IPB
Для читателей: поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег.
Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал







Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

 
Ответ в темуСоздание новой темы
> Василий Гроссман. "На евреские темы" "Черная книга", ocr
Рейтинг 5 V
Ирена Pisces
Сообщение #1


слабая женщина
Иконки Групп

Группа: Супермодератор
Сообщений: 5 299
Регистрация: 25 Апреля 2003
Из: Москва

 США 

Пользователь №: 1
Спасибо сказали: 240 раз(а)




Веникойси, домом лой никойси!
Всё простится, но пролившему невинную кровь не простится никогда!


Благодаря помощи Майи Александровны Улановской нам удалось получить экземпляры двух книг Василия Гроссмана:

1. "Черная книга" Василй Гроссман

Прикреплённый файл  black_book.jpg ( 165.2 килобайт ) Кол-во скачиваний: 64


2. "На еврейские темы" Василий Гроссман
Прикреплённый файл  tit.jpg ( 161.16 килобайт ) Кол-во скачиваний: 55


Василий Гроссман
"На еврейские темы"

Украина без евреев
Перевод с идиш Рахиль Баумволь



Когда под гром пушек и разрывы гранат наши войска входят в села левобережной Украины, домашние гуси поднимаются в воздух и машут своими большими белыми крыльями. Они кружат над хатами, над подернутыми зеленой ряской речками, над садами и огородами.

Есть что-то жуткое в этом тяжелом полете домашней птицы, в резком, тревожном и горьком крике ее, как бы зовущем красноармейцев взглянуть на скорбные, страшные картины жизни. Птицы словно рады приходу наших войск, и в то же время они плачут и стонут, они кричат о страшном горе, об огромных потерях; о слезах и крови, от которых седой и соленой стала украинская земля.

Я побывал в очень многих украинских городах и селах с тех пор, как я работаю спецкорреспондентом "Красной звезды". Был в Старобельске, Сватове, Купянске и Валуйках, в Ворошиловграде, Краснодоне, Нежине, Глухове и Кролевце, в Чернигове, Козельце, Астроге, Яготине, Борисполе, Батурине... Я был в сотнях деревень, хуторов, поселков, в рыболовных слободах на Десне и на Днепре, в хуторках, окруженных степью, в заброшенных домиках смоловаров, одиноко живущих среди вечного мрака сосновых лесов, в сказочных деревнях, где соломенные крыши еле видны среди густой зелени фруктовых садов.

Если взять и воедино собрать все истории и все картины, услышанные и увиденные нами за дни и месяцы, проведенные на Украине, получится страшная книга о невообразимых злодеяниях - о рабском труде, об огромных поборах, о детях, угнанных в Германию, о сожженных домах, об опустевших закромах, о виселицах на площадях и на улицах, о рвах, где расстреливали по малейшему подозрению в связи с партизанами, об оскорблениях, издевательствах, брани, о взяточничестве, пьянстве и произволе, о диком разврате преступников, которые в течение двух лет распоряжались судьбой, жизнью, честью, имуществом многомиллионного украинского народа. Ни в одном украинском городе или селе нет такого дома, где бы вы не услышали негодующего слова о немцах, где бы за эти два года не были пролиты слезы, где бы не посылали проклятий немецкому фашизму; нет дома без вдов и сирот. Эти слезы и проклятия впадают притоками в большую реку народного горя и народного гнева — днем и ночью плывет ее страшный и скорбный гул под украинским небом, почерневшим от дыма пожаров.

Но есть на Украине села, в которых не слышно жалоб, не видно заплаканных глаз, где тишина и покой. В такое вот село я приезжал дважды. Первый раз — 20 сентября, второй — 17 октября 1943 года. Село это лежит возле старого киевского шляха между Нежиным и Козельцем. Первый раз я там был днем, второй раз — грустным осенним вечером. И оба раза в Козарах было тихо - мертвенно тихо. Семьсот пятьдесят домов сожгли здесь немцы накануне пасхи. Семьсот пятьдесят семей погибло в огне. Ни один ребенок, ни одна старуха — никто не вышел живым из этого пожара. Так фашисты разделались с селом, впустившим партизан. Высокий запыленный бурьян вырос на пожарище. Колодцы забиты песком, огороды сплошь в сорняках, и лишь кое-где мелькнет цветок. Нет никого в Козарах, кто бы пожаловался, уронил слезу; тихо лежат мертвые тела, погребенные во дворах среди бурьяна. Тишина эта страшнее слез и проклятий, ужаснее стенаний и криков боли.

