Сладострастная отрава, via Mikhail Rabinovich (LJ) Опции

[Ирена]

Характерной чертой ЖЖ является его хороводность, когда все пользователи принимаются ходить по кругу, повторяя с вызовом для дальнего соседа какие-нибудь ритуальные слова (колбаса, колбаса... ), задавая одни и те же шесть-сто вопросов (или один, главный - о смысле жизни), а то коллективно вспоминая свой первый визит к гинекологу.Я тоже, кстати, помню очередь в отделение, где при входе было написано GYN и где громадная, на голову выше всех врачей, негритянка с двойняшками внутри, пыталась сделать несколько шагов вдоль стены, и я сказал, что у неё ножка болит, а она, оказывается, понимала по-русски, но не обиделась. Её ведь было жалко.Лучше не про гинекологов, а про редакторов. Устроившись в специальном кресле, они тоже тщательно рассматривают присланные рукописи. Теперь я поставлю вопросительный знак вместо точки. Рассматривают?"Я пролистала, чего вы мне прислали. Не думаю, что нам это подойдёт".Будучи графоманом (по крайней мере, в бытовом значении этого слова) когда-то я рассылал свои опусы в журналы и газеты. Сладострастная отрава… "Подавали не то что мало, но как-то неохотно".Было бы неправильно жаловаться, что "печатают своих". Не редактор публикует Х. потому что он его друг, а, наоборот, Х. по-человечески близок редактору из-за своих художественных способностей, именно поэтому они стали родственниками.Что значит "свои"? А Радищев, к примеру, свой? Помню, я раскрыл газету с моей предполагаемой публикацией, а там - статья, посвящённая стодевяностопятилетию со дня рождения Радищева. Как можно быть недовольным, что там Радищев, а не ты... Что ж, я против классиков!?И не против современников. Вот, пожалуйста, с красивой фотографией автора, стихи Евтушенко, написанные буквально вчера, но нe потерявшие ещё своей актуальности. Я не против Евтушенко!Вот, помню, ещё редактор журнала *** ** (название издания изменено) сказала, что считает меня неглупым человеком, но держит в запасниках, без выхода пока, потому что столкнулась с одной проблемой: когда она читает мои рассказы, то ей не смешно.- А почему должно быть смешно? - спросил я.- Ну как же... - удивилась она. - Вы же юморист. Или ещё случай - когда-то я послал свой текст на конкурс в газету "Советский спорт". Сотрудник редакции ответил мне, сообщив письмом, что он уловил определённый навык, но недостатком произведения является такой: по мере чтения кажется, что крыша едет не только у героев и у автора, но и у читателей тоже. Вообще-то редакторы - это ведь те, кто работают над текстом. Чтобы он стал лучше, понятнее. Помню, в газете "Скороходовский рабочий" в конце рассказа добавили фразу "озабоченного какой-то важной потерей" , раскрывающей, по сути, вeсь смысл - для тех, кто, читая, в силу каких-то обстоятельств пропустил весь предыдущий текст, - добавили что-то вроде "вот почему так важно быть чутким к окружающим", или ещё фразу в подобном духе. Припоминаю также еженедельник, где как бы напечатали мой рассказ, в котором лирический герой в силу обстоятельств говорил неловкими, отрывистыми фразами - но связаннами, как мне казалось, ритмически; так вот, этот монолог слегка переписали, добавив связующие союзы, красивые придаточные обстоятельства и дождь за окном.Жаловаться, однако, не приходится. Я сам работаю (программистом), я знаю, как это делается. Если у меня есть called program, готовый блок, который функционирует как надо и не вызывает нареканий - с какой стати я буду его менять для следующей программы? Так и в редакциях (там тоже ведь люди) пытаются всё свести к готовым и правильным блокам, кускам, знакомым людям и знакам. А вот ещё вспомнил: в "Толстом журнале" фразу ребёнка, которому, видимо, часто делают замечания "Когда мама сделает мне оладушки, я буду не чавкать", заменили на справедливое "не буду чавкать".Автор, допустим, следит за словами в своём тексте, чтобы они подыгрывали друг другу, перекликались, противодействовали - но ответ "пролистала, чего вы там...".И, положа руку на сердце, разве это неправильно, что пролистала, не больше?. Что нового там можно найти, в конце рабочего дня, перед покупкой, скажем, молока, - в конце рабочего дня, после тысячи успешных для литературы лет, сотен замечательных писателей.Ещё вот вспоминаю крупную газету, где на одной странице поместилось два моих юмористических рассказа и ещё много чего, но авторство указано не было. На странице не было вообще никаких имён, за исключением фамилии редактора этой страницы, - из чего легко было сделать вывод, что все тексты и картинки принадлежат ему. Он, правда, потом ответил, что произошла техническая ошибка, но упомянуть авторов не предложил. Постеснялся, наверное.А в одном давнем хорошем журнале меня назвали обитающим и злобно насмехались из-за того, что я люблю советcкого (да разве он советский? да разве писатели делятся на подобные категории) Трифонова и не люблю антисоветского *****(на самом деле я и не читал ***** почти ничего, а просто мне показалась несправедливой его статья про Трифонова). Правда, это не редактор был, а письмо совершенно постороннего читателя в специальую колонку. Можно, разумеется, можно привести множество примеров удачной редакторской работы (с потоком самотёка). Можно, можно. Только они почему-то в голову не приходят.А сейчас своё бытовое графоманство я удовлетворяю здесь, в ЖЖ. И читаю тоже здесь - оно само собой совмещается. Сладострааастная отрава, колбаса да колбасааа, где гарниииры притаииились“Моя маленькая колбасиада”. колбаса, колбасы, колбасе, колбасу, колбасоооою…