Yiddish Shtetl Jewniverse   Правила

Иврит клава   Помощь   Поиск Пользователи  

Календарь   Статистика Блоги  Галерея  

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Для читателей: поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег.
Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал






 
Ответ в темуСоздание новой темы
> 12 августа: о недавней истории и дне сегодняшнем
Ирена Pisces
Сообщение #1


слабая женщина
Иконки Групп

Группа: Супермодератор
Сообщений: 5 299
Регистрация: 25 Апреля 2003
Из: Москва

 США 

Пользователь №: 1
Спасибо сказали: 240 раз(а)






Когда-то, в той жизни, эта дата мало что говорила согражданам. А если и говорила, то разве что тем, кто слушал передачи западных радиостанций. Прежде всего, “Голоса Америки”. C приближением дня 12 августа и какое-то время после него в эфире звучали имена Ицика Фефера, Переца Маркиша, Давида Бергельсона, Льва Квитко, Давида Гофштейна. Читались их произведения, исполнялись песни на стихи Фефера, Маркиша, Квитко. И, конечно, сквозь советские глушилки прорывались слова правды об их мученической смерти, о годах невероятных пыток в советских застенках, о замалчивании в “стране Октября” правды о страшном преступлении против целого народа, его языка, литературного слова, сцены, песни.
Конечно, были семьи, в которых бережно хранилась память о гениях нашей национальной культуры, расстрелянных в 1952-м году. Но, не в обиду будь сказано читателю, редко кто реагировал на эти имена, за исключением, быть может, имени Льва Квитко, стихи которого в переводах на русский язык издавались огромными тиражами “для нашей читающей детворы”.
В целом режим добился поставленных в 1948-м году целей, “упразднив” для советских евреев их культуру и язык, попутно истребив физически крупнейших её созидателей. А что до имён, то автору этих строк когда-то пришлось участвовать примерно в таком диалоге:
– Как Вы сказали? Михоэлс? Может, всё-таки Мехлис?
– Да нет же, Михоэлс.
– Ну, да, Мехлис…
И уже в Израиле пару лет назад в ответ на упоминание о 12-м августа имел место такой разговор (цитирую дословно!):
– А что, собственно, произошло 12-го августа?
– В этот день в 1952-м году в Москве были казнены выдающиеся деятели еврейской культуры.
– А что, и такое бывало?..
После драматических событий последних двух десятилетий многое изменилось в мире, да и мы сами тоже сильно изменились. Теперь статьи и передачи в эфире о Михоэлсе и его выдающихся соратниках - совсем не редкость. И всё же 12-е августа, веховая дата в нашей истории, оказалась как бы невидимой линией, разделившей еврейское общество на две части. Одна их них – те, кто прочувствованно реагируют на всё связанное с ликвидацией еврейской культуры в СССР, другая – те, у кого указанные события не вызывают ни малейших эмоций, часто и по причине незнания того, что произошло тогда и полного равнодушия к тому, что представлено сейчас уже только культурным наследием.
Будем откровенны, вопрос, недавно процитированный в “Еврейском камертоне” руководителем театральной студии “Мамэ-лошн” Эфраимом Литвиным: “А кому он нужен, этот идиш?” – вполне отражает национально-культурную атмосферу в среде выходцев из СССР. И видится мне она трагедией, состоящей ещё и в том, что для большинства евреев таковой не является.

Прикреплённый файл  72Kerleri.gif ( 86.65 килобайт ) Кол-во скачиваний: 66


Еврейский поэт Иосиф Керлер с женой Аней перед отъездом в Израиль
пришли попрощаться с Михоэлсом, Москва, февраль 1971