И я подумал, что так же, как молчат Козары, молчат на Украине евреи. Нет евреев на Украине. Всюду — в Полтаве, Харькове, Кременчуге, Борисполе, Яготине — во всех городах и в сотнях местечек, в ячах сел ты не встретишь черных заплаканных девичьих глаз, не услышишь грустного голоса старушки - не увидишь смуглого личика голодного ребенка. Безмолвие. Тишина. Народ злодейски убит. Убиты старые ремесленники, опытные мастера: портные, шапочники, сапожники, медники, ювелиры, маляры, скорняки, переплетчики; убиты рабочие — носильщики, механики, электромонтеры, столяры, каменщики, слесари; убиты балаголы, трактористы, шоферы, деревообделочники; убиты водовозы, мельники, пекари, повара; убиты врачи — терапевты, зубные техники, хирурги, гинекологи; убиты ученые — бактериологи и биохимики, директора университетских клиник, учителя истории, алгебры и тригонометрии; убиты приват-доценты, ассистенты кафедр, кандидаты и доктора всевозможных наук; убиты инженеры — металлурги, мостовики, архитекторы, паровозостроители; убиты бухгалтеры, счетоводы, торговые работники, агенты снабжения, секретари, ночные сторожа; убиты учительницы, швеи; убиты бабушки, умевшие вязать чулки и печь вкусное печенье, варить бульон и делать струдель с орехами и яблоками, и убиты бабушки, которые не были мастерицами на все руки — они только умели любить своих детей и детей своих детей; убиты женщины, которые были преданы своим мужьям, и убиты легкомысленные женщины; убиты красивые девушки, ученые студентки и веселые школьницы; убиты некрасивые и глупые; убиты горбатые, убиты певицы, убиты слепые, убиты глухонемые, убиты скрипачи и пианисты, убиты двухлетние и трехлетние, убиты восьмидесятилетние старики с катарактами на мутных глазах, с холодными прозрачными пальцами и тихими голосами, словно шелестящая бумага, и убиты кричащие младенцы, жадно сосавшие материнскую грудь до последней своей минуты. Все убиты, много сотен тысяч — миллион евреев на Украине. Это не смерть на войне с оружием в руках, смерть людей, где-то оставивших дом, семью, поле, песни, книги, традиции, историю. Это убийство народа, убийство дома, семьи, книги, веры. Это убийство древа жизни, это смерть корней, не только ветвей и листьев. Это убийство души и тела народа, убийство великого трудового опыта, накопленного тысячами умных, талантливых мастеров своего дела и интеллигентов в течение долгих поколений. Это убийство народной морали, традиций, веселых народных преданий, переходящих от дедов к внукам. Это убийство воспоминаний и грустных песен, народной поэзии о веселой и горькой жизни. Это разрушение домашних гнезд и кладбищ. Это уничтожение народа, который столетиями жил по соседству с украинским народом, вместе с ним трудился, деля радость и горе на одной и той же земле.

Во всех книгах наших великих писателей, рисующих жизнь Украины, - в произведениях Гоголя, Чехова, Короленко, Горького, где говорится о временах печальных и страшных или же о тихих и мирных, в "Тарасе Бульбе" Гоголя, в "Степи" Чехова, в удивительных и чистых рассказах Короленко — всюду упоминаются евреи. Да иначе и быть не могло! Все мы, родившиеся и выросшие на Украине, впитали в себя картины жизни еврейского народа в ее городах и селах.

Вспомните субботние дни, стариков с молитвенниками в руках, тихие весенние вечера; вспомните этих старых людей, как они стоят в кружок, и беседа их полна мудрости; вспомните степенных местечковых сапожников, как они сидят на низких скамеечках в своих домишках; вспомните наивные смешные вывески над дверьми слесарных и шапочных мастерских; вспомните запорошенных мучной пылью биндюжников в фартуках из мешковины; стареньких бабушек в длинных юбках, торгующих с лотков карамельками и яблоками: черноглазых кудрявых ребятишек, бегающих и копошащихся в песке, — их головы со светлыми головками их украинских друзей перемешаны, как цветы, рассыпанные щедрой рукой жизни по богатой и благословенной украинской земле. Здесь жили наши деды, наши матери здесь нас пожали, здесь родились матери наших сыновей. Здесь пролито столько еврейского пота и слез, что, пожалуй, никому не придет в голову считать еврея гостем на чужой земле.

И вот, я изъездил и исходил эту землю от Северного Донца до Днепра, от Ворошиловграда в Донбассе до Чернигова на Десне. Я спускался к Днепру и смотрел на Киев. За все время я встретил лишь одного еврея. Это был лейтенант Шломо Киперштейн, который в сентябре 1941 года попал в окружение возле Яготина. Его нынешняя жена, крестьянка Василина Сокур, заявила, что он молдаванин. Не раз ее таскали в гестапо. Дважды ее избили: немцы подозревали, что ее муж еврей. Но она стояла на своем — ее мужа зовут Степаном, фамилия его — Новак. Я с ним беседовал, просидел целый вечер, слушая его рассказы, и все мы — Киперштейн, его жена и соседи крестьяне — все мы удивлялись, как это Киперштейн жив, как это его не убили. Больше я не встречал евреев на Украине. Знакомые рассказывали мне, что они видели евреев в Харькове и в Курске. Писатель Эренбург сообщил мне, что встретил еврейскую девушку-партизанку в одном из районов северной Украины. И это все.

