ещё сколько же было привлечённых в штат... И встречались с ними на допросах, в подвалах и на расстрелах — сотни и тысячи невинных людей.

Среди которых — находим и евреев. При массовом коммунистическом ударе по «буржуазии» это были в основном торговцы. «В Малоархангельском уезде одного торговца (Юшкевича) коммунистический отряд за невзнос налога посадил на раскалённую чугунную плиту печки». (Там же: крестьян, не выполнивших продразвёрстку, опускали на верёвках в колодцы, «топить», а то, за невзнос революционного налога, превращали людей в ледяные столбы — это где кто как выдумает.)19 — Приводит и Короленко случай, как Мельники Аронов и Миркин были бессудно расстреляны за то, что нарушили несуразную коммунистическую цену на муку20. — Ещё и такой пример. Бывший киевский губернатор Суковкин в 1913 выступил в защиту Бейлиса. С приходом красных арестован. Тысячи киевских евреев подписали прошение в его защиту — но ЧК расстреляла его.

Как же объяснить, что население России — в целом — сочло новый террор «еврейским террором»? Ведь сколько и ни к чему не касавшихся евреев обвинены так? Почему и в красных рядах, как мы прочли, и в белых, вообще у народа, — отложилось впечатление, что чекисты и евреи — едва ли не одно и то же? И кто виновен в таком впечатлении? — Многие, в том числе и Белая армия, о чём ниже. Но никак не в последнюю очередь сами те чекисты, кто ревностной службой в верхушке ЧК послужил такому отождествлению.

Сегодня звучат горькие жалобы — ведь к власти прильнули не только же те евреи? и почему ожидать от тех евреев-чекистов поведение снисходительнее остальных? Справедливо. Но эти возражения не изменят горькой несомненности: к тем чекистам-евреям, в то время верховным, по положению и чинам, представителям российских евреев (как страшно это ни звучит), прикатила власть в неслыханных размерах, каких эти чекисты ещё недавно и вообразить не могли. И эти (не избранные своим народом) его представители не нашли в себе самоудержания, проверяющей трезвости — опомниться, остановиться, устраниться. По пословице: ах, не торопись хватать, одуй пальцы! А еврейский — хотя не избиравший тех чекистов — народ, еврейская городская, уже многочисленная и активная общественность (были же среди них и благоразумные старики?!) тоже не сумели остановить их: ведь мы же — малое меньшинство в этой стране. (Да уже в те годы кто слушался стариков!)

Г. Ландау пишет: «Деклассирование, опрокинув все органические слои еврейства, уничтожило внутренние силы сопротивления и даже устойчивости, бросив и их под колесницу торжествующего большевизма». И находит, что, помимо идей социализма, сепаратистского национализма и перманентной революционности, «поразило нас то, чего мы всего менее ожидали встретить в еврейской среде, — жестокость, садизм, насильничанье, казалось чуждое народу, далёкому от физической воинственной жизни; вчера ещё не умевшие владеть ружьём, сегодня оказались среди палачествующих головорезов»21.

Вот ещё о вышеупомянутой Ревекке Пластининой-Майзель из Архангельского губревкома: «Знаменитая жестокостью по северу России... [она] добровольно "дырявила затылки" и лбы... расстреляла собственноручно свыше ста человек». И тут же «о Баке, который за свою молодость и жестокость носил название "кровавого мальчика"» — сперва «в Томске, потом председатель губернской "чрезвычайки"» в Иркутске22. (А Пластинина свою карьеру пронесла и вплоть до Верховного Суда РСФСР, где состояла в 1940-х годах 23.) — Кто-то вспомнит карательный отряд Мандельбаума на архангельском севере, кто-то — отряд «Мишки-Япончика» на Украине...

И — чего ожидать от тамбовских крестьян, если в мрачном логове тамбовского губкома, в разгар подавления великого крестьянского восстания в этой срединно-русской чернозёмной губернии, вдохновители хлебной развёрстки, секретари губкома — П. Райвид и Пинсон, а зав. отделом пропаганды Эйдман? (Здесь же и А.Г. Шлихтер, мы помним его по Киеву 1905 г., — теперь председатель губисполкома.) Тамбовский губпродкомиссар, который непомерным отбором хлеба и вызвал восстание, — Я. Гольдин, а прославившийся начальник продотряда, поровший крестьян за несдачу, — Н. Марголин. (Да — и казнил.) По словам Какурина, начальника штаба у Тухачевского, полномочным представителем ВЧК по Тамбовской губернии в те месяцы был — Лев Левин. — Да не одни же евреи, разумеется! Но если с февраля 1921, когда за подавление восстания взялась сама Москва, верховное руководство подавлением, «Межведомственную комиссию по борьбе с бандитизмом», возглавил Эфраим Склянский, тамбовский крестьянин узнавал то из прокламаций и делал свои выводы.

Что говорить тогда о донском геноциде, — а в нём сотни тысяч уничтоженных донских казаков, возрастного цвета мужского казачества. С той историей, с теми счётами, что лежали между евреем (революционным) и казаком, — что ожидать и от казацкой памяти?

В августе 1919 Добровольческая армия вошла в Киев, раскрыла несколько чрезвычаек, ещё недавние трупы расстрелянных; именные списки их, составленные по траурным объявлениям, помещённым в возобновлённом «Киевлянине», приводит Шульгин24, — это почти сплошь славянские имена; притом расстреливался «русский отбор». О киевской чрезвычайке и её командном составе можно прочесть в материалах «Особой Следственной Комиссии на Юге России» (показания арестованного в Киеве следователя ЧК)25: «Число сотрудников "чека" колебалось от 150 до 300... процентное отношение евреев к остальным сотрудникам "чека" равнялось 75:25, а командные должности находились почти исключительно в их руках». Из 20 членов Комиссии, т.е. головки, решавшей людские судьбы, 14 были евреи. «Все арестованные содержались или при "чека", или в Лукьяновской тюрьме... Для расстрела был оборудован специальный сарайчик — при доме на Институтской, № 40, уг. Левашевской, куда перешла с Екатерининской "губчека". В этот сарайчик палач (...а иногда "любители" из чекистов) заводил совершенно нагою свою жертву и приказывал ей лечь ничком. Затем выстрелом в затылок кончал со своею жертвой. Расстрелы производились из револьверов (чаще всего Кольты). Но ввиду стрельбы на близком расстоянии обыкновенно от выстрела черепная коробка казнённого разлеталась в куски... Следующая жертва приводилась тем же порядком и укладывалась рядом... Когда число жертв превышало... вмещаемое сарайчиком, то новые жертвы укладывались на прежде казнённых или расстреливались при входе в сарайчик... Все жертвы шли на казнь обыкновенно не сопротивляясь».

О том и «шелестела народная молва». — Вот петроградская сцена, приводимая Ремизовым (с его ревдемократическим прошлым никак его в антисемитизме не заподозрить): «Тут недавно возле Академии ученье было, один красноармеец и говорит: "Товарищи, не пойдёмте на фронт, всё это мы из-за жидов дерёмся!" А какой-то с портфелем: "Ты какого полку?" А тот опять: "Товарищи, не пойдёмте на фронт, это мы всё за жидов"! А с портфелем скомандовал: "стреляйте в него!" Тогда вышли два красноармейца, а тот побежал. Не успел и до угла добежать, они его настигли, да как выстрелят — мозги у него вывалились и целая лужа крови»26.

И у кронштадтского восстания уже был антиеврейский характер (и тем более оно было обречено): уничтожали портреты Троцкого и Зиновьева, но не Ленина. И объясняться с кронштадтцами Зиновьев не посмел поехать — разорвут. Послали Калинина.

В феврале 1921 и в Москве были рабочие забастовки — и с лозунгом: «Долой коммунистов и евреев!»

