IPB
Для читателей: поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег.
Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал







Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

История благодарностей участнику дедушка ::: Спасибо сказали: 17 раз(а)
Дата поста: В теме: За сообщение: Спасибо сказали:
Понедельник, 23 Февраля 2009, 9:20 ПАВЛО ТЫЧИНА – О ЕВРЕЙСКОМ НАРОДЕ
ПАВЛО ТЫЧИНА – О ЕВРЕЙСКОМ НАРОДЕ



Текст стихотворения П.Г. Тычины «Еврейскому народу» в оригинале на украинском языке попал в мои руки случайно – он был напечатан в конотопской еврейской газете «Лэбн» за май 2003 года – как говорится, «вместо передовой», да и сама газета была мне кем-то подарена по случаю… Не могу себя назвать знатоком творчества Павла Григорьевича Тычины, но все же, живя на Украине, и читал, и «изучал» его (хотя бы по-школьному), однако эти стихи увидал впервые. Они интересны потому, что в украинской поэзии не так уж много обращений к еврейской тематике.

Впрочем, и не столь уж мало. Вспомним мощные шевченковские переложения Ветхого Завета, отдельные стихи Леси Украинки, а в советское время – стихи Дмитро Павлычко… Мне также известно было давно, что Тычина, владеющий, как он образно выразился в стихах же, «аркодугим перевисанием к народам», то есть, будучи полиглотом, в числе других языков знал и древнееврейский, и идиш. После окончания Второй мировой пять лет возглавлял министерство просвещения Советской Украины. Интеллигент, земляк и младший друг Михайла Коцюбинского, известного своим сочувствием к страданиям еврейского народа и яркими произведениями против антисемитизма, – как мог он мириться с международной и внутренней юдофобией, расцветшей в сороковые годы?

Как видим, не мирился. Как раз в тот год, когда по секретному распоряжению властей был взят в стране курс на замалчивание гитлеровского «особого отношения» к евреям, в далекой от фронта Уфе, написал классическими секстинами – одной из так называемых «твердых» поэтических форм – маленькую поэму-обращение к еврейскому народу.

Я попытался найти профессиональный русский перевод этого произведения, но – по крайней мере, в Интернете – такового не обнаружил. Правда, журнал «Лехаим» (Москва) опубликовал в 2001 году перевод, выполненный Борисом Дехтяром (Нижний Новгород). Но, обладая рядом достоинств, его текст по чисто версификационным параметрам значительно уступает оригиналу. Все же по нему можно убедиться, что конотопский редактор выкинул из стихов Тычины целый кусок… (Легко даже догадаться, почему он так поступил: там содержатся славословия советской власти, для того времени вполне естественные, но теперь показавшиеся запоздалыми…)

Читая сейчас о множестве украинцев (литовцев и др.), поддержавших зверское уничтожение еврейского народа, разводишь руками... Но ведь было и другое: почти за каждым спасшимся евреем стоит фигура украинского, польского, литовского праведника...
ы И, читая стихи Павла Тычины, мы лучше понимаем корни гуманизма, в любом народе неистребимого.

***

Єврейському народові



Народ єврейський! Славний! Не втішать
тебе я хочу. Кожен хай тут слуха:
в цей час, коли синам твоїм вмирать
прийшлося від фашистського обуха, –
я хочу силу, силу оспівать –
безсмертну, вічну силу твого духа!

Вона родилась ще давно – тоді,
як був ти нерозсіяним і цілим.
Буяли в тобі сили молоді!
І розцвітав цвітастий шлях, як килим...
Та ось підкрався ворог – і в біді
ти голубом забився сизокрилим.

Ах, голуб, голуб!.. Образ він душі
твоєї був колись...Але як стався
той злам, коли і ниву й спориші
тобі стоптали й ти не покорявся
врагу, а кинув поклик «сокруши!» –
то образ голуба на сокола змінявся.