Где сотни тысяч евреев, стариков и детей? Куда девался миллион людей, которые три года назад мирно жили вместе с украинцами, жили и трудились на этой земле?..

Не стоит, да это и невозможно — перечислить по именам всех евреев, уничтоженных фашистами. Потому что все уничтоженные в равной мере безвинны. Всех их можно вставить в скорбный список. И всемирно известных, и евреек из маленьких захолустных местечек, еле читавших по молитвеннику на идише. Почему же упомянуть одних, а других не упомянуть? Но ведь невозможно перечислить поименно сотни тысяч! Нет смысла, да и никто не в состоянии назвать все места, где осенью 1941 года и летом 1942-го происходили массовые убийства евреев. В каждом большом и маленьком городе, в каждом местечке — всюду была резня. Если в местечке жило сто евреев, то убили сто, все сто и не меньше; если в большом городе жило пятьдесят пять тысяч, то убили пятьдесят пять тысяч, и ни одним человеком меньше. Подчеркнем, что истребление проводилось по точным, скрупулезно составленным спискам, что в этих списках не были пропущены ни столетние старики, ни грудные младенцы. В эти списки смерти были внесены все евреи, которых немцы встретили на Украине, — все до одного.

Убийство еврейского населения происходило на один манер, согласно подробной инструкции, где указывалось, как убить старика, еле волочащего ноги, и как вышибить душу из младенца, еще не сделавшего ни шагу.

В сотнях городов в одно и то же время было приказано загнать евреев в гетто. Потом им велено было собраться, взять с собой по 15 килограммов багажа, и их выводили за город. Там их расстреливали из автоматического оружия.

Случайные свидетели этих массовых убийств еще до сих пор, два года спустя, не могут придти в себя от этого кошмара. Кровь сочится у них из глаз, когда они вспоминают эти картины ужаса и безумия.

Невозможно перечислить всех тех полковников, генералов, майоров, капитанов и лейтенантов немецкой армии, всех тех гестаповцев, которые организовывали убийство еврейского населения. Невозможно перечислить всех тех солдат, ефрейторов, обер-ефрейторов, унтер-офицеров, жандармов и полицаев, которые это убийство совершали.

В оккупированных районах немцы наказывают и убивают за малейшую провинность - за хранение кинжала или никуда не годного револьвера, которым играли дети; за дерзкое слово, сорвавшееся с языка;


за попытку погасить собственный дом, подожженный фашистом; за отказ ехать в Германию на каторжную работу; за глоток воды, поданный партизану, — за все это лишают жизни тысячи заложников; расстреливают каждого прохожего, не поклонившегося немецкому офицеру-

Но евреев фашисты уничтожают только за то, что они евреи. Для немцев не существует евреев, которые имели бы право жить на свете. Быть евреем — это и есть самое большое преступление, и за него лишают жизни. Вот так немцы поубивали всех евреев на Украине. Так они уничтожили евреев во многих других странах Европы.

В основном были уничтожены старики и старухи, больные и дети. Это потому, что работоспособные мужчины и женщины, молодежь успели эвакуироваться, они ушли вместе с Красной Армией; они воюют на фронтах или работают на оборону. На Украине остались лишь те, кто не имел физической возможности уйти. Им — старикам, больным и детям — немцы устроили кровавую баню, истребили всех до одного.

С тех пор, как существует человечество, еще не было столь умопомрачительной резни, такого организованного массового истребления ни в чем не повинных, беззащитных людей. Это самое большое преступление, которое знает история - а ведь история знает немало злодеяний. Ни Ирод, ни Нерон, ни Калигула, ни татарские ханы, ни монголы — никто не пролил столько крови на земле, никто не совершил таких преступлений. Ведь здесь - истребление целого народа, уничтожение миллионов детей, женщин и стариков.

Человеческий мозг обладает злосчастным, а может, счастливым свойством: прочитав в газете или услышав по радио о гибели миллионов, он не может постигнуть, осознать происшедшее, он не в силах представить себе, увидеть мысленным взором, измерить глубину происшедшей трагедии. Человек, случайно заглянувший в покойницкую или видевший, как грузовик задавил восьмилетнюю школьницу, ходит несколько дней сам не свой, теряет сон и аппетит. Но нет человека с таким вибрирующим сердцем, с такой чуткой мыслью, с такой силой воображения, с таким мощным чувством гуманности и справедливости, который был бы в состоянии измерить кошмар происшедшего, прочитав об этом в книге или а газете. Эта ограниченность и есть счастливое свойство человеческого сознания, она и предохраняет людей от моральной пытки и безумия. Эта ограниченность — также и злосчастное свойство нашего сознания: она делает нас легкомысленными, позволяет нам (хотя бы на миг) забыть о самом большом злодеянии на свете.