Мы уже упоминали, что большинство российских социалистов, а среди них было множество евреев, в Гражданской войне были, конечно, за Ленина, а не за Колчака, и многие из них прямо воевали за большевиков. (Например, бундовец Соломон Шварц: при Временном правительстве — директор департамента в одном из министерств, в Гражданскую — добровольцем в Красной армии, не указал, в каком чине, потом — эмигрировал, за границей опубликовал одну, вторую книгу о положении евреев в СССР, суждения его мы ещё будем приводить.)

И казалось так, что не только евреи-большевики, но будто и всё еврейство в целом избрало свою сторону в Гражданской войне: красных. Сказать — на этот выбор их ничто не толкнуло? Нельзя. Сказать — другого выхода не было? Тоже нет.

В том же Киеве Шульгин описывает грандиозный Исход, на Покров, 1 октября 1919, — из города, обречённого к сдаче большевикам, — исход одних русских, с котомками, пешком, через днепровские мосты; предполагает он, что — тысяч шестьдесят. А «евреев не было в этом исходе: их не заметно было среди этих многих тысяч русских (мужчин, женщин и детей), с узелками в руках струившихся через великолепный Цепной мост, под грустной сеткой дождя». А было тогда евреев в Киеве, пишет Шульгин, свыше 100 тысяч. И ведь сколько же в Киеве было богатых и богатейших евреев — не ушли, остались ждать большевиков. «Евреи не захотели разделить нашу судьбу. И этим провели между собой и нами новую и, может быть, самую глубокую борозду»27.

Сходно — и во многих других местах. По свидетельству эсера С. Маслова: «Это действительно факт, что в городах южной России, особенно в городах правобережной Украины, по многу раз переходивших из рук в руки, появление советской власти наибольшую радость и наиболее показное сочувствие вызывало в еврейских кварталах, нередко только в них одних»28.

Современный американский историк (Брюс Линкольн, автор большого труда о нашей Гражданской войне) «сказал, что вся украинская Чека почти на 80% состояла из евреев», и это «объясняется тем, что до прихода красных там не прекращались жестокие погромы, самые кровавые со времён Богдана Хмельницкого»29. — К погромам мы сейчас перейдём, но невозможно не отметить, что временная последовательность была зримо обратная: эти 80% состояли в ЧК уже в 1918, к началу 1919, — петлюровские же погромы раскатились в течении, на протяжении 1919 года (погромы от белых — с осени того года).

Однако невозможно найти ответа извечному вопросу о том, кто виноват, кто довёл до гибели. Объяснять действия киевского ЧК тем только, что три четверти там были евреи, — разумеется, неверно. Но тут — опять же вопрос и для еврейской памяти и осмысления.

И были, были в те годы евреи, взывавшие к своим соплеменникам в попытке высокого осмысления трагедии, постигшей Россию, а вместе с ней — и русское еврейство. В воззвании «К евреям всех стран!» эта группа авторов пишет в 1923 году: «Непомерно рьяное участие евреев большевиков в угнетении и разрушении России... вменяется нам в вину… Советская власть отождествляется с еврейской властью, и лютая ненависть к большевикам обращается в такую же ненависть к евреям... [Мы] исходим из твёрдого убеждения, что и для евреев, как и для всех населяющих Россию племён, большевики есть наибольшее из возможных зол, что бороться всеми силами против владычества над Россией всесветного сброда — святой долг наш: перед человечеством, перед культурой, перед Родиной и еврейским народом»30. — Но в еврейской общественности «эти выступления были встречены великим возмущением»31. (Об этом — в следующей главе.)

 


 

Гражданская война отчасти переливалась и за границы России. Скажем немного и об этом (хотя события в Европе — вообще за пределами этой книги).

Пошли большевики в Польшу в 1920. (Тут — они вспомнили и ловко обернулись использовать русский «национальный порыв и национальное воодушевление», о чём была передовица Нахамкиса-Стеклова в «Известиях»32.) И в Польше, видимо, еврейское население встречало Красную армию горячо. По советскому источнику: в боях против поляков под Минском участвовали целые батальоны еврейских рабочих33. — И Еврейская энциклопедия: «Поляки неоднократно обвиняли евреев в поддержке их противников, в "антипольских", "пробольшевистских" и даже "проукраинских" настроениях». Во время советско-польской войны многие евреи «были убиты [польской армией] по обвинению в шпионаже в пользу Красной армии»34. — Впрочем, вспомним и обвинения евреев в шпионаже русским командованием во время войны, в 1915, — так и здесь могли быть преувеличения.

Для Польши Советы наскоро сформировали революционное «польское правительство», во главе с Ф. Дзержинским. Тут были и Ю. Мархлевский и Ф. Кон. Конечно, они были окружены и специалистами по «мокрым» делам, и пылкими пропагандистами. (В числе таких видим недавнего провизора из Могилёва А.И. Ротенберга. После несостоявшегося в Польше красного переворота вскоре он, с Бела Куном и Залкинд-Землячкой, поехал смертно «чистить» Крым. А в 1921 — ещё на славную работу, «чистить» Грузию, опять же во главе с Дзержинским. С 20-х годов на 30-е — Ротенберг был начальником НКВД Москвы.)

Да Красная Революция перетекала не только в Польшу, но и — в Венгрию, но и в Германию. Пишет американский исследователь: «и на востоке, и в центре Европы на интенсивность и стойкость антисемитских предрассудков существенное влияние оказало участие евреев в революционном движении». «В начале 1919 года Советы, руководимые, в основном, евреями, начали восстания в Берлине и Мюнхене», и «в тогдашней германской компартии... доля активистов-евреев... оказалась непропорционально высокой», хотя «еврейская община в целом поддерживала эту партию весьма незначительно». — «Из 11 членов ЦК четверо были евреями с университетским образованием», среди них Роза Люксембург, которая в декабре 1918 писала: «Во имя величайших целей человечества девиз по отношению к нашим врагам: палец в глаз, колено на грудь»! Восстание в Мюнхене было возглавлено евреем «богемного вида» — театральным критиком Куртом Эйснером. Он был убит, но к власти, в консервативно-католической Баварии, пришло «новое правительство левых интеллектуалов-евреев, которое провозгласило "Баварскую Советскую республику"» (Г. Ландауэр, Э. Толлер, Э. Мюзам, О. Нойрат). Через неделю республика «была свергнута ещё более радикальной группой», провозгласившей «Вторую Баварскую Советскую республику», во главе её Евгений Левинэ35. О нём читаем в Энциклопедии: родился в Петербурге в еврейской купеческой семье, был эсером, участвовал в революции 1905, а затем принял германское подданство, примкнул к «Спартаку» Р. Люксембург-К. Либкнехта и вот возглавил коммунистическое правительство Баварии, в которое вошли те же Э. Мюзам, Э. Толлер и выходец из России М. Левин36. В мае 1919 восстание было разгромлено. «Тот факт, что руководители подавленных коммунистических восстаний были евреями, явился одной из важнейших причин возрождения политического антисемитизма в пореволюционной Германии»37.

«Но если в России и Германии роль евреев в революции была "весьма заметной", то в Венгрии она стала ведущей... Из 49 её наркомов евреев было 31», — тут в первую очередь сам Бела Кун, «министр иностранных дел (де-факто глава правительства)», который, как мы прочли, через полтора года зальёт кровью Крым. Тут и Матиас Ракоши, Тибор Самуэли, Дьердь Лукач. «Правда, премьером был нееврей, Шандор Гарбаи, но Ракоши впоследствии пошутил, что Гарбаи избрали главой Совета министров, чтобы кто-нибудь мог подписывать приказы о казнях по субботам». — «Статуи венгерских королей и героев были сброшены с пьедесталов, национальный гимн запрещён, ношение национальных цветов стало наказуемым делом». — «Трагичность ситуации усугублялась тем, что исторически венгерские евреи жили куда состоятельнее своих восточно-европейских земляков и намного успешнее их продвигались в венгерском обществе»38.

Прямая связь Венгерской Советской республики с нашей Гражданской войной ясна и тем, что уже готовились корпуса Красной армии идти на выручку Венгерской Советской республике — но не схлопотались, а она пала (в августе 1919).