О, скільки раз в середньовіччі ти
скорятись не хотів ні королеві,
ні героцогам! Й було не страшно йти,
коли звучали голоси сталеві
і Ібн Габірола з темноти,
і Езри, й Іуди – мужнього Галеві!

А в дев'ятнадцятий суворий вік –
ой, скільки від царів ти настраждався!
«Єврей? – сміялись: – це ж не чоловік
і не людина». І в колючках слався
твій шлях, – і шлях, здавалось, вже заник...
Аж тут Шолом-Алейхем засміявся!..

Цей сміх, мов нерозгризений горіх,
все на царів котивсь, котивсь... Лиш згодом,
як розкотився він по стежках всіх
далеко й опинився між народом, –
царі тривогу вдарили. Та тих
не вбить, в яких життя кипить підсподом...

Але ж на Заході! – твої брати
і сестри в кігтях звіра-людоїда
ще тяжко мучаться. О, де знайти
тих слів, щоб висловить: яка огида
проймає нас до нього! Не гніти,
проклятий! Правда встане вогневида!

Вона поборе! Правда вже встає!
І там, де греки, серби і хорвати,
виковується гнів. Вже виграє
сурма для помсти. Доки ж, доки ждати?
Чи мо хай душогуб усіх уб'є? –
Повстанцям час до битви вирушати.

Й повстанці йдуть, в стратегії своїй
то появляються, то в ліс зникають...
Кипи, наш гнів, грозою пломеній
за дике гетто у Європі! Знають
хай німчики, що є відплата: – Стій!
По всьому світу грози наростають...

І ми – під переблиски блискавиць,
під грім тих гроз народів – тяжкість грузу
з євреїв скинемо. Доволі ниць
лежати їм! Доволі мук і глузу
дурного Гітлера! Залізна міць
підніметься з Радянського Союзу!

Ми чуєм із Європи плач: Рахіль
за дітьми за своїми тужить, – мати
вбивається... Ах, сльози ці і біль
в віках обвинуваченням звучати
проти німоти будуть! Їй як сіль
в очах єврей. Ну, що на це сказати?

Народ єврейський! Славний! Не втішать
тебе я хочу. Кожен хай тут слуха:
В цей час, коли синам твоїм вмирать
прийшлося від фашистського обуха, –
я хочу силу, силу оспівать, –
безсмертну, вічну силу твого духа.
1943




ЕВРЕЙСКОМУ НАРОДУ



Народ еврейский! Славный! Утешать
тебя не стану: слишком час неистов.
Когда пришла минута погибать
сынам твоим от обуха фашистов, -
хочу твою я силу воспевать -
твой дух бессмертный, мужественный, чистый!

Он родился давно, - ещё когда
рассеянье тебя не расселило,
цветным ковром стелилась, молода,
и в путь звала неведомая сила.
Но враг подкрался, грянула беда, -
ты голубем забился сизокрылым.

Ах, голубь, голубь. Образом души
твоей он был когда-то. Как же сталось,
что враг топтал твой хлеб и спорыши,
но сердце голубя ему не покорялось
и под призывный клич: "Врага - круши!"
голубка в сокола мгновенно обращалась?!

О, сколько раз в средневековье вы,
евреи, королям не покорились!
Вас вдохновлял Иуда а-Леви,
стальные голоса сквозь тьму пробились
Ибн-Эзры, Ибн-Гвироля, - эти львы
За вас стихами звучными молились.

А в девятнадцатый суровый век,
Народ еврейский, как ты настрадался!
"Еврей? - смеялись. - Он ни человек,
ни зверь." И злыми терниями стлался
твой тяжкий путь, - путь нищих и калек.
Но смех Шолом-Алейхема раздался!

Тот смех, как не разгрызенный орех,
на всех царей накатывал-катился
по перепутьям, среди вёрст и вех -
и в гуще он народной очутился.
Цари тревогу подняли. Но тех
Не укротить, чей дух не покорился.