Но мне кажется, что в это жестокое и страшное время, в котором нашему поколению суждено жить на земле, нельзя мириться со злодейством, нельзя быть равнодушным и морально нетребовательным к себе и другим.

(Продолжение следует)
[...но продолжения почему-то не последовало.]
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Ирена Pisces
Сообщение #2


слабая женщина
Иконки Групп

Группа: Супермодератор
Сообщений: 5 299
Регистрация: 25 Апреля 2003
Из: Москва

 США 

Пользователь №: 1
Спасибо сказали: 240 раз(а)






Цитата (Ирена)
Андрей... есть такие вeщи для каждого, которые не могут быть предметом... религиозных спекспоров. Это относится, как к теме террора, гражданской войны, Гулага, так и к Холокосту или другому генациду.
ИМХО, но железобетонное. Причем человека, который это не принимает за факт я не могу cчитать другом, как бы хорошо к человеку не относилась...

вера и прощение - дело внутреннее, а не предмет: обсуждения, спора, доказательств, торга. Геноцид, трагедии семей и Холоцост - не предмет споров о религии, против религии и о превосxодстве одной религии над другой.., личные трагедии и иx последствия не предмет примеров в межрелигиозных спорах...
Цитата (Андрей Платонов)
Оставшаяся в живых
Роза Прайс

Я была жертвой гитлеровского геноцида. До войны мы жили в маленьком польском городке. В нашей семье царила атмосфера любви и дружеской привязанности. Буквально со всеми мы поддерживали теплые взаимоотношения. Мои родственники жили в непосредственной близости друг от друга, и когда, к примеру, начинался дождь, можно было всегда заскочить в ближайший дом и очутиться в гостях у дядюшки или тетушки.

Мое воспитание проходило в духе ортодоксальных религиозных традиций. Мама наставляла меня, что иудаизм - это и есть жизнь. Я никогда не знала разницы между праздниками большими и малыми. Праздник просто был праздником. Даже к каждой субботе (шабат) отношение было действительно как к празднику.

Мама и бабушка уже в среду начинали подготовку к субботе, принимаясь за выпечку хала (хлеба). В пятницу готовилась рыба, варился куриный суп и вермишель. Днем мы относили в пекарню шолент - горшок с мясом, овощами и картофелем.

Мы тщательно умывались и одевали лучшую одежду. Стол застилался красивой белоснежной скатертью и доставалось все столовое серебро, которое было в доме.

За праздничным столом собиралась вся семья. По вечерам в пятницу мы ели рыбу. Папа возвращался из синагоги и читал кидуш, благословляя вино и хала, а затем обращался со словами благословения к нам, детям.

В субботу утром мы отправлялись в синагогу. После богослужения заходили в пекарню и забирали свой шолент. Вся семья усаживалась за бабушкин стол и с праздничным настроением приступала к еде.

Ужасы нацизма

Приход к власти Гитлера достаточно быстро изменил и нашу жизнь. Немцы оккупировали Польшу в сентябре 1939 года. Вскоре после вторжения захватчиков всех учеников еврейской национальности однажды собрали вместе, и наш учитель, рядом с которым находился представитель оккупационных властей, сказал: "Дети, вам нельзя больше ходить в школу, потому что вы - евреи". Мне тогда было десять с половиной лет. Мы все почувствовали себя ужасно подавленными.

Следующее, что сделали немцы, - это выселили нас из домов в гетто. Они полностью заняли небольшой еврейский городок, оставив коренным жителям лишь одну улицу.

Я и моя сестра, которая была на два года старше, были одними из первых, кого там поселили. Немцы схватили нас, когда мы шли в гости к бабушке, и отправили работать на завод по производству боеприпасов.

Все это выглядело кошмаром: вместо теплого, уютного дома мы очутились в ужасных условиях. Из атмосферы любящей и нежной семьи мы попали к человеку, постоянно избивающему нас плеткой. Какое-то время по вечерам нам разрешали видеться с родителями. Но однажды нас не пустили домой и отправили под конвоем в лес. Прошедшим летом мы не раз бывали в этом лесу, собирали грибы, чернику и малину. И снова я здесь, только уже как заключенная.

Невозможно передать, какое происходило беззаконие. Это почти не поддается описанию. Нас будили по утрам, когда было еще темно. Затем выводили из помещений, не обращая внимания на то, какая была на улице погода, и строили в ряд по пять человек, чтобы можно было всех пересчитать.

На заводе мы были заняты полный рабочий день. Я работала за станком, который позволял раскатывать полу сантиметровый кусок алюминия до размера патрона. Потом надо было нанести смазку, вложить начинку и убрать боеприпасы.

До оккупации все, что от меня требовалось, - это ходить в школу, учиться, помогать маме по хозяйству, немного работать в саду и ухаживать за младшей сестрой. А теперь мне ставили условия: "Или ты освоишь работу за этим станком, или умрешь". И мне приходилось быстро учиться.