 


 

Крушение столь ненавистной Российской империи дорого обошлось всем — и евреям тоже. Пишет Г. Ландау: «Революция вообще и всегда дело страшное, рискованное, опасное. В особенности оно страшно и опасно для меньшинства, во многих отношениях чуждого основной массе населения... Такое меньшинство сугубо должно опираться для обеспечения своей жизни — на закон, на незыблемую непрерывность порядка, на правовую инерцию. Революционная разлаженность и всепозволенность — с особой силой должна обрушиться именно на такое меньшинство»39.

Это маячило — вперёд, за пороги первых манящих десятилетий. А в ближайшие годы, Гражданской войны, закона не было — и ударили по еврейскому населению грабежи и погромы, каких и отдалённо евреи не испытывали при царе. И погромы эти грянули сначала вовсе не с белой стороны. По густоте местожительства — в еврейские судьбы в эти годы не могла не вмешаться, кроме красных и белых, ещё третья сила: украинский сепаратизм.

В апреле 1917, когда создалась Украинская Рада, «еврейство... ещё не верило в победу украинства», что проявилось на летних выборах в городские думы: у евреев не было «никаких оснований» голосовать за украинских сепаратистов40. — Но с июня, когда стала уже конструироваться как будто реальная украинская власть, под которой, видимо, теперь придётся жить, — представители евреев вошли в Малую Раду, был создан вице-секретариат по делам еврейской национальности («еврейское министерство»), он разрабатывал проект давно желанной еврейской общественностью «национально персональной автономии» (каждая нация, вот — еврейская, создаёт свой национальный союз, который может издавать законы по потребностям и интересам своей нации и получает в поддержку суммы из казны; при этом представитель национального союза входит в правительство). — Новорождаемое украинское правительство сперва относилось вообще к евреям доброжелательно, но к концу 1917 это переменилось, законопроект автономии был встречен на Раде хохотом и презрением, хотя с трудом всё же принят в январе 1918. Со своей стороны и евреи с неохотой приняли «3-й Универсал» (9 ноября 1917, начало отделения Украины от России), страшась теперь анархии, опасной для еврейского населения, и разрыва российского еврейства на части. Еврейские обыватели подсмеивались над украинским языком и вывесками, боялись украинства, а верили в русское государство и в русскую культуру41. Ленин писал: евреи так же, как и великороссы, «игнорируют значение национального вопроса на Украине»42.

Но шло именно к отделению, и еврейские депутаты, кроме Бунда, не посмели голосовать против 4-го Универсала (11 января 1918, уже полное отделение Украины). Тут же вслед началось и большевицкое наступление на Украину. В их первом «украинском» ЦК КПбУ, сколоченном ещё в Москве, затем перекатившем в Харьков, под главенством Георгия Пятакова, — были и Семён Шварц, и Серафима Гопнер. А когда они переехали в Киев в конце января 1918, то комиссаром Киева был назначен Григорий Чудновский, комиссаром финансов — Крейцберг, комиссаром прессы — Д. Райхштейн, комиссаром при армии — Шапиро. «Не было недостатка в еврейских именах и среди большевистской "головки"... и в таких центрах, как Одесса и Екатеринослав. Этого было достаточно, чтобы питать разговоры о "большевиках-евреях" и "евреях-большевиках" среди верных Раде воинских частей. Словесные прогулки насчёт "предателей-жидов" стали почти бытовым явлением»; «в самый разгар уличных боёв [за Киев] от имени сионистской фракции был внесен запрос об антиеврейских эксцессах». Вопрос превратился «в словесную перестрелку между украинскими депутатами и представителями национальных меньшинств»43.

Так между евреями и украинскими сепаратистами пролегла борозда вражды.

«Украинское правительство и лидеры украинских партий эвакуировались в Житомир; еврейские представители за ними не последовали», остались при большевиках. А тут ещё: большевики в Киеве нашли «поддержку от довольно большой группы еврейских рабочих, вернувшихся после [Февральской] революции из Англии», теперь они «стали целиком на сторону советского режима... заняли посты комиссаров и... должностных лиц», создали и «особый еврейский отряд Красной гвардии»44.

Вскоре же, в начале февраля 1918, заключив в Брест-Литовске мир с Германией, правительство самостийной Украины вернулось в Киев под защитой австро-германских штыков — и теперь «гайдамаки» и «вильно казацтво» хватали и расстреливали недавних «жидiвских комиссаров», кого находили. Но это ещё не были еврейские погромы, — да и очень вскоре петлюровское правительство сменилось на 7 месяцев гетманом Скоропадским. «Командование частей германской армии, оккупировавших Киев весной 1918, с пониманием относилось к нуждам еврейского населения». (А оно было немалым: в 1919 евреи в Киеве составляли 21% населения города.)45 В правительстве гетмана кадет-еврей Сергей Гутник стал министром торговли и промышленности46. При гетмане беспрепятственно действовали сионисты, избрано было отдельное еврейское Временное Национальное Собрание и Еврейский национальный секретариат.

Но рухнул гетман, с декабря 1918 пришла в Киев из Винницы Директория Петлюры — Винниченко. Бунд и Поалей-Цион, по социалистическому родству, помогали ей, надеялись, что наступит эра равноправия с украинцами. Еврейский секретариат тоже делал примирительные шаги. Однако в официальном органе Петлюры «Вiдродження» печаталось: «Украинское государство явилось для евреев неожиданностью. Евреи этого не предвидели, несмотря на их необычайную способность пронюхивать всякую новость. Они... подчёркивают своё знание русского языка, игнорируют факт украинской государственности... еврейство снова перешло в лагерь наших врагов»47. Евреев обвиняли во всех большевицких победах на Украине. Сечевики грабили на квартирах наехавшую в Киев денежную публику. Тем расхлябанней покатились грабежи по малым местечкам — где воинскими частями, где самоуправными атаманами. А полк имени Петлюры и открыл, погромом в Сарнах, тот год повсеместных погромов.

Нарастающее погромное настроение петлюровцев тщетно пытался остановить еврейский депутат в Малом Национальном Собрании: «Мы должны предостеречь украинцев, что на антисемитизме им не удастся построить государства. Пусть знают господа из Директории, что они имеют дело с мировым народом, который пережил многих своих врагов», — и угрожал начать борьбу против такого правительства48. И еврейские партии быстро стали леветь — а значит, неизбежно, всё более обращаться симпатиями к большевизму.

Как заявлял Арнольд Марголин, в то время товарищ министра иностранных дел Директории, «положение на Украине напоминает худшие годы Хмельницкого и Гонты»49. — Д. Пасманик с горечью замечает, что сионисты и еврейские националисты «поддерживали долгое время сумбурное правительство Петлюры — Винниченко даже и тогда, когда на Украине происходили ожесточённые антиеврейские погромы»50. — Как могут еврейские социалисты, спрашивает И. Бикерман, «сидевшие вместе с Петлюрой и другими героями Украинской революции за одним столом и вместе с ними перестраивавшие мир, забыть о погромных подвигах своих идейных собратьев?.. О еврейской крови, пролитой потомками и последователями Хмельницкого, Гонты и Железняка, охотнее всего забывают» по социалистическим симпатиям51. — «С декабря 1918 по август 1919 петлюровцы устроили десятки погромов, в ходе которых, по данным комиссии Международного Красного Креста, было убито около 50 тыс. чел. Крупнейший погром произошёл 15 февраля 1919 в Проскурове... после неудачной попытки большевистского переворота»52. — «Шли без перерыва еврейские погромы, начавшиеся почти одновременно с организацией украинской власти, ставшие особенно жестокими в период так называемой директории и не прекращавшиеся до тех пор, пока существовала вооружённая украинская сила»53.