Ни один народ, наверное, никогда не оказывался в состоянии, когда его собственная интеллигенция (составляющая огромный по численности процент в общем населении) была бы столь абстрагирована от национальной культуры. Это проявляется абсолютно во всём: начиная от только что процитированного вопроса и кончая полным безразличием к несметным национальным духовным богатствам.
Процессы, характерные для нашей культуры, отчётливо просматриваются на примере еврейской песни, жанра более всего сохранившегося – по причине относительной выживаемости в условиях языковой ассимиляции. И здесь можно говорить о пропасти, разделяющей мастеров сцены и тех, кто способен адекватно воспринимать еврейскую вокальную культуру – также и на языковом уровне. Мы оказались в ситуации, когда, с одной стороны, многие наши великолепные исполнители пренебрежительно, я бы сказал, с презрением, относятся к еврейской (так сказать, “идишской”) песне. Высокомерие многих мастеров сцены и их претензии к целой национальной культуре выставляют её как бы неприспособленной для демонстрации вокальной эстетики. В частности, речь часто идёт о непригодности языка идиш в стиле бельканто и невозможности пропевать еврейские носовые звуки. С другой стороны, заполонившие еврейскую сцену и эфир певцы, не владеющие элементарными познаниями в области еврейской музыки, в большинстве своём не имеющие и вокальной подготовки, навязали народным массам представление, в соответствии с которым “идишские” песни надо петь “как-то особо”, с “душой”, но, по существу, безголосо и непрофессионально.
Сермяжная же правда кроется в том, что у евреев проблема бельканто, носовых звуков и в целом профессионального пения давно решена. Как и сходные проблемы в других национальных культурах: азербайджанской, армянской, украинской, польской… У евреев бельканто было адаптировано и в синагогальном пении, культивировавшемся в канторских школах, где требования, как чисто вокальные, так и общемузыкальные и общекультурные, были не ниже, чем в европейских консерваториях. И, в частности, бельканто настолько прижилось в еврейском вокале, что на европейской оперной в сцене, в озвучивании кинофильмов и т. д. нашим певцам нередко отдавалось предпочтение перед певцами народов, среди которых мы жили. А что касается носовых звуков, то евреи, что называется, рождались с ними и распевали их так же, как и любые другие звуки.
Признаться, о существовании всех указанных проблем я узнал с начала 80-х годов, когда на еврейской сцене появились исполнители, не владевшие языком. Именно тогда с этими трудностями я столкнулся в Московском Еврейском драматическом театре-студии и в еврейском культурном андеграунде. В последнем участвовала сплошь ассимилированная еврейская молодёжь, захваченная новизной распространявшихся тогда сионистских ценностей и жадно утолявшая жажду из любого национального источника, каковым для советских евреев оставался полузабытый, порой презираемый, но всё-таки завлекавший в свои глубины идиш. Работая с этой молодёжью, я понял, что, в отличие от поколения сошедших со сцены исполнителей, от неё потребуются определённые усилия в овладении фонетикой неродного языка. Ну, а обвинять в несовместимости с эстетикой сам язык и, тем самым, целую культуру, наверное, нелепо. Мой личный опыт говорит о том, что абсолютное большинство образованных вокалистов, актёров и просто любителей после одного-двух занятий успешно овладевают фонетикой еврейского вокала.
Элементарное знакомство с историей вопроса могло бы проложить мост, который соединил бы мастеров сцены и слушателей. Но беда в том, что знание о предмете оказалось под спудом языковой проблемы. А отношение в Израиле к постижению нашего наследия отнюдь не способствует улучшению ситуации.
Автор этих строк был поражён, когда столкнулся с потрясающим фактом: выпускникам и студентам музыкальных академий Израиля неизвестны имена Гольдфадена, Варшавского, Гебиртига, Киссельгофа, Энгеля, Саминского, Ахрона, деятелей, казнённых в 1952-м году. Для сравнения попробуем себе представить, что в России выпускникам консерваторий незнакомы имена Глинки, Чайковского, Римского-Корсакова, Станиславского, Немировича-Данченко, Мандельштама, Заболоцкого, Зощенко.