Какое-то время я плакала, пока не почувствовала, что больше это делать не могу, так как слез не осталось. Случилось это после того, когда население города насильно вывезли и мне стало понятно, что я вновь не увижу своих родителей и дорогой мне семьи. В тот момент я плакала последний раз за все двадцать пять прожитых лет.

Вначале я непрестанно молилась. Я вставала утром и произносила модих ани, а в течение дня читала Шма и просто молилась Богу. Однажды я молилась о том, чтобы Бог послал мне мою мамочку, потому что я была голодна и страшно тосковала по дому. Я нуждалась в материнской ласке, а не в побоях. Мне хотелось помыться, но не было условий, не было и мыла. Мы постоянно ходили в грязи. Я молилась, но ничего не произошло. На мои молитвы ответа не последовало, и я сделала вывод, что Бога не существует.

Концентрационные лагеря

Меня переводили из одного концентрационного лагеря в другой, пока я наконец, не оказалась в Берген-Белзене, а затем в Дахау. Невозможно поверить даже самой, что я пережила такой ужас. В Берген-Белзене творились ужасно вопиющие преступления. Над нами издевались: выводили в поле и заставляли голыми руками копать сахарную свеклу из мерзлой земли. Я до сих пор помню, как сильно кровоточили мои руки.

В концентрационных лагерях нам довелось выстрадать многое. Один случай, характеризующий нечеловеческую жестокость, навсегда останется в моей памяти. Как-то раз я работала в поле на уборке свеклы. После нескольких лет, проведенных в таких условиях, я чувствовала себя почти как зомби. Мне пришла в голову мысль украсть одну свеклу и съесть ее. Я настраивала себя на то, что мой желудок этой ночью не особенно пострадает.

Наш рацион состоял из тонкого куска хлеба, где 80% было древесных опилок, и чашки кофе. Считалось, что это должно поддерживать наши силы в течение 24 часов. Очевидно, что этой пищи едва хватало, чтобы не умереть с голоду, не говоря уже о возможности заставить себя работать на страшном холоде.

После того как меня схватил охранник, я была так сильно избита, что даже сегодня, когда говорю об этом, ощущаю удары плети по спине, лицу, удары по всему телу. Затем меня подвесили за руки, наказав так только за то, что я украла всего лишь одну свеклу. Многие из нас погибли из-за холода, теплой одежды мы не имели. Приходилось часами стоять на построении, и не важно, что лежал глубокий снег, а мы - полураздеты и без обуви.

На одном из построений нас заставили полностью раздеться, чтобы провести эксперимент: за сколько времени полностью остынет кровь. И по сегодняшний день, когда в холодную погоду мои пальцы на руках и ногах утрачивают чувствительность, я вспоминаю случай, как стала замерзать. Единственной причиной, благодаря которой я выжила, были несколько человек, свалившихся сверху и согревших меня своими телами.

Я подумала, что этот день я переживу, как пережила и тогда, когда сказала себе, что Бога не существует. Мне посчастливилось выжить, заслугу в этом я полностью приписала самой себе. Позднее я поняла, что благодарить в своем спасении мне следует только Господа.

Но было время, когда казалось, что остаться в живых не удастся. При перевозке узников в Дахау поезд попал под бомбежку. Когда мы из вагонов бросились в лес, убегая от поезда, в голове мелькнула мысль: "Вот так вот. Я достаточно сделала патронов. Теперь их пули опробуют на мне". Смерть казалась привлекательней, чем жизнь.

Находясь в своем родном городе, но как узница концентрационного лагеря, как-то раз я переходила поле с кем-то и улыбнулась. За это немцы посадили меня на 24 часа в резервуар со стоками. Мне пришлось стоять на цыпочках, чтобы не утонуть. Тогда мне было не больше 12 лет.

Следующим тяжким испытанием для меня оказалась болезнь сестры, находившейся со мной в одном лагере и заразившейся брюшным тифом. Сестра была единственным родным человеком, оставшимся в живых. Я не верила, что смогу жить дальше, если потеряю ее. Время от времени приходили охранники, чтобы проверить, есть ли среди заключенных больные. Если таковые были, то их выводили на мороз и оставляли замерзать. Я легла поверх сестры, пряча ее, и когда приказали поднять руки тем, кто здоров, я подняла руку вместо сестры.

Тогда я не ведала Господа. Я считала, что переношу страдания в концентрационном лагере, потому что Он отправил меня туда. Позже я поняла, что это было не так. Он помогал мне.