Послушаем тут С. Маслова: «Убивали евреев и при погромах в царское время, но никогда не убивали столько и не убивали с таким спокойствием, почти бездушием, как это происходит теперь»; «во время еврейских погромов, производимых крестьянскими повстанческими отрядами, последние в захваченных местечках порой вырезают поголовно всё еврейское население. Пощады нет ни детям, ни женщинам, ни старикам»54. А как раз в то время города хранили много непродаваемого добра, и крестьяне из соседних деревень приезжали на телегах, чтобы, вслед за погромщиками, поживиться на разграбе 55. «По всей Украине, когда повстанцы нападают на поезда, по вагонам нередко раздаётся команда: "Коммунисты и евреи, выходи". Отзывающихся на команду расстреливают тут же у вагонов», а то — контроль документов или заставляют произносить «кукуруза», и если произносится не чисто — «заподозренного в еврействе уводят и пристреливают»56.

Американский исследователь считает: «Массовое уничтожение евреев Белоруссии и Украины в годы гражданской войны было, на самом деле, не столько результатом чьей-то сознательной политики, сколько народно-крестьянской реакцией»57.

Особенно безответственны и потому крайне зверски в погромах были на Украине самодействующие банды: Григорьева, Соколовского, Зелёного, Струка, Ангела, Тютюника, Яцейка, Волынца, Козырь-Зирки. От этого ряда — отличается Махно.

Сам Махно — органическое сочетание революционера и уголовника — буйно расцвёл в диком разгуле Гражданской войны. Прослеживать его злодейские и клинические броски — не место в этой работе. Но самому Махно антисемитизм был чужд, и махновские анархо-коммунисты принимали резолюции о «непримиримой борьбе со всеми видами антисемитизма». Начальником штаба Махно был одно время Арон Барон, начальником контрразведки Лев Задов-Зиньковский, начальником агитпропа — уже упомянутый Волин-Эйхенбаум, близким советником — Аршинов, председателем гуляйпольского совета — Коган. Была и отдельная еврейская рота Тарановского в 300 бойцов, но она изменила Махне, потом Тарановский был у Махны прощён и снова возвышен, до начальника штаба. Пишут, что «еврейская беднота массами шла в ряды махновской армии» и даже атамана Григорьева Махно, заманив, расстрелял якобы за антисемитизм. В мае 1919 Махно казнил крестьян деревни Успеновки за погром в еврейской земледельческой колонии Горькое. Но наряду с тем, что Махно «имеет неоспоримые заслуги перед еврейством» (и в Париже потом, до смерти, он «был постоянно в еврейском окружении»), — армия его, по неуправляемости, произвела и несколько еврейских погромов, например в декабре 1918 под Екатеринославом58, летом 1919 в Александровске. Но, отмечает и энциклопедия: «Махно и другие главари [его] движения решительно боролись с погромами и расстреливали погромщиков»59.

Перед нами — книга-альбом «Еврейские погромы: 1918-1921». Составлена она была по поручению Еврейского общественного комитета помощи погромленным (Евобщестком) в 1923, издана же только в 192660. (Год издания, в частности, объясняет, почему в ней скрыто всё о погромах, учинённых красными, книга посвящена «роли, которую петлюровская, добровольческая и польская армии сыграли в погромной вакханалии описываемого периода».)

Военные отряды проявлялись в погромах по узловым и крупным городам, как они и двигались, а банды «батек» Действовали и в местах глубинных, — и так не было мест, безопасных для евреев.

Из петлюровских погромов, отличавшихся своей направленной, обдуманной жестокостью, методичностью уничтожения, иногда и без грабежа имущества, особо выдаются в 1919 погром Проскуровский (февраль), соседний с ним Фельштинский, Житомирский (февраль), Овручский (март), Тростинецкий (май), Уманьский (май), Новомиргородский (май). — Из погромов от банд: Смельский (март 1919), Елисаветградский (май), Радомысльский (май), Вапнярский (май), Словеченский (май), Дубовский (июнь). — Из деникинских — Фастовский (сентябрь 1919), Киевский (октябрь). — В Белоруссии были ещё и погромы от поляков — Борисовский и в Бобруйском уезде, от поддержанных поляками отрядов Булака-Балаховича (и в 1919, и в 1920, и до лета 1921) — в Мозыре, Турове, Петракове, Копоткевичах, Ковчицах, Городятичах.

Украинское еврейство было захлёснуто ужасом перед уничтожительными волнами. Из мест происшедших погромов и угрожаемых — в период передышек происходило массовое бегство еврейского населения, даже массовый исход целых местечек и городков — в ближайшие крупные города, или к румынской границе (в тщетной надежде на выручку там), или просто «панически бежали, без направления и цели», как из Тетиева, из Радомысля. «Самые цветущие и населённые пункты были превращены в пустыни. Еврейские городки и местечки выглядели мрачными кладбищами: дома сожжены и разрушены, улицы мертвы и пустынны... Целый ряд еврейских населённых пунктов, как, например, Володарка, Богуслав, Борщаговка, Знаменка, Фастов, Тефиополь, Кутузовка и др., сожжены были дотла и представляют груду развалин»61.

 


 

Обратимся теперь к белой стороне. Казалось бы: в Гражданскую войну если у кого-то, в какой-то мере, сохранялись демократические возможности, то уж не под красным зажимом, а именно у белых: у Деникина, у Врангеля-— были не только монархисты, не только националисты разных народностей, но и многие осколки либеральных групп разных толков, и разных оттенков социалисты — из тех, кто был непримирим к большевизму. Сходно — и на Восточном фронте, до колчаковского переворота. А если так — то отчего бы там не нашлось места и евреям — тех ясе политических направлений и симпатий?

Но роковым и взаимно непоправимым ходом последственных событий путь евреям к Белой армии оказался перерублен.

Еврейская энциклопедия сообщает, что поначалу «многие евреи Ростова поддерживали белое движение. 13 дек. 1917 крупный коммерсант А. Альперин передал донскому атаману А. Каледину 800 тыс. руб., собранных евреями Ростова, для организации казачьих частей, борющихся с советской властью»62. — Но вот другое из того же Ростова: когда ген. Алексеев ещё только собирал свой первый отряд (тоже в декабре 1917), ему нужны были деньги, и он просил их, не реквизировал, у ростовско-нахичеванской буржуазии — а состояла она больше всего из евреев и армян. Ростовские богачи отказали ему, собраны были лишь гроши — потому и пришлось Алексееву отойти в «Ледяной поход», зимой, с неэкипированным отрядом. И позже: «На все призывы Доброармии население реагировало грошами, а когда в то же место появлялись большевики, то по первому окрику покорно вносили миллионы полноценных рублей и целые магазины товаров»63. (И когда в конце 1918 бывший премьер кн. Г.Е. Львов, теперь побираясь за помощью, побывал в Вашингтоне и в Нью-Йорке, он встречался и с делегацией американских евреев, но помощи ему не обещали64.)

Правда, Пасманик приводит письмо, что в конце 1918 «более трёх с половиной миллионов рублей... собирались исключительно в интимном кругу евреев», с разными «обещаниями и уверениями» белого командования о добром отношении к евреям. Вопреки тому, был издан запрет евреям покупать землю в Черноморской губернии (из-за «злостной спекуляции нескольких лиц, принадлежащих еврейской национальности») — хотя вскоре же отменён65.

В том же Ростове и на той же белой заре, когда робкое белое движение ещё меркло в темноте и виделось почти безнадёжным, — знаю я сам случай, как знакомый наш А.И. Архангородский, пожилой еврей, инженер и организатор промышленности, искренно считавший себя русским патриотом, — в февральскую ночь ухода молодёжи в «Ледяной поход» буквально гнал своего упирающегося сына-студента идти с добровольцами (дочь, однако, не пустила брата). — По Еврейской энциклопедии: «Евреи Ростова вступали в казачьи партизанские отряды, в студенческий батальон Добровольческой армии Л. Корнилова»66.

В 1975 году в Париже последний командир Корниловского полка полковник М.Н. Левитов говорил мне, что немало евреев-прапорщиков производства керенского времени были в «корниловские дни» августа 1917 верны корниловцам. И в Белой армии выделял георгиевского кавалера Кацмана из 1-й Кутеповской дивизии.