Но ведь на Западе - в руках зверья
твоё родное племя: сёстры, братья. .
Им тяжелей. Найти не в силах я
Спасительных, разящих слов проклятья,
но знаю: власть отвратного гнилья
побеждена пребудет правды ратью!

Поборет правда! Правда восстаёт!
И там, где греки, сербы и хорваты,
куётся гнев священный. Чу, зовёт
труба к священной мести. Звонки латы!
Не ждать же, когда ворог всех убьёт:
повстанцам время выступать в защиту брата!

В согласьи со стратегией своей,
повстанцы то в бою, то в лес уходят.
Кипи, наш гнев! Грозою пламеней
за гетто дикое в Европе! Вроде,
не ведают немчонки, что страшней
на свете мести не было в природе?!

И мы - под озарением зарниц,
под гром грозы народов - тяжесть мести
с евреев снимем. Хватит им стелиться ниц
пред глупым Гитлером! Пусть доброй вестью
на них дохнёт с газетных всех страниц
Страны Советов мощь и верность чести!

Мы слышим из Европы плач: Рахиль
скорбит о детях собственных, рыдает.
О, слёзы материнские! Не вы ль
взываете к расплате? Ожидает
она ту немчуру, для коей пыль -
любой еврей. Слов больше не хватает!

Народ еврейский! Славный! Утешать
тебя не стану: слишком час неистов.
Когда пришла минута погибать
сынам твоим от обуха фашистов, -
хочу твою я силу воспевать -
твой дух бессмертный, мужественный, чистый!

1943



Перевёл с украинского Феликс Рахлин
Феликс РАХЛИН, Афула
http://www.newswe.com/
Kloots, Ирена,
Пятница, 26 Декабря 2008, 13:43 Еврейский театр
Мигдаль Times №99
Каждый выбирает для себя...
Фауст МИНДЛИН

Если вы спросите у почти любого человека, что он знает о еврейском театре, то получите реакцию, замешанную на неловкости, удивлении, раздражении и любопытстве.
История еврейского театра в Одессе – тема, скорее, закрытая, хотя материалы по его дореволюционному и советскому периодам не хранятся под грифом «секретно». Они существуют совершенно открыто во всем объеме, способном создать достойный памятник уникальному явлению мирового театра, судьбам тысяч людей, счастливо и самоотверженно служивших делу своей жизни. Парадокс?

Мы настаиваем на праве человека остаться в наших душах, даруя ему память, а себе – достоинство. Люди достойные с негодованием относятся не только к беспамятству, но даже к попыткам умолчать о живших когда-то. Но почему нас не оскорбляет так называемая «житейская мудрость» людей, сознательно умалчивающих о событиях, интересующих нас?

Спокойное равнодушие привело к тому, что сегодня истории еврейского театра в Одессе не существует, хотя «люди знающие есть в нашем городе...»

Исследования этой темы в других городах являются достижениями отдельных специалистов, собравшихся, если можно так выразиться, в некий закрытый клуб. Публикации их не обращены к читателю, а адресованы братьям по цеху.

Огромное уважение вызывают нечастые, к сожалению, публикации одесских исследователей, людей, в которых «квартирует совесть». Большинство же преподносимых подделок попросту опасны. Авторы, сохранившие генетическую память о погромах, ловко коньюктурничают, и, надув щеки, уходят от неудобной темы.

Но когда понимаешь, что еврейский театр уничтожил не только режим, но и собственная интеллигенция, когда узнаешь, что и в фашистской Германии были еврейские театры, создаваемые как «средство концентрации объекта», трудно полагать, что кого-либо потрясут откровения вроде тех, что Земля круглая...

Пора отдать должное артистам, режиссерам, художникам, композиторам еврейского театра и зрителям, для которых они трудились.

