День Победы.В последние годы о Второй Мировой войне пишут так по-разному, что я уже не знаю, что думать. Может и правда, без второго фронта и колоссальной материальной поддержки, которую оказали союзники Сталину (от амуниции - ботинок и штанов до военной техники - танков, кораблей, самолётов), СССР бы не сумел бы выиграть.
Или всё-таки победа была заложенна в самой сути противоборствующих сторон. Гитлеровская жестокость была переломленна жестокостью сталинской - ещё более жуткой. Действиям нацистов, поддающимся античеловеческой, но логике, противостояла ещё более безумная и аморальная логика тогдашнего советского режима.
Иногда я думаю, что немцам, прошедшим очищение унизительной оккупацией и денацификацией, повезло больше, чем тем народам, которые не покаялись за зло, совершённое ими и от их имени и потому продолжающим пребывать и теперь под властью всё той же преступной системы. Может быть только так и можно было остановить бесноватого фюрера, излечить (хотя бы отчасти) немецкий народ? Выжечь зло... злом ещё более страшным. Вот история, рассказанная мне сегодня одним знакомым. В конце войны, в Австрии, в одном из городков, стояли рядом советские войска и войска союзников. Союзники поймали немецкого офицера. Точнее сказать, он сам им сдался. Сидел на допросе, вполне довольный собой, и не стесняясь, водушевлённо рассказывал о себе и о своих "доблестях" на поприще очищения Европы от еврейской заразы. Оказался он не просто военным, а крупным эсэсовским чином. Трудно сказать, что заставляло его быть столь откровенным. Может статься, он действительно считал, что столь "славная" биография поможет ему устроиться у победителей. В любом случае, чувствовал он себя вполне безнаказанно и уверенно.
По ходу его рассказа, офицер армии Его Величества - лейтенант, присутствовавший на допросе, становился всё мрачнее. Его помощник и секретарь, едва успевавший вести протокол, всё ниже склонялся над записями.
"А ты, что, - совсем разошёлся эсесовец, обращаясь к офицеру - никак итальянец! Переметнулись к победителям, выслужился, а? Ну-ну... Жалко мы не успели навести с вами порядок!"
Офицер внимательно посмотрел на него.
"Послушай, - вдруг обратился он к своему адьютанту, - а ведь этот подонок действительно так и уйдёт безнаказанным! Неужели же мы ничего не сделаем?"
"Почему же, -ответил помощник, - есть один вариант..."
Эсесовца прошиб холодный пот. Он сносно знал английский, но язык, на котором говорили теперь между собой "англичане", он понимал ещё лучше. Чуть искажённые фразы родного немецкого - этот язык он часто слышал в последние годы своей "профессиональной" деятельности. Он наконец осознал, кто его допрашивал, и понял, что пощады ему не будет. Страх, поднимающийся откуда-то снизу, сковал ноги, туловище, подступил к голове. Стало трудно дышать. Он перестал воспринимать голоса. Впрочем, дальнейший разговор всё равно вёлся на каком-то гортанном и хриплом языке, который понять он был не в состоянии.
Присутствие духа отказало ему, он трясся, и всё, что происходило дальше наблюдал как бы со стороны. Лейтенант куда-то звонил, договорился о встрече. Его вывели, посадили в машину, повезли. Машина остановилась в глухом переулке, на краю зоны союзников. Со стороны советской зоны навстречу офицерам шагнул майор советской армии с двумя солдатами. Майор подошёл, брезгливо посмотрел на немца.
"Этот?" - спросил он, кивая на пленного, на идише.
"Да, Абраша, - отвечал ему адьютант -"англичанин", - вот копия протокола, я переписал для тебя на мамэлошен..."
"Да зачем, мне твоя писулька, - взвился вдруг майор, - ты, ты ведь знаешь, что они сделали... я эту шваль..."
Последнее, что вошло в охваченное страхом сознание эсесовца, были рубленные фразы на русском - короткие злые команды, которые отдавал майор своим солдатам. Автоматная очередь прервала его ужас...
"У нас бы его после допроса отпустили, - как бы извиняясь, сказал капитан майору, - спасибо тебе..."
Майор советской армии, Абрам Цейтлин, смотрел на своего беспутного брата, убежавшего когда-то, тысячу лет назад, из дома в Палестину. Он и подумать не мог, что увидит его когда-нибудь снова. Это был шок, когда на прошлой неделе они вдруг случайно встретились на офицальной встрече, как представителей двух союзнических, но всё же противостоящих армий. Два единственных оставшихся в живых представителя их некогда большой весёлой семьи. Встретились, узнали друг друга. Абрам только и успел рассказать брату, что и родители и сёстры остались где-то во рву под Бобруйском. Он с опаской взглянул на сопровождающих его солдат. "И ведь, даже нельзя обняться..., - подумалось ему с тоской, - Или они всё равно заметили? Донесут? Наверняка...Брат в империалистической армии! Если ТАМ узнают - разжалуют сразу, и это как минимум..."
Майор Цейтлин, сухо кивнул, пожал руку лейтенанту - тоже палестинскому еврею. Взглянул на брата. Это была их последняя встреча. ТАМ всё-таки прознали. Майор Цейтлин - разоблачённый японский шпион, умер через месяц то ли во время допросов, то ли уже на этапе...
Вечная памать победителям нацизма!
Вечная памать победителям нацизма!, Саша Непомнящий (LJ)