Но известно, что многие белые отталкивали сочувственных или нейтральных евреев: из-за множественного участия других евреев на красной стороне у белых к евреям росло в лучшем случае недоверие, а то распалялась злость. В современном научном исследовании читаем: «В первый год существования белого движения в нём практически не было антисемитизма (во всяком случае, массовых его проявлений), и евреи даже служили в рядах Добровольческой армии. Но в 1919 году... положение резко изменилось. Во-первых, после победы Антанты над Германией массовая убеждённость белогвардейцев в поддержке немцами большевиков сменилась мифом о евреях как главной опоре большевизма. Во-вторых, заняв Украину, белые оказались под влиянием местного оголтелого антисемитизма, что и способствовало их вовлечению в антиеврейские эксцессы»67.

Белая армия «была загипнотизирована Троцким и Нахамкисом, что привело её к отождествлению всего большевизма с еврейством, следствием чего были погромы»68. В белых представлениях сложилось, что Россия, которую они шли освободить, — захвачена еврейскими комиссарами. А при бесконтрольности той еле созданной, кое-как скреплённой армии, плохом управлении на раскидистых пространствах, при разгуле самовольства вообще повсюду в той войне, — от такого представления недалеко было и до вспышек стихийных — увы, белых — погромов. «А.И. Деникин... как и ряд других руководителей Южной армии (В.З. Май-Маевский), стоял на кадетско-эсеровских позициях и стремился пресечь бесчинства своего воинства. Однако эти попытки были малоэффективны»69.

Естественно, что многими евреями двигало самосохранение. И вопреки первоначальным надеждам на гуманность Добровольческой армии — после погромов также и от деникинцев уже почти сплошь у всех евреев обрывалось всякое намерение присоединяться бы к белым.

Вот — живой пример, от Д. Пасманика. «Отбит Александровск у большевиков. Пришли добровольцы. Всеобщая, неподдельная радость всего населения... В первую же ночь половина города разграблена. Сразу город заполнился воплями и стонами терзаемых евреев... Насиловали жён... избивали и убивали мужчин, из еврейских квартир выносили решительно всё имущество. Погром продолжается три дня и три ночи. Комендант города, хорунжий Слива, казак, на жалобы Общественного Управления заявляет: "у нас всегда так: город взяли, и на три дня он принадлежит нам"»70. Эти грабёж и избиения, чинимые солдатами Добровольческой армии, одними комиссарами-евреями не объяснишь.

Один из высших белых генералов, А. фон Лампе, настаивает, что слухи о «белых» еврейских погромах «тенденциозно преувеличены»; что в армии, лишённой интендантства и регулярного снабжения из тыла, это были неизбежные «реквизиции»-грабежи, — не избирательно евреев, но жителей занимаемого города, а среди них евреев часто «численно было больше и они были богаче» и потому «страдали больше». «Я совершенно определённо утверждаю», — пишет фон Лампе, — «что в районах действия белых армий еврейских погромов, т.е. организованного уничтожения и ограбления евреев... не было... Были грабежи и даже убийства... которые потом были специальной прессой раздуты в еврейские погромы... За это были расформированы 2-я кубанская пластунская бригада и Осетинский конный полк». Однако «страдало как еврейское, так и христианское население захваченного беспорядками района»71. Были ещё и расстрелы (по указанию местных жителей) не успевших убежать комиссаров или чекистов, среди которых было немало евреев.

Иначе выглядят события в Фастове, в сентябре 1919, как читаем в Еврейской энциклопедии: там казаки «бесчинствовали... убивая, насилуя, грабя и глумясь над религиозными чувствами евреев (ворвавшись в синагогу во время Иом-Киппура, казаки избили молящихся, изнасиловали женщин и разорвали свитки Торы). Погибло около тысячи человек»72. — «Тихим погромом» прослыл методический, квартал за кварталом, грабёж евреев Киева при коротком возврате туда белых в конце октября 1919. Пишет Шульгин: «Начальство строго запрещало "громить". Но... во-первых, "жиды" действительно досадили; а во-вторых, "героям" нечего было есть... Добровольцы в больших городах вообще жили впроголодь», — были ночи грабежа, однако без убийств и насилий. Это «происходило на закате Деникиады... начало агонии Добровольческой Армии»73.

«По пути своего наступления и, в особенности, отступления», в жестоком последнем отступлении в ноябре-декабре 1919, Белая армия учинила «длинный ряд еврейских погромов» (признаваемых Деникиным), и, очевидно, не только с целью грабежа, но и — в месть. Однако, говорит Бикерман, «убийства, грабежи и насилия над женщинами не были неизменными спутниками [Белой] армии, как утверждают, преувеличивая ради своих целей и без того страшное, наши [еврейские] национал-социалисты»74.

О том же Шульгин: «Для подлинно Белой психологии дикая расправа с безоружным населением; убийство женщин и детей; грабёж чужого имущества; всё это — просто невозможно». Итак, «подлинные Белые виновны в данном случае в попустительстве. Недостаточно властно осаживали мразь, затесавшуюся в Белый лагерь»75.

Об этом же Пасманик: конечно, «все понимают, что ген. Деникин не желал погромов, но, когда я в апреле и мае 1919г. был в Новороссийске и Екатеринодаре, т.е. ещё до начала похода на север, я почувствовал сгущённую атмосферу антисемитизма, проникавшую повсюду»76. На той почве — на мщении ли, на попустительстве — и вспыхнули «белые» погромы 1919 года.

При этом, «по единогласному мнению людей, имевших несчастье пережить и те и другие [петлюровские и белоармейские] погромы, петлюровцы больше всех других именно за жизнью еврея гнались, за его душой: они преимущественно убивали»77.

«Не Добровольческая армия начала еврейские погромы в новой России. Начались они в "обновлённой" Польше, на завтра после того, как она вновь стала свободным и независимым государством. А в самой России начали их украинские войска демократа Петлюры и социалиста Винниченко... Украинцы превратили погром в бытовое явление»78.

Не Добровольческая армия начала погромы — но она их продолжила, питаясь ложным убеждением, что все евреи — за большевиков. «Особую ненависть у белогвардейцев и петлюровцев вызывало имя Л. Троцкого; почти каждый погром сопровождался лозунгом: "Это вам за Троцкого"». И даже «кадеты, ранее всегда осуждавшие все виды антисемитизма и, тем более, погромы... на своей конференции в Харькове в ноябре 1919... потребовали от евреев "объявить беспощадную войну тем элементам еврейства, которые активно участвуют в большевистском движении"». При этом кадеты «утверждали... что белогвардейские власти делают всё для борьбы с погромами». Имелось в виду, что с начала октября 1919 «командование этой [Добровольческой] армии стало применять к погромщикам различные меры наказания, вплоть до расстрела», и «погромы на время прекратились». Однако «в декабре 1919 — марте 1920, При отступлении Добровольческой армии с Украины, погромы приобрели особенно ожесточённый характер» и евреев обвиняли, «что они при отступлениях добровольцев стреляли им в спину». (Важно сопоставить, что «на территории Сибири, где действовали войска А. Колчака», — «погромов не было», «Колчак не допускал погромов».)79

Д.О. Линский, сам служивший в Белой армии, с большой силой чувства пишет: «Еврейству открывался может быть неповторяемый случай биться так за русскую землю, чтобы раз навсегда исчезло из уст клеветников утверждение, что Россия — для евреев география, а не отчизна». По существу «здесь не могло и не может быть выбора: победа... противных большевизму сил через страдания ведёт к возрождению всей страны и в том числе еврейского народа... Еврейство должно было вложиться целиком в русское дело, отдать ему свои жизни и средства... Надо было сквозь тёмные пятна белых риз узреть чистую душу Белого движения... В рядах той армии, где было бы много еврейских юношей, в составе той армии, которая бы опиралась на широкую материальную поддержку еврейства, антисемитизм задохнулся бы, и погромное движение встретило бы внутренние силы противодействия. Еврейство должно было поддержать русскую армию, которая шла на бессмертный подвиг борьбы за русскую землю... Еврейство отстраняли от подвига участия в русском деле, но еврейство обязано было отстранить отстраняющих». — Это всё он пишет «на основе мучительного опыта соучастия в Белом движении. При всех тех тяжёлых и мрачных сторонах, которые обнаружились в Белом движении, мы с благоговением и восторгом преклоняем непокрытые головы перед этим единственным достойным уважения фактом борьбы с позором русской истории, условно называемым... русская революция». Это было «великое движение за немеркнущие ценности человеческого духа»80.