В преодолении сложившейся в репатриантской среде ситуации существенным было бы влияние русско-израильских каналов радио и телевидения. Но порой кажется, что они настроили свои передатчики на частоты какой-либо области в России. Ведь бесконечно идут в эфир “песни, которые мы привезли с собой”, поговорки и выражения типа “Иван кивает на Петра, а Пётр - на Ивана”, “пока гром не грянет, мужик не перекрестится”, прочая фразеология с крестами, боевыми крещениями, крёстными отцами и матерями, клятвами на кресте. При этом никакие замечания не принимаются в расчёт: а как выразиться иначе? – “ведь по-русски только так и говорят”. Вроде и невдомёк, что в прежние десятилетия подобная образность лежала в основе многочисленных анекдотов на еврейскую тему.
Как цивилизованный народ мы уже давно стоим на позициях конфессиональной терпимости и уважения ко всем религиям, в том числе и к христианству. Кстати, на языке идиш слова “крист” (христианин), “кристлэхэ” (христианка) выражают наивысшую форму уважения к человеку. На обыденном уровне эти очень уважительные слова обозначали скорее принадлежность к славянским национальностям, нежели принадлежность конфессиональную. Вот бы и для нас, евреев, придумали в русском языке нечто такое же уважительное!
Обильная же христианская терминология применительно к израильским или вообще еврейским реалиям и персоналиям – это просто национальная профанация! Как будто не существует переводов на русский язык Шолом-Алейхема или великих литераторов, казнённых 12-го августа 1952-го года. Ведь в этих переводах еврейские категории выражаются адекватно! Всё дело в том, что переводами еврейских классиков занимались люди, для которых еврейская культура была родной, а не “идишистской” (“идишной”, “идишской”, “идЫшеской”, “идишеязычной”). Не с ограниченным и надуманным набором понятий. И к тому же – в органичной целостности с мировой и, естественно, русской, украинской и другими культурами, оказавшими на нас мощное влияние. А вот поставляемая нам эфирная продукция часто изготавливается по рецептам последних лет развитого социализма. Вплоть до освещения событий 2-й мировой войны, в которой просматривается лишь тот этап, который начался 22-го июня 1941-го года. Зачастую, с советским набором оценок действий западных стран, с одной стороны, и сталинского руководства, с другой. Страшно подумать: треть той страшной войны, вспыхнувшей 1-го сентября 1939-го года, по времени представляющая и треть страданий еврейского народа, почти отсутствует в освещении русско-израильских СМИ! А ведь начиная с той страшной даты и до 22-го июня 1941-го года уже погибли сотни тысяч наших соплеменников, как и представителей других народов. Не только было залито кровью Варшавское гетто – при молчаливом согласии сталинского режима, – а ещё задолго до Катыни расстреливали евреев – пленных солдат польской армии – по обе стороны демаркационной линии.
Надо сказать, что советская пропаганда продолжает оказывать сильное влияние на многие стороны нашей жизни в Израиле. И даже некоторые аспекты трагедии Еврейского антифашистского комитета, руководители которого были казнены 12-го августа 1952-го года, преподносятся в контексте этой пропаганды времён Хрущёва и Брежнева.
Несмотря на то, что раскрыты далеко не все советские архивы, имена инициаторов послевоенной антисемитской вакханалии уже хорошо известны: Сталин, Маленков, Михайлов, Александров, Суслов, Шепилов, Чесноков. Нелишне добавить: к уничтожению еврейской культуры на Украине приложил руку Хрущёв, не допускавший восстановления довоенных еврейских культурных институтов и чинивший препятствия возвращению из эвакуации в Киев наших литераторов и артистов. В Белоруссии сталинский наместник Пономаренко сразу после войны предупредил еврейских литераторов о том, что не будет больше довоенной “вольницы”. Со стороны карательного аппарата, давайте всё-таки называть его так, как он назывался тогда: МГБ (КГБ был образован лишь в 1954-м году) – это были его руководители: Абакумов и Игнатьев (министры), замминистра Огольцов, Гоглидзе, Рюмин. В убийстве С. М. Михоэлса участвовал министр госбезопасности Белоруссии Цанава. Ну, и банда следователей, не уступавших по своей жестокости, цинизму и юдофобии нацистским палачам.
У читателя может возникнуть законный вопрос: а не пропущен ли в этом зловещем списке Берия? Ведь в течение более полувека все кровавые преступления сталинского режима списывались на это имя.
Думается, врагов у нас всегда хватало, но лишних нам придумывать не надо. И потому следует внимательно отнестись с личности этого руководителя той эпохи. Наша задача - не обелить одного из сталинских сатрапов, а всего лишь объективно отнестись к его роли в тех страшных событиях, назвав истинных виновников, к которым он, увы, никоим образом не принадлежал.