...Времена не выбирают. В них живут. «В НАШЕ время умереть еврейским актером – большая привилегия... Я хочу ею воспользоваться». Так говорил в трудные периоды своей жизни наш земляк Владимир Ефимович Шварцер. Блестящий актер, до конца служивший Делу.

При рождении Шварцер был наречен Вольфом, но много болел и, как водится у евреев, получил второе имя – Биниомин.

Большой, кряжистый, бритоголовый, он обладал необъяснимым магнетизмом. Особенно впечатляли его узкие, японского разреза глаза, в которые и заглянуть-то порой было трудно. Зато на сцене в них отражался мир его героев.

Из 87 лет своей жизни Шварцер 72 года отдал еврейскому театру, и не разлучался с ним ни во времена его расцвета, ни в тяжкую пору уничтожения.

«Нас, актеров, – говорил он в одном из писем, – объединяет любовь к родному театру, родному искусству, которому мы отдали себя без остатка. И эту любовь мы пронесли через всю нашу довольно нелегкую жизнь».

Трудно складывалась судьба Биниомина Шварцера. После прокатившихся по всей России погромов десятки тысяч обезумевших от страха евреев устремились в Америку. Среди беженцев был и одесский рыботорговец Хаим Шварцер со своей многочисленной семьей.

Через два года Шварцеры возвращаются на родину – в Одессу.

Пятнадцатилетний Биниомин вступает суфлером в еврейскую труппу Сабсая. Испол­няет эпизодические роли, пытается писать пьесы. Талантливого юношу приметил «острый на глаз» Перец Гиршбейн, в труппе которого играли кумиры еврейской сцены Эстер­-Рохл Каминская и Яков Либерт. Шварцер стал их любимым учеником.

Затем – Первая мировая война, австрийский плен и снова Одесса, уже советская.
В 1919 году режиссер Бертонов с писателем Аврумом Коганом пытались создать в Одессе первый государственный еврейский театр. К ним присоединился и Шварцер. Однако жестокий голод, охвативший всю Украину, разогнал актеров по глухим провинциям, где еще можно было выжить.

Шварцер работает в разных по уровню коллективах, проходя жесткую школу и выдвигаясь в число признанных мастеров. Он создает свой коллектив – «Фолгс-театр», который по творческим принципам, репертуару, актерскому составу выгодно отличался от многих передвижных трупп.

В сезоне 1926-1927 гг. в Одессу отделом искусств Окрполитпросвета был приглашен Менахем Рубин, приехавший со своей труппой. В ее составе был и Шварцер. Это был сильный опереточный коллектив. В рецензиях тех лет Владимир Ефимович получал только положительные оценки. Сват Соловейчик в «200 000» Шолом-Алейхема, Пимпринетти в «Баядерке» И. Кальмана, Берлеро в «Продавцах славы» М. Паньоля и П. Нивуа, Давид Фельдман в «Ди фрейлехс мишпохе» И. Триллинга, Шнеерсон в «Кровавой шутке» Шолом-Алейхема, роли в «Стемпеню» – всех не перечесть! О Шварцере в превосходной степени писали Альцест, И. Крути...

В 20-е годы деятелей еврейской сцены захлестнула дискуссия о путях развития «нового театра».
Большинство периферийных коллективов, развивавших реалистические традиции национального искусства, отстаивало право на жизнь театра Гольдфадена, Гордина, Шолом-Алейхема, звало изучать опыт десятков поколений актеров-самородков.

« ...как могли мы выдержать такую осаду, которую нам, старым еврейским актерам, пришлось претерпеть от Грановского, Литвакова и других евсекторов.., – писал Шварцер много лет спустя. – Народ голосовал за нас “ногами”, так как шел в наш реалистический театр, невзирая на то, что у Грановского были дорогие костюмы, богатые декорации и замечательный оркестр. Наши постановки, конечно, были бедненькими, ибо не хватало средств на художника, композитора... Но мы вкладывали в них свои “горячие сердца”, свои “трепетные души”, весь свой Б-гом отпущенный талант».