Однако вовсе не помогала и Белая армия тем евреям, которые в неё шли. Какое унижение пришлось испытать таким, как доктор Пасманик, состоявший в Белой армии (и тем вызвавший возмущение многих евреев, что он «в рядах погромщиков»). «Добровольческая армия систематически отказывалась принимать в свои ряды еврейских прапорщиков и юнкеров, даже тех, которые в октябре 1917 г. храбро сражались с большевиками. Это был нравственный удар, нанесенный русскому еврейству». — «Никогда не забуду картину», пишет он, «11 прапорщиков-евреев, пришедших ко мне в Симферополе жаловаться, что их выделили из строевых частей и откомандировали... кашеварами в тыл»81.

А Шульгин: «Если бы в рядах Белого Движения оказалось бы столько евреев, сколько их было в "революционной демократии" или же в своё время — в "конституционной демократии"... [Но] только ничтожная группа еврейства примкнула к Белым... только единичные евреи, самоотверженность которых, когда антисемитизм уже ясно обозначился, нельзя достаточно оценить. А в Красном стане евреи изобиловали и... сверх того занимали "командные высоты", что ещё важнее». И «разве мы не знаем горькой трагедии отдельных евреев, поступивших в Добровольческую Армию? Над жизнью этих евреев-добровольцев висела такая же опасность от неприятельской пули, как и со стороны "тыловых героев", по-своему решавших еврейский вопрос»82.

Однако не всё дело в «тыловых героях». И в молоденьких белых офицерах из интеллигентских семей — теперь, вопреки всей интеллигентской традиции, в которой они были воспитаны, — вспыхнули антиеврейские настроения.

А это — дальше всё более обрекало Белую армию на одиночество и гибель.

Линский сообщает, что при Добровольческой армии евреи не принимались на государственную службу и в ОсвАг (Осведомительно-агитационное Агентство, созданное при Белой армии ген. A.M. Драгомировым). Но он опровергает, что в изданиях ОсвАга содержалась антисемитская пропаганда и что громилы якобы не подвергались взысканиям. Нет, «командование не хотело еврейских погромов, но... не могло противодействовать погромным настроениям армейской массы... психологически не могло обнаруживать суровости... Армия была не та, к ней нельзя было применять обычные уставы русской армии нормального или военного периодов», у всех воинов была психика, уже повреждённая Гражданской войной83. — «Погромов не хотели, но правительство Деникина не решалось громогласно выступить против антисемитской пропаганды», хотя погромы причинили армии Деникина огромный вред. Добровольческая армия «в целом заняла враждебную позицию по отношению ко всему русскому еврейству»84, — заключает Пасманик. — И. Левин возражает, что «всему Движению приписываются взгляды одной из его составных частей — активных погромщиков». В то время как «Белое движение было весьма сложным, объединяло в себе течения... часто совершенно противоположные»85. — И «ставить ставку на большевиков, прятаться за их спину из опасения всё тех же погромов, есть... явное, очевидное безумие... Еврей говорит: либо большевики, либо погромы, тогда как он должен бы говорить: чем дольше сидят большевики, тем ближе мы к гибели»86. — Но и «жидо-коммунисты» были на языке у белых агитаторов.

Всё это решительно пресек Врангель в Крыму, ничего подобного там не было. (И даже о. Востокову Врангель лично запретил выступать с его антиеврейскими проповедями.)

Туда, к Врангелю в Крым, снова пишет уже знакомый нам миллионер-еврей Шулим Безпалов в июле 1920 из Парижа: «Надо спасти родину. Спасут её хлеборобы и заводопромышленники. Надо отдать 75% своего состояния до момента восстановления ценности рубля и нормальной жизни»87.

Но — поздно уже было...

А часть еврейского населения Крыма эвакуировалась с армией Врангеля 88.

Да, Белое Движение — сильно, предельно нуждалось в поддержке общественного мнения на Западе, значительно определявшегося судьбой российского еврейства. Весьма нуждалось, но, как видим, роково и неотвратимо вошло в атмосферу вражды к евреям, а затем не предотвратило и погромов. — Военный министр Уинстон Черчилль «был главным поборником западной интервенции в России и военной помощи Белым армиям». Из-за погромов Черчилль обратился прямо к Деникину: «моя задача, получить поддержку в парламенте для русского национального движения, — затруднится несравненно», если погромы не прекратятся. «Черчилль также боялся реакции мощных еврейских кругов в британской элите»89. В Америке мнение в еврейских кругах было сходным.

Погромы, однако, не прекратились, что во многом и объясняет крайне слабую, неохочую помощь Запада белым армиям. — И расчёты Уолл-Стрита сами собой вели его к поддержке большевиков как будущих вероятных властителей российских богатств. И вся атмосфера в Штатах и в Европе была к тому же — сочувствие к этим строителям Нового Мира, их грандиозному замыслу, великой социальной задаче.

И всё же, сквозь всю Гражданскую войну, поведение недавних союзников России поражает корыстью и слепым равнодушием к Белому движению — наследнику союзной императорской России. Навязывали белой стороне слать в Версаль делегацию, совместную с большевиками; потом — бредовое примирение с большевиками на Принцевых островах. Антанта, не признав официально ни одного из белых правительств, поспешно признавала все новые национальные государства, возникавшие на окраинах России, — прямое стремление к распаду России. Англичане поспешили оккупировать бакинскую нефть, японцы — Дальний Восток и Камчатку. Американцы в Сибири только помешали белым и способствовали захвату Приморья большевиками. За всякую помощь свою белым войскам союзники драли вознаграждение — золотом от Колчака, а на юге России черноморскими судами, концессионными обязательствами. (И даже до позорности: англичане, уезжая с архангельского Севера, часть царской амуниции вывезли, часть передали красным, остальное утопили в море, только бы не досталось белым.) Весной 1920 Антанта ультимативно требовала от Деникина-Врангеля прекратить борьбу против большевиков. (Летом 1920 Франция слегка поддержала Врангеля снабжением, чтобы он выручал Польшу. Но уже через полгода скопидомно вычитали с Врангеля военным имуществом за питание русских воинов, отступивших в Галлиполи.)

Что приносили с собою немногочисленные оккупационные силы Антанты — на примере пришедшей в Одессу французской армии наблюдал в 1919 такой серьёзный дипломат, как кн. Григорий Трубецкой: «Политика французов на Юге России и отношение их к вопросам русской государственности поражали своей запутанностью и неправильным пониманием обстановки»90.

 


 

Чёрная полоса еврейских погромов на Украине пролегла через весь Девятнадцатый год и начало Двадцатого. По размаху, объёму и жестокости эти погромы неизмеримо перехлёстывают всё, что мы читали в этой книге о 1881-1882, 1903 и 1905 годах. Крупный советский чин Ю. Ларин написал в 20-х годах, что на Украине в Гражданскую войну произошёл «длиннейший ряд массовых погромов еврейского населения, далеко превзошедших всё ранее виденное и по числу жертв и по числу участников». Винниченко якобы сказал: «Погромы прекратятся тогда, когда евреи перестанут быть коммунистами»91.

Все жертвы тех погромов никем не подсчитаны с точностью. Разумеется, в тогдашней обстановке, ни в ходе событий, ни вдогон за ними, достоверная статистика не могла вестись. В книге «Еврейские погромы» находим: «Число убитых на Украине и в Белоруссии за время от 1917 по 1921 включительно колеблется между 180-200 тыс. чел... Уже одна цифра сирот, превышающая 300000, свидетельствует о колоссальных размерах катастрофы»92. Первая Советская энциклопедия даёт те же цифры93. Современная Еврейская энциклопедия: «по различным оценкам, погибло от 70 до 180-200 тысяч евреев»94.