Принимая во внимание, что Берия руководил НКВД-МВД с ноября 1938-го по декабрь 1945-го года и затем лишь в течение трёх месяцев после смерти Сталина в 1953-м году, а также то, что ни в одном из архивных документов, относящихся к убийству Михоэлса, делам ЕАК и врачей (за исключением протокола заседания Бюро Президиума ЦК КПСС от 9-го января 1953-го года, на котором присутствовало всё советское руководство), его имя не фигурирует, следует внимательно отнестись к информации об июльском пленуме ЦК 1953-го года. Он проходил уже после ареста министра, первыми актами которого после смерти Сталина и обретения высшего поста в МВД стали освобождение Полины Жемчужиной и прекращение допросов арестованных “убийц в белых халатах”. Забытый уже партийный инквизитор тех лет Шаталин обвинил Берия в том, что, реабилитировав врачей, последний произвёл “тягостное впечатление” на общественность. А ещё через несколько дней в ходе допроса ему поставили в вину и то, что он предлагал воссоздать еврейский театр и еврейскую всесоюзную газету!
Думается, пора отбросить обывательские объяснения: “он”, мол, приказал их арестовать и потому (???) сам же их и освободил – чтобы укрепить свой авторитет в руководстве. Ведь, как мы только что видели, его действия в защиту евреев никак не добавляли ему политического веса в среде этого самого руководства, поражённого юдофобией. И сегодня мы можем отряхнуть тлен хрущёвско-брежневской пропаганды и посмотреть трезвым взглядом на события, столь трагичные и судьбоносные для нашей культуры. Впрочем, обличающая Берия публицистика никогда “не опускалась” до анализа страшных расистских преступлений против евреев. Никто так и не принёс публичных извинений за погромную кампанию 1948 – 1953 годов. И вряд ли стоит плестись в хвосте той самой пропаганды, преследовавшей цели, никак не совпадающие с нашими национальными. А очищая свою историю от лжи и нагромождений советского периода, мы откроем новые возможности в постижении своего наследия.
В последние годы в печати и в художественной литературе появилось много публикаций, а на сцене и экране – спектаклей и фильмов, посвящённых трагедии Михоэлса и жертв 12-го августа. Авторы не только хотят отразить эти эпохальные события, но и высказать собственную точку зрения. Однако зачастую они не в достаточной мере владеют материалом, недоступным из-за незнания языка. Конечно, тематика настолько благодарна и увлекательна, что уже сама по себе вызывает живейший интерес у читателя и зрителя. Тем более следовало бы ожидать максимальной ответственности авторов перед теми, кому адресованы их произведения. Но порой мы сталкиваемся и с искажением исторических фактов, и с надуманной трактовкой образов, домысливанием событий и обстоятельств, и с деформацией многих основополагающих национально-культурологических понятий. А чего стоят хлёсткие обвинения по адресу членов ЕАК, упрекаемых чуть ли не в коллаборационизме с советским режимом! Авторы подобных обвинений, кажется, забывают, в какой стране мы жили.
В той жесточайшей войне ЕАК, созданный по инициативе советского руководства и его спецслужб, оказался боевым органом, функции которого вышли далеко за пределы круга обязанностей, определённого Сталиным, Берия, Щербаковым. Весь еврейский мир воспринимал ЕАК в качестве национального представительства своих советских братьев. И я попробую высказать смелое предположение: с тех пор – вплоть до Шестидневной войны – не существовало другого фактора, внесшего столь значительный вклад в рост национального самосознания “евреев молчания”.
Фактически вся национальная культурная элита оказалась вовлечённой в деятельность ЕАК. И, естественно, эта деятельность стала важнейшим импульсом огромных достижений советской еврейской культуры в тяжелейших условиях эвакуации и реэвакуации. Несмотря на саботаж властей, на рост послевоенного антисемитизма, вплоть до печального решения Бюро Совета Министров СССР от 20 ноября 1948-го года о роспуске ЕАК и закрытии “органов печати этого комитета”.
С начавшимися после этого арестами (Давид Гофштейн был арестован в Киеве несколько ранее, в сентябре того же года, следует полагать, пока вне рамок тотальной ликвидации ЕАК) очень скоро были уничтожены остатки тех институтов, которые бережно хранили и развивали народную и академическую традиции. Никакие подачки режима, начиная с 1961-го года, когда возникли журнал “Совэтиш hэймланд”, а затем и ряд сценических коллективов, уже не могли изменить ситуацию. И всё же великие традиции существуют. И если в нашей трагедии есть хоть какая-то надежда на возрождение культуры на языке идиш, она может быть связана только с этими традициями.