К концу первого десятилетия октябрь­ского переворота завершилась национализация всех театров страны. Биниомин Шварцер с некоторыми актерами своего частнопредпринимательского коллектива вливается в Первый Государственный Передвижной еврейский театр Украины и становится его художест­венным руководителем. Затем, после­ расформирования Передвижного театра, семь творческих лет (1934-1941) отдает одесскому ГОСЕТу, одному из интереснейших театров страны...

Актера обычно определяют по амплуа, Шварцер же был на редкость многогранен. С одинаковым успехом давались ему драматические, комические и даже героические роли. Кого бы он ни играл: плутоватого солдата Швейка, деревенского философа Тевье или пламенного революционера Ботвина – зрителя всегда поражала глубина, правдивость и сочность образов. Некоторые драматургически слабые пьесы своим успехом обязаны его отличным актерским работам. Так было с весьма наивной комедией Айзека Губермана «Гость с того света», в которой Шварцер создал колоритный образ бедняка – возчика Ошера, вернувшегося из Польши на родину через 20 лет. Чем старательней и вдумчивей «гость с того света» силился осознать новую для него жизнь, тем чаще попадал во всевозможные комедийные положения. Здесь была огромная опасность пойти на поводу у той части публики, которая предпочитает зубо­скальство раздумью. У Шварцера Ошер вырос в фигуру трагикомическую и шагнул далеко за рамки авторского замысла.

В. Шварцер в роли
Тевье-молочника
Многие замечательные актеры играли роль Тевье, герой романа Шолом-Алейхема давно уже стал неотъемлемой частью мировой культуры, ее гордостью. Казалось бы, все изобразительные средства уже исчерпаны. И, тем не менее, Тевье Шварцера отличался от своих предшественников поэтичностью и глубочайшим гуманизмом. Не случайно именно Шварцера в период его работы в москов­ском ГОСЕТе­ избрал Соломон Михоэлс своим дубле­ром на эту роль.

Нет надобности делать здесь подробный анализ созданных Шварцером образов: он это прекрасно сделал в своих мемуарах «Осталось в памяти». Официозный еврейский журнал «Советиш Геймланд» неожиданно оборвал их публикацию на описании триумфа пьесы Любашевского «Яков Свердлов», в которой Шварцер, кстати, единственный на еврейской сцене актер, сыграл роль Ленина.

В. Шварцер
в роли мистера Фиджина
После разгрома московского ГОСЕТа (некролог С.М. Михоэлсу от актеров его театра подписали только Зускин и Шварцер...) и ликвидации всех еврейских театров страны Шварцеру повезло: в числе немногих «счастливцев» он пробился на русскую сцену – в Центральный Детский театр. Там Владимир Ефимович сразу же занял заметное положение и тряхнул стариной в таких ролях, как Дед в инсценировке горьковского «Деда Архипа и Леньки», мистер Фиджин в «Оливере Твисте» Диккенса, капитан Моржерет в пушкинском «Борисе Годунове» и т.д. Это был период его творческого обновления.

«Если актер получает интересную роль, – писал он в январе 1957 года, – то, невзирая на трудности, ошибки, неудачи во время репетиций, он черпает для себя из встреч с режиссером много нового...

Мне посчастливилось, ибо “Оливера Твиста” ставила наш главный режиссер Мария Осиповна Кнебель. Мне на старости лет впервые пришлось делать этюды!

Сначала я отказывался, мотивируя тем, что никогда этим не занимался. Но Мария Осиповна так тонко и дипло­матично доказывала мне, что и Качалов, и Москвин, и многие другие актеры в свои довольно немолодые годы “этюдировали”, что я вынужден был согласиться.

После первого этюда она в присутствии актеров и директора сказала: “Владимир Ефимович, если вы во время спектакля так же сыграете,­ как сейчас показали этот этюд, то вы многого достигнете”. И она не ошиблась в своей оценке. Спектакль я сыграл очень хорошо. Было много похвал...»