Отобранная для расстрела

Дважды меня отбирали для расстрела. И дважды, когда охранники размыкали цепь, я убегала. Во второй раз я наткнулась на лагерного охранника. Впопыхах я его сразу и не заметила, так что мне пришлось буквально отпрыгнуть от него в сторону. Но и он меня не заметил. Это могло быть только провидением Божиим. Если бы охранник меня увидел, то застрелил бы тут же. Стараясь не быть им замеченной, я тайком пробралась в лесистую часть лагеря. Когда в мае 1945 года нас освободили, мне казалось, что я никогда не смогу простить немцев за то, что пришлось пережить. Я ненавидела их всеми силами своей души. Ненависть в буквальном смысле отравила мой организм. По этой причине я перенесла 27 операций.

Мне хотелось найти кого-нибудь, кто смог бы сбросить бомбу на Германию и Польшу. Кроме моей сестры и одной из теть, в живых не осталось никого из почти 100 родственников.

Моя новая жизнь

После освобождения я отправилась в Америку, вышла замуж и родила детей. В равной степени, как ненавидела Бога, я стала активисткой в синагоге. Внутренне я понимала, что мои дети должны были узнать об иудаизме, но я не могла их ничему научить, потому что душа моя была мертва. С точки зрения общественной активности я была примерной иудейкой. Я всячески помогала в строительстве еврейской школы. Мне даже удалось стать Президентом женского религиозного общества.

Если бы меня тогда спросили: "Веришь ли ты в Бога?", я бы ответила: "Нет". Даже теперь многие раввины не верят в Библию, и еще меньше верят в Бога. Но я считала необходимым сохранить свою иудейскую принадлежность и соблюдение традиций.

Моя дочь верит в Иисуса

Однажды моя дочь-подросток подошла ко мне и сказала самое худшее, что можно было вообразить. Она заявила: "Мама, я верю в Иисуса Христа. Он и есть иудейский Мессия".

У меня чуть не случился сердечный приступ. Я рассказала ей, что Иисус Христос сделал с нашей семьей и почему у нее нет больше многочисленных тетушек и дядюшек. Нацистские охранники неустанно напоминали мне, что это я убила Иисуса Христа, поэтому Он ненавидит меня и за это отправил в концентрационный лагерь, чтобы здесь я и нашла свою смерть.

Когда я еще жила в Польше и мне было семь или восемь лет, католический ксендз ударил меня распятием по голове, потому что я совершила, как он считал, "преступление", пройдя по тротуару перед церковью.

Для меня уверование дочери в Иисуса Христа было равносильно ее смерти. Я выгнала дочь из дому, потому что не могла позволить врагу жить со мной под одной крышей. Когда мой муж отправился в дом, где приютили нашу дочь, чтобы проверить, как у нее дела, то тоже стал верующим. Дом превратился в форпост для пропаганды христианской веры среди евреев.

Моя младшая дочь по-прежнему ходила в частную еврейскую школу. Но случайно до меня дошла весть, что она стала христианкой, и я избила ее. Хотя не могу припомнить, чтобы когда-нибудь делала подобное.

Мой муж, принявший Господа, как-то вернулся домой и вслух, для меня, стал читать притчу 31. До этого я не слышала, о чем говорится в притче 31, но сообщение им о своей ново обретенной вере сделало его в моих глазах также предателем. Раввин ничего не мог поделать с ним. Мой муж был слишком упрям.

Я была готова бросить свою семью, но не могла. Одна из моих подруг, по образованию юрист, сказала: "Если ты уйдешь из дома, то власти заключат тебя под стражу за оставление несовершеннолетних детей".

Я потеряла свою первую семью в гитлеровской Германии, а теперь была на грани утраты второй семьи, и все из-за Иисуса. Я была готова встретиться с Иисусом и убить Его.

Я делала все возможное, чтобы переубедить обеих своих дочерей. Я рассказывала им о концентрационных лагерях. Я умоляла их. Я упрашивала своих детей отречься от врага иудеев. В течение двух тысяч лет нас преследовали из-за того, что этого человека христианский мир считал Мессией. Я рассказала дочкам все, что знала и испытала, и ничего не помогло.

С момента, когда мой муж принял христианство, он настоял, чтобы наша старшая дочь вернулась домой. Они вместе непрестанно свидетельствовали мне об Иисусе. Я стала находить свою еврейскую Библию открытой, а рядом - небольшие записки с цитатами из Святого Писания. Тогда я не знала, что это Святое Писание, потому что не знала Библии.

Я отправляюсь к раввину

Я бросилась за помощью к раввину. Он приводил мне различные примеры из Святого Писания, которые я могла использовать в своей семейной борьбе за веру. Дома, в ответ, мне приводили в пять раз больше библейских цитат.

По настоянию семьи я попросила раввина пояснить мне главу 53 книги пророка Исаии. Раввин ответил, что ни один еврей не читает ее, особенно это не должна делать еврейская женщина. Итак, мне нельзя было читать эту главу. То же самое относилось и к псалму 22. Всего же насчитывается 328 пророчеств прихода страдающего Служителя, Мессии. Я задавала вопросы раввину почти обо всех пророчествах. Наконец, раввин сказал мне больше не приходить в синагогу, потому что я прочла ему главу 53 из книги пророка Исаии.