Дмитрий ЯКИРЕВИЧ,
еврейский композитор и поэт,
Иерусалим

От редакции. Предлагаем читателям прослушать две песни автора - «Их бин а йид!» и «12тэр август 1952», а также познакомиться с транслитерацией (в кириллице) и переводами текстов этих песен на русский язык. Слушайте, читайте, вспоминайте...

Их бин а йид!


1. Дэр вайн фун дойрэсдикн доер
От мих гэштаркт ин вандэр-вэг.
Ди бэйзэ швэрд фун пайн ун троер
hoт нит фарнихтэт майн фармэг,
Майн фолк, майн глойбн ун майн блиен,
Зи hот майн фрайhайт нит гэшмидт,
Фун унтэр швэрд hоб их гэшриен:
Их бин а йид! Их бин а йид!

2. Нит парэс шлэк, нит Титус, hомэн
hобн цэбрэхн им гэкэнт –
Майн штолц гэмит, - эс трогт майн номэн
Ди эйбикайт аф ирэ hэнт.
Мвйн швунг из клэнэр нит гэворн
Аф шварцэ шайтэрс фун Мадрид,
Эс шалт майн рум дурх цайт ун йорн,
Их бин а йид! Их бин а йид!

3. Дэр клугэр кнэйч фун рэб Акивэ,
Ди хохмэ фун Ешаес Ворт
hобн гэнэрт майн доршт, майн либэ
Ун зи мит hас цунойфгэпорт.
Дэр швунг фун Макабэер hэлдн
Ин мойрдим блут им майнэм зидт
Фун алэ шайтэрс флэг их мэлдн:
Их бин а йид! Их бин а йид!

4. Дос видэркол фун Хайфэр hафн
hилхт оп, вэн с’тут а клунг майн кол,
Ди умбамэрктэ тэлэграфн
Дэртрогн мир дурх ям ун тол
Дэм шлог фун hарц ин Буэнос-Айрэс
Ун фун Нью-Йорк а Йидиш лид,
Дэм шойдэр фун бэрлинэр гзэйрэс,
Их бин а йид! Их бин а йид!

5. Дэр вайн фун дойрэсдикн доер
От мих гэштаркт ин вандэр-вэг.
Ди бэйзэ швэрд фун пайн ун троер
hoт нит фарнихтэт майн фармэг.
Майн югнт трогт зих ибэр шнэен,
Майн hарц из фул мит динамит,
Майн мазл флатэрт ин траншэен,
Их бин а йид! Их бин а йид!
Их бин а йид!

Примечания. Все согласные звуки, стоящие рядом (если их даже 4 или 5!), произносятся, как один: гэшмиДТ, йоРН, hэЛДН.
б, в, г, д, ж, з произносятся не приглушённо (не как п, ф, к, т, ш, с), а звонко; шипящие: ж, ч, ш, щ - без смягчения, т. е. твёрдо. жь, чь, шь, щь недопустимо! ХочЪ, а не хочь!!! Недопустимо: гэшмиДэТ или гэшмиДыТ, йоРЭН, йоРЫН, hэЛДЭН, hэЛДЫН. Т. е. даже едва уловимый звук Э или Ы “убивает” речь.

1-й купл, 1-я строка: дойрэсдикн кн как один носовой звук.
5-я глойбн бн как один звук, но не бн, а БМ!
2 2 hобн ------------------“------------“----------------
5 швунг нг как один носовой звук.
3 1 кнэйч ч твёрдо, как с твёрдым знаком.
3 hобн бн как один звук, но не бн, а БМ!
5 швунг нг как один носовой звук.
7 мэлдн дн как один звук.
4 1 hафн фн как один звук, но не фн, а ФМ!
2 клунг нг как один носовой звук.
3 тэлэграфн фн как один звук, но не фн, а ФМ!
5 1-я строка: дойрэсдикн кн как один носовой звук.
5 югнт гн как один носовой звук
гнт как один звук (без гласных э или ы)!



12 август 1952
(Цвэлфтэр август тойзнт найн hундэрт цвэй ун фуфцик)


1. Ин дэм дозикн тог, ин дэм дозикн тог
Фаршпарн мир штаркэр ди пайн ун ди клог,
Ди пайн – инэм hарцн, ди клог – цвишн цэйн:
Бэргельсон, Маркиш, Квитко, hофштэйн.
Ди пайн – инэм арцн, ди клог – цвишн цэйн:
Бэргельсон, Маркиш, Квитко, hофштэйн.



2. Зэй зайнэн гэфалн ин митн дэр нахт
Ун с’hот кэйнэр кэйн трэйст фарн тойт зэй гэбрахт...
Ун ди эйнцикэ шайн, вэлхэ hот зэй гэзалбт,
Из гэвэн дан дэр блиц фун дэм роцхишн залп...
Ун ди эйнцикэ шайн, вэлхэ hот зэй гэзалбт,
Из гэвэн дан дэр блиц фун дэм роцхишн залп...