Обобщая данные из еврейских источников, современный историк насчитывает до 900 массовых погромов, из коих: 40% — от петлюровских отрядов, сторонников украинской Директории; 25% от отрядов украинских «батек»: 17% — от деникинцев; и 8,5% от Первой Конной армии Будённого и других красных95.

Сколько же растерзанных судеб легло позади этих цифр!

Ещё в ходе Гражданской войны национальные и социалистические еврейские партии начали сливаться с красными. «Фарейникте» стала «Комфарейникте», «приняла коммунистическую программу и совместно с коммунистической фракцией Бунда образовала Комбунд» (всероссийский) в июне 1920; а на Украине, выходцы из Фарейникте вместе с украинским Комбундом образовали «Комфарбанд» — Еврейский коммунистический союз: и он тоже влился в РКПб96. В Киеве в 1919 советская официальная печать содержала тексты на трёх языках: русском, украинском и на идише.

«Большевики извлекли огромную пользу для себя из этих [на Украине] погромов, эксплуатировали их чрезвычайно умело для воздействия на общественное мнение не только в России, но и за границей... во многих кругах не только еврейства, но и стран европейско-американского мира»97.

А между тем и у красных нос был вымочен в еврейских погромах, — да у них-то раньше всех. «Весной 1918 погромы под лозунгом "Бей жидов и буржуев" устраивали отряды Красной армии, отступавшие с Украины»; «особенно жестокие погромы Первая Конная армия устраивала при отступлении из Польши в конце августа 1920»98. — Однако погромы от Красной армии остались в истории Гражданской войны как бы прикрытыми. За исключением немногих голосов, вот — Бикермана: «В первую зиму большевицкого владычества сражавшиеся под красным знаменем красные войска учинили ряд кровавых погромов, среди которых выделяются глуховский и новгород-северский, количеством жертв, нарочитым зверством и издевательством над замученными затмившие и калущское злодеяние. Отступая под давлением немцев, красные войска громили встречные еврейские местечки»99.

Вполне определённо пишет и С. Маслов: «Путь Конной армии Будённого, когда с польского фронта она перебрасывалась на крымский... был отмечен тысячами убитых евреев, тысячами изнасилованных женщин и десятками дотла разграбленных еврейских поселений... В Житомире с погрома начинала каждая власть, и почти при каждом своём вступлении. Особенностью всех этих погромов — петлюровских, польских, советских — было значительное количество убитых»100. Особенно выделились Богунский и Таращанский полки — впрочем, перешедшие к Будённому от Директории, и: за эти погромы полки якобы разоружены, а зачинщики повешены.

Уже цитированный нами социалист С.Шварц заключает из исторического отдаления (1952): «В годы революции, особенно в годы гражданской войны... антисемитизм вырос чрезвычайно... широко захватив, особенно на юге... основную толщу городского и сельского населения»101.

Увы, сопротивление русского населения большевикам (без чего мы не имели бы вообще права звать себя народом) — споткнулось, свернуло с пути во многих отношениях, в том числе и в еврейском. А большевицкая власть — евреев зазывала, и они к ней шли, и вся Гражданская война только шире и шире разверзала эту пропасть.

«Если революция в общем поставила еврейство вне подозрения в контрреволюции, то контрреволюция заподозрила всё еврейство в целом в революционности». И так «гражданская война оказалась для еврейства нестерпимой мукой, укрепившей еврейство на неправильных революционных позициях», и оно «не распознало настоящего спасительного существа белых армий»102.

Не упустим из виду и общую обстановку Гражданской войны. «Была смута в точном значении этого слова, было полное безначалие... Убивал и грабил всякий, кто мог и хотел, и кого хотел... Избивались бунтующей чернью сотнями и тысячами офицеры русской армии. Истреблялись помещичьи семьи... горели... помещичьи усадьбы; растаскивались и уничтожались культурные ценности... избивалось местами в экономиях всё живое, даже бессловесная тварь. На улицах городов... свирепствовали самосуды. Владельцы фабрик и заводов изгонялись из своих предприятий и жилищ... Десятками тысяч расстреливались во славу пролетарской революции люди на всём протяжении России... другие... гноились в смрадных, зараженных тюрьмах заложниками... Не вина, не деяния лица опускали топор ему на шею, а принадлежность его к определённому слою, сословию, классу. При этих условиях, когда на смерть обрекались целые человеческие группы, было бы подлинным чудом, если бы не добрались до группы "евреи"... Проклятием времени было то, что... можно было объявить вредным класс, сословие, племя... Обречь на истребление целый класс общественный... это — революция, а убивать и грабить евреев — это погром?.. Погром евреев на юге России входит составной частью в общероссийский погром»103.

Таково оказалось скорбное приобретение всех народов России, в том числе российского еврейства, после столь удачно обретенного равноправия, после Революции, лазурно начавшейся в марте Семнадцатого года. — Как широкое сочувствие среди российских евреев большевицкой стороне, так и отношение сформировавшейся Белой армии к евреям — затмили, стёрли главное благо возможной Белой победы: разумную эволюцию российского государства.

 

К ГЛАВЕ 17

В ЭМИГРАЦИИ МЕЖДУ ДВУМЯ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ

 

1 Г.А. Ландау. Революционные идеи в еврейской общественности // Россия и евреи: Сб. 1 (далее — РиЕ) / Отечественное объединение русских евреев за границей. Париж: YMCA-Press, 1978, с. 117 [1-е изд. — Берлин: Основа, 1924].

2 Pitirim Sorokin. Leaves from a Russian Diary. New York: E.F.Button & Co., 1925, p. 267.

3 Краткая Еврейская Энциклопедия (далее — КЕЭ). Иерусалим: Кетер, 1976. Т. 1, с. 686.

4 Арон Абрамович. В решающей войне: Участие и роль евреев СССР в войне против нацизма. 2-е изд. Тель-Авив, 1982. Т. 1, с. 45-61.

5 Российская Еврейская Энциклопедия (далее — РЕЭ). 2-е изд., испр. и доп. М., 1997. Т. 3, с. 285.

6 РЕЭ, т. 1, с. 122, 340, 404, 515; т. 2, с. 120, 126, 434, 511.

7 РЕЭ, т. 3, с. 61, 278, 305, 503.

8 РЕЭ, т. 1, с. 144; т. 2, с. 354, 388-389.

9 Червонное казачество: воспоминания ветеранов: [Сб.] М.: Воениздат, 1969.

10 В.В. Шульгин. «Что нам в них не нравится...»: Об Антисемитизме в России [далее — В.В. Шульгин]. Париж, 1929, с. 145.

11 Там же, с. 157.

12 Б. Мирский. Чёрная сотня // Еврейская трибуна: Еженедельник, посвященный интересам русских евреев. Париж, 1924, 1 февраля, с. 3.

13 С.П. Мельгунов. «Красный Террор» в России, 1918-1923. 2-е изд. доп. Берлин: Ватага, 1924, с. 43, 48, 57, 70-71, 72-73.

14 Там же, с. 50, 99, 100, 105, 109, 113.

15 Columbia University, New York, Trotsky's Archive, bMs Russ 13 T-160, Дело: «Партийная переписка № 9 за 1919 г.», с. 9.

16 Л.Ю. Кричевский. Евреи в аппарате ВЧК-ОГПУ в 20-е годы // Евреи и русская революция: Материалы и исследования / Ред.-сост. О.В. Будницкий. Москва; Иерусалим: Гешарим, 1999, с. 321, 344.

17 Л.Ю. Кричевский. Евреи в аппарате ВЧК-ОГПУ в 20-е годы // Евреи и русская революция, с. 327-329.