В слезах я причитала: "Помогите мне! Я не хочу идти этим путем. Что вы от меня хотите? Если Вы говорите, что моя семья мертва, потому что верит в Иисуса, то как тают дома съестные запасы? Кто ими питается? Почему мне приходится так много стирать? Если они все мертвы, то как все это можно объяснить? Помогите мне!"

Раввин просто сказал: "Нет. Я не могу тебе больше ничем помочь".

Итак, я начала украдкой пробираться в подвальное помещение и в закрытой комнате читать Новый Завет. Сначала я прочла Евангелие от Матфея и из него узнала, что Иисус был милосердным. Он не был убийцей моего народа, а наоборот - очень добрым человеком. Тогда я задумалась о том, во что верила сама.

Я обратилась к другому раввину за помощью, но он мне сказал: "Видишь ли, я не могу тебе помочь, потому что не сильно знаю Библию".

Миллионер

Вскоре после этой беседы с раввином я была приглашена на обед в дом Артура ДеМосса. Г-н ДеМосс был богатым бизнесменом, христианином. Один раз в год он открывал двери своего дома для пропаганды христианской веры среди евреев. Он спросил меня, не буду ли я возражать, если он помолится за меня. Я ответила ему: "Мне все равно, даже если вы станете на голову. Это ваш дом".

Не обращая внимания на мой ответ, Артур ДеМосс стал молиться. Евреи никогда не закрывают глаза во время молитвы, но неожиданно я это сделала и произнесла очень краткую молитву: Бог Авраама, Исаака и Иакова, если это правда, Если Он действительно Мессия, то хорошо. Но, Отец, если Он - не Мессия, то забудь, пожалуйста, о том, что я обращалась к Тебе". Это была моя первая молитва с 1942 года. Я ощутила, как огромный камень упал с моей души. Впервые со времен войны я заплакала и ощутила необычайное очищение. Я знала, что Он жив, и я сделала Его своим собственным Мессией.

Когда такие, как я, - жертвы гитлеровского геноцида сердятся на меня за то, что я стала мессианской еврейкой, я просто выражаю им свою любовь, потому что мне их чувства понятны. Я была там и никогда не спорю с ними.

Звонки из Берлина

Однажды мне позвонил Сид Рот. Один из его друзей, пастор из большой церкви в Берлине, как-то сказал ему по телефону: "Мы собираемся арендовать самый огромный стадион в Берлине, тот, на котором Гитлер проводил свои сборища, и ищем мессианских евреев для участия в планируемом нами мероприятии".

Сид ответил: "Я знаю человека, идеально подходящего для этого". Он имел в виду меня. Но я отказалась от этого предложения.

Когда я покинула Германию, то поклялась никогда не возвращаться на эту проклятую землю. А теперь Сид предлагал мне вернуться обратно. Как он мог? Шесть месяцев я боролась с сомнениями: ехать или нет? Я просила Господа о смерти, о возвращении домой, но только не посылать меня в Германию, потому что как только я начинала молиться, то слышала слова: "Да, ты должна вернуться и простить".

Наконец я сдалась. Мы вместе с мужем и еще четырьмя верующими отправились в Германию. Позже к нам присоединились и многие другие христиане. Это была, как я говорила, борьба, длившаяся полгода. Я просила людей поститься и молиться за себя.

Состоялось грандиозное событие. В нем участвовали известные христианские деятели, включая Пэта Робертсона, Демоса Шакаряна и Пата Буна.

Когда я оказалась на том же стадионе, где Гитлер утверждал, что нацисты будут править миром ближайшую тысячу лет, то оказалось, что на этот раз он до отказа заполнен молодым поколением немцев, пришедших сюда по иной причине. Некоторые из них повязали шейные платки с еврейской звездой Давида. То здесь, то там развевались израильские флаги.

Когда я увидела американских деятелей церкви, некоторых из них я знала, и увидела немцев со звездами Давида и мезузах, то подумала: "Что я здесь делаю? Господи, что Ты хочешь от меня? Забери меня отсюда. Я не хочу разговаривать по-немецки. Поступаю ли я правильно? А может, я говорю немцам и всему миру, что нет ничего преступного в уничтожении евреев?" Эти мысли одолевали меня, пока мне не дали слово.

Лицом к лицу с нацистами

В воскресенье меня попросили выступить. Я не помню, как произносила текст своей речи. Я не помню своих слов о прощении. Но после выступления ко мне подходили некоторые люди, кого меньше всего на Земле мне хотелось бы видеть. Это были бывшие нацисты. Было понятно, что я попросила подойти бывших нацистов, помолиться со мной и получить прощение. Действительно не помню, как я говорила об этом, но эти люди просили меня простить их. Оказавшись наедине с ними, могла ли я это сделать, как обещала с трибуны?