3. Ин дэм дозикн тог, ин дэм дозикн тог
Майн цэблутикт гэзанг hэйб их уф ун их трог –
Майн лид а мацэйвэ, майн арц – ви а лихт,
Нор их вэл шойн, вайзт ойс нит дэрфилн майн флихт –
С’из нито ву цу штэлн кэйн лихт ун кэйн штэйн –
Бэргельсон, Маркиш, Квитко, hофштэйн.

Примечания. Все согласные звуки, стоящие рядом (если их даже 4 или 5!), произносятся, как один: гэшмиДТ, йоРН, hэЛДН.
б, в, г, д, ж, з произносятся не приглушённо (не как п, ф, к, т, ш, с), а звонко; шипящие: ж, ч, ш, щ - без смягчения, т. е. твёрдо. жь, чь, шь, щь недопустимо! ХочЪ, а не хочь!!! Недопустимо: фаршпаРэН или фаршпаРыН или hарЦэН, hарЦыН, роцхиШэН роцхиШыН. Т. е. даже едва уловимый звук Э или Ы “убивает” речь.

1-й купл, 1-я строка: дозикн кн как один носовой звук.
2 Фаршпарн рн как один звук.
3 hарцн цн как один звук.
2-й купл, 1-я строка: гэфалн лн как один звук.
митн тн как один носовой звук.
2 фарн рн как один звук.
4 роцхишн шн как один звук.
3-й купл, 4-я строка: дэрфилн лн как один звук
5 штэлн лн как один звук.


Я ЕВРЕЙ!
Слова Ицика Фефера (1942),
музыка Дмитрия Якиревича

Перевод Рахели Торпусман


Вино бессчетных поколений
Мне в бедах придавало сил,
И меч страданий и гонений
Моих даров не сокрушил:
Он не сковал мою свободу,
Он веры не сломил моей.
Во всех скитаньях и невзгодах
Я повторял, что я еврей.

Мой дух мятежный не сломили
Ни фараон, ни Ксеркс, ни Тит;
Мое прославленное имя
На крыльях вечности летит.
Мне часто гибель предрекали
И много раз тащили к ней,
Но я вставал из-под развалин
Непокоренным: я еврей!

Морщина мудреца Акивы,
Исайи светлая мечта
Восторг мой вызывают живо –
Но с ним и ненависть слита:
То кровь героев-Маккавеев
Бурлит, кипит в крови моей.
Со всех костров, где жгли евреев, *
Звучал мой голос: я еврей!

Мне вторят хайфские матросы,
Мой голос издали узнав;
До сердца моего доносит
Незримый миру телеграф
Родной напев – из Аргентины,
И из Нью-Йорка – смех детей,
И смертный ужас – из Берлина:
Евреи братья! Я еврей!

Вино бессчетных поколений
Мне в бедах придавало сил,
И меч страданий и гонений
Моих даров не сокрушил:
Мой дух несется над снегами,
Среди окопов и траншей,
Моя судьба в бою с врагами
Стучит мне в сердце: я еврей!

_____________________

* Эта строчка принадлежит Д.Г. Якиревичу.





12 августа 1952
(Стихи Иосифа Керлера в подстрочном переводе,
музыка Дм.Якиревича)


1. В этот день, в этот день
Мы подавляем в себе боль и рыдания,
Боль – в сердце, рыдания – сквозь зубы:
Бергельсон, Маркиш, Квитко... Гофштейн.

2. Они пали в ночи,
И никто не утешил их перед гибелью...
Единственным светом, озарившим их,
Была тогда вспышка злодейского залпа...

3. В этот день, в этот день
Я поднимаю и несу [на вытянутых руках]
свою окровавленную песнь –
Моя песнь – надгробие, моё сердце – как свеча,
Но я уже, наверное, не выполню своего долга.
Негде поставить свечу и [надгробный] камень –
Бергельсон, Маркиш, Квитко... Гофштейн.

-----------------------
Второй куплет - в переводе Р. Торпусман:

Сжимается сердце при мысли о том,
Как ночью на казнь повели их тайком,
И единственным светом, блеснувшим во мгле,
Был тот залп, что тела их разметал по земле.
Ни могил, ни надгробий, лишь список имен:
Маркиш... Гофштейн... Квитко... Бергельсон...
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответ в темуСоздание новой темы
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 

Текстовая версия Сейчас: Чт, 28 Марта 2024, 12:24


 
Дизан стиля форума Иван Манцуров aka Aiwan и Winnie the Pooh
Author’s emoticons KOLOBOK-Style
Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки.
Ozon.ru
Рейтинг Новостей Америки