18 РЕЭ, т. 1, с. 106, 124, 223, 288; т. 2, с. 22, 176, 302, 350, 393; т. 3, с. 374, 473.

19 С.С. Мослов. Россия после четырёх лет революции (далее С.С.Маслов). Париж: Русская печать, 1922. Кн. 2, с. 193.

20 П.И. Негретов. В.Г. Короленко: Летопись жизни и творчества, 1917-1921 / Под ред. А.В. Храбровицкого. Москва: Книга, 1990, с. 151-154, 232-236.

21 Г.А. Ландау. Революционные идеи в еврейской общественности // РиЕ, с. 117-118.

22 С.С. Маслов, с. 196.

23 РЕЭ, т. 2, с. 388-389.

24 В.В. Шульгин, Приложения, с. 313-318.

25 Чекист о ЧК (Из архива «Особой Следств. Комиссии на Юге России») // На чужой стороне: Историко-литературные сборники / Под ред. С.П.Мельгунова. Берлин: Ватага; Прага: Пламя, 1925. Т. 9, с. 111-141.

26 Алексей Ремизов. Взвихренная Русь. London: Overseas Publications, 1979, с. 376-377.

27 В.В. Шульгин, с. 95-96.

28 С.С. Маслов, с. 44.

29 Изложение беседы с Б.Линкольном см.: В.Любарский. Что делать, а не кто виноват // Время и мы: Международный журнал литературы и общественных проблем. Нью-Йорк, 1990, № 109, с. 134.

30 РиЕ, с. 6, 7.

31 Г.А. Ландау. Революционные идеи в еврейской общественности // РиЕ, с. 100.

32 Ю. Стеклов. Народная оборона — национальная оборона // Известия, 1920, 18 мая, с. 1.

33 Ю. Ларин. Евреи и антисемитизм в СССР. М.; Л.: ГИЗ, 1929, с.31.

34 КЕЭ, т 6, с.646; т. 1, с. 326.

35 Дж. Мюллер. Диалектика трагедии: антисемитизм и коммунизм в Центральной и Восточной Европе // "22": Общественно-политический и литературный журнал еврейской интеллигенции из СССР в Израиле. Тель-Авив, 1990, № 73, с. 96, 99-100.

36 КЕЭ, т. 4, с. 733-734.

37 Дж. Мюллер. Диалектика трагедии... // "22", 1990, № 73, с. 99.

38 Там же, с. 100-101.

39 Г.А. Ландау. Революционные идеи в еврейской общественности // РиЕ, с. 115.

40 И.Б. Шехтман. Еврейская общественность на Украине (1917-1919) //Книга о русском еврействе*, 1917-1967 (далее — КРЕ-2). Нью-Йорк: Союз Русских Евреев, 1968, с. 22.

41 Там же, с. 29, 30, 35.

42 В.И. Ленин. Сочинения: В 45 т. 4-е изд. М.: Госполитиздат, 1941-1967. Т. 30, с. 246.

43 И.Б. Шехтман. Еврейская общественность... // КРЕ-2, с. 33-34.

44 И.Б. Шехтман. Еврейская общественность... // КРЕ-2, с. 35-37.

45 КЕЭ, т. 4, с. 256.

46 РЕЭ, т. 1, с. 407.

47 И.М. Троцкий. Еврейские погромы на Украине и в Белоруссии 1918-1920 гг. // КРЕ-2*, с. 59.

48 Там же, с. 62.

49 Там же.

50 Д.С. Пасманик. Чего же мы добиваемся? // РиЕ, с. 211.

51 И.М. Бикерман. Россия и русское еврейство // РиЕ, с. 66-67.

52 КЕЭ, т. 6, с. 570.

53 И.М. Бикерман. Россия и русское еврейство // РиЕ, с. 65.

54 С.С. Мослов, с. 25, 26.

55 Ю. Ларин. Евреи и антисемитизм в СССР, с. 40, 41.

56 С.С. Маслов, с. 40.

57 Дж. Мюллер. Диалектика трагедии... // "22", 1990, № 73, с. 97.

58 В. Литвинов. Махно и евреи // "22", 1983, № 28, с. 191-206.

59 КЕЭ, т. 6, с. 574.

60 Еврейские погромы, 1918-1921 / Сост. З.С. Островский. М.: Акц. об-во «Школа и книга», 1926.

61 Еврейские погромы, 1918-1921, с. 73-74.

62 КЕЭ, т. 7, с, 403.

63 Д.С. Пасманик. Русская революция и еврейство: (Большевизм и иудаизм). Париж, 1923, с. 169.

64 Т.И. Полнер. Жизненный путь Князя Георгия Евгениевича Львова. Париж, 1932, с. 274.

65 Д.С. Пасманик. Русская революция и еврейство, с. 176-177.

66 КЕЭ, т. 7, с. 403.

67 Г.В. Костырченко. Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2001, с. 56-57.

68 Д.С. Пасманик. Чего же мы добиваемся? // РиЕ, с. 216.

69 Г.В. Костырченко. Тайная политика Сталина, с. 56.

70 Д.С. Пасманик. Русская революция и еврейство, с. 185.

71 Ген. А. фон Лампе. Причины неудачи вооружённого выступления белых // Посев, 1981, № 3, с. 38-39 (перепечатка из: Русский колокол, 1929, № 6-7).

72 КЕЭ, т. 6, с. 572.

73 В.В. Шульгин, с. 97-98.

74 И.М. Бикерман. Россия и русское еврейство // РиЕ, с. 64.

75 В.В. Шульгин. с. 86.

76 Д.С. Пасманик. Русская революция и еврейство, с. 186-187.

77 Я.М. Бикерман. Россия и русское еврейство // РиЕ, с. 65-66.

78 Д.С. Пасманик. Русская революция и еврейство, с. 173-174.

79 КЕЭ, т. 6, с. 572-574.

80 Д.О. Линский. О национальном самосознании русского еврея // РиЕ, с. 149-151.

81 Д.С. Пасманик. Русская революция и еврейство, с. 183.

82 В.В. Шульгин, с. 55, 81, 82.

83 Д.О. Линский. О национальном самосознании русского еврея // РиЕ, с. 157, 160-161.

84 Д.С. Пасманик. Русская революция и еврейство, с. 181, 187.

85 И.О. Левин. Евреи в революции // РиЕ, с. 136.

86 И.М. Бикерман. Россия и русское еврейство // РиЕ, с. 81,82.

87 Д.С. Пасманик. Русская революция и еврейство, с. 181.

88 КЕЭ, т. 4, с. 598.

89 Michael J. Cohen. Churchill and the Jews. London; Totowa, NJ: Frank Cass, 1985, p. 56, 57.

90 Кн. Гр. Н. Трубецкой. Очерк взаимоотношений Вооружённых Сил Юга России и Представителей Французского Командования. Екатеринодар, 1919 // Кн. Гр. Н.Трубецкой. Годы смут и надежд. Монреаль, 1981, с. 202.

91 Ю. Ларин. Евреи и антисемитизм в СССР, с. 38.

92 Еврейские погромы, 1918-1921, с. 74.

93 Большая Советская Энциклопедия. 1-е изд. М., 1932. Т. 24, с. 148.

94 КЕЭ, т. 6, с. 569.

95 Г.В. Костырченко. Тайная политика Сталина, с. 56.

96 И.Б. Шехтман. Советская Россия, сионизм и Израиль // КРЕ-2, с. 321; КЕЭ, т. 6, с. 85; т. 1, с. 560.

97 И.О. Левин. Евреи в революции // РиЕ, с. 134.

98 КЕЭ, т. 6, 570, 574.

99 И.М. Бикерман. Россия и русское еврейство // РиЕ, с. 63.

100 С.С. Маслов, с. 26.

101 С.М. Шварц. Антисемитизм в Советском Союзе. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1952, с. 14.

102 Д.О. Линский. О национальном самосознании русского еврея // РиЕ, с. 147, 148, 149.

103 И.М. Бикерман. Россия и русское еврейство // РиЕ, с. 58-60.