Я осознала, что говорила о прощении тогда, когда ко мне подошел бывший охранник из Дахау, в ведении которого были карательные операции. Когда он представился, мое тело съежилось от боли. Он преклонил колени и стал молить меня простить его.

Люди не понимают до конца, что мне довелось выстрадать в Дахау и Берген-Белзене. Они не могут вообразить тот ад, который мне пришлось пройти. Я верующая и только милостью Божией я могла простить тех, кто подходил ко мне, потому что просто Роза Прайс никак не могла простить их за ту боль, через которую она прошла, будучи ребенком.

Когда я готовилась к отъезду из Берлина, ко мне подошел один из бывших нацистов, который был рядом во время моей молитвы о прощении, и сказал, что после молитвы он впервые со времени окончания войны смог спокойно заснуть.

Дайте мне силы

Когда мне в следующий раз вновь довелось побывать в Германии, я обнаружила, что нахожусь неподалеку от Берген-Белзена. Хотя я должна была бы сразу и навсегда похоронить воспоминания о Берген-Белзене. Со мной тогда в поездке были и другие верующие: шведская супружеская пара, Сьюзан и Гэри, а также немец, которого звали Отто.

Я поинтересовалась у гида о местонахождении главных ворот. Сама я их не могла найти, потому что сожгли все бараки, а на них я ориентировалась и они меня интересовали. Но я знала, что если мне покажут место главных ворот, то я определю и расположение бараков. Меня поразило, что даже теперь так и не растет трава там, где проходили электрические провода. Траву высаживали несчетное количество раз, все безрезультатно.

Гид показал мне список имен узников Берген-Белзена. В этом списке я нашла свое имя и имя своей сестры. Мы были в последней партии заключенных, отправленных из Берген-Белзена в Дахау. А все, кто остался, умерли от сыпного тифа.

Из моих глаз катились слезы. В какой-то момент я закричала, глядя на Берген-Белзен: "Ты умер, а я выжила! Я здесь! Я выжила!"

После этого я начала молиться о спасении Германии и о том, чтобы немцы смогли познать любовь и прощение Мессии.

Вдруг у меня мелькнула мысль: "Господи, как я могу молиться на этом кладбище, где столько довелось выстрадать того, что даже не поддается описанию?"

Пока я молилась, Отто охватила истерика. Я подошла к нему и обняла. Он сказал: "Как можно молиться за нас, когда по нашей вине вы так много пережили? Ведь моя семья была причастна к этому. Из-за немцев вы оказались здесь. Как вы можете? Дайте мне силы. Дайте мне силы".

Отто попросил меня о прощении, и у всех на глаза навернулись слезы. Мы молились друг о друге и обо всем немецком народе.

Вы должны прощать

Если у вас нет сил кого-то простить, то я скажу, что невозможно ненавидеть кого-либо больше, чем я ненавидела немцев. Кроме всего, что было, я испортила желудок. До поездки в Берлин мне сделали 27 операций.

Ненависть поражает ваш организм. Любовь не может существовать в одном теле одновременно с ненавистью. Когда, наконец, я напрочь избавилась от ненависти и любовь стала наполнять мою душу, внутри моего тела начали происходить перемены. Боли перестала меня мучить. С 1981 года мне не сделали ни одной операции, потому что Господь очистил мой организм от яда.

Никто не знает, что такое боль, которую ощутили вы, и никто не знает, что такое боль, через которую прошла я. Но ненависти нет оправдания. Вы должны прощать. Вы должны прощать ненависть.

Вам даже не надо иметь силы, чтобы прощать. Это не от вас зависит. Вы ничего не можете сделать, полагаясь лишь на себя. Вы должны обратиться к Господу, и Господь дарует вам силы.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
michael smolyak Pisces
Сообщение #3


Я тут, как дома
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 717
Регистрация: 5 Ноября 2004
Из: канада, виннипег-израиль,арад

 Канада 

Пользователь №: 126
Спасибо сказали: 211 раз(а)




Календарь Катастрофы
Катострофа европейского еврейства изо дня в день...

(IMG:http://nekropol.com/Bilder/KalenderWand.gif)

Как пользоваться календарём?
По-сути имеются два календаря. Один отражает Катастрофу день за днём от 1-го января до 31-е декабря, причём, на один день может приходиться несколько событий, а может - ни одного. Если нажимать соответствующие кнопки, календарь перелистывается день за днём, событие за событием. Можно также указать конкретную дату. Если в этот день календаря не занесено никаких событий, будет показано ближайшее по хронологии.
Во втором календаре история Холокоста рассказана год за годом. Для его просмотра нужно ввести интересующий год.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответ в темуСоздание новой темы
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 

Текстовая версия Сейчас: Чт, 28 Марта 2024, 14:19


 
AiwanВs emoticons KOLOBOK-Style
Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки.
Рейтинг Новостей Америки
Ozon.ru