Однако, несмотря на успех, кровоточило сердце. Кровоточило от тоски по родному еврейскому слову.

Мысль о возрождении еврейского театра не покидала его. Но любая попытка создать, пусть даже самодеятельный, еврейский кружок пресекалась самым решительным образом. Порой захлестывало отчаяние:

«Дело не продвигается ни на шаг...»

«Мне надоело быть Дон-Кихотом и бороться с ветряными мельницами...»

«Ничего нового не предвидится...»

«Финита ля комедия...»

То вдруг появлялась надежда: «Как будто лед тронулся... Обещают коллектив для гастролей с1957 года... Надеюсь еще перелистать счастливые страницы жизни...».

К Шварцеру и его жене, еврейской актрисе Соне Лещинской, обратилась группа энтузиастов, готовых на свой страх и риск создать концертную программу на еврейском языке.

И, хотя незадолго до этого Владимир Ефимович жаловался, что болен («Нашли грудную жабу. Куда забралась, чертовка!»), далеко уже не молод, говорил, что удовлетворен работой в Центральном Детском театре, – он, не колеблясь, принял предложение коллег возглавить Ансамбль.

Репетировали в основном по ночам после­ постылой работы – ведь бывшим актерам, чтобы как-то существовать, приходилось красить косынки, продавать газеты, вулканизировать покрышки.

Собирались у кого-нибудь на тесной квартире. Иногда удавалось тайком получить вестибюль гостиницы или клубную сцену после кино и танцев. От усталости не держали ноги, но работали с воодушевлением.

Наконец, зимой 1962 года актеры неожиданно нагрянули в редакцию журнала «Советиш Геймланд» и в проходах между столами показали оторопевшим сотрудникам всю программу: отрывки из пьес, сценки, монологи. В редакции обещали замолвить за них словечко в Министерстве культуры. И началось «хождение по мукам»!

Заслуженый артист РСФСР Шварцер никак не мог добиться приема к «самой» Фурцевой.

Бесчисленные замы почтительно выслушивали его и, подшив бумажки, называли номер очередного кабинета.

Долго и терпеливо совершал Владимир Ефимович свой обход кабинетов. Не бездей­ствовали и другие актеры. Они дежурили в приемных всевозможных начальников, проскальзывали мимо секретарш в кабинеты, подавали заявления и жалобы. Особой настойчивостью отличался Арон Коган. Он ловил чиновников в коридорах и лифтах, подстерегал у туалетов. В спорах с ними доводил себя до сердечных приступов, но отовсюду слышалось «Нет! Нет! Нет!» ( 10-го февраля 1968 года в Киеве во время спектакля «Колдунья» Коган шепнул партнеру: «Уведи меня со сцены...мне плохо...». За кулисами он скончался.)

Наконец, Шварцера допустили в кабинет министра культуры. Фурцева говорила с ним доверительно: «сейчас, сами понимаете, ни о каком стационарном еврейском театре не может быть и речи – еще не время, – а вот о передвижном ансамбле при Москонцерте... подумаем... согласуем... утрясем...»

Так перед горсткой энтузиастов распахнулись двери дотоле неприступного Главного концертно-гастрольного объединения столицы. Закрытый просмотр, который им там строили, прошел с триумфом. Все члены комиссии воодушевлено трясли им руки. Кто-то из пожилых, расчувствовавшись, признался, что уже давно, со времен работы в студии МХАТа­, не испытывал такого огромного эстетического­ наслаждения.

Казалось бы, все горести позади. Да не тут-то было!

Заупрямилось начальство Москонцерта: зачем ему под себя такую мину подкладывать? Из-за этих евреев, в случае чего, костей не соберешь... И пошли оттяжки, увертки, отговорки: нет помещения, раздуты штаты, перерасход зарплаты...

Снова людей захлестнула бюрократическая волокита. Снова начались хождения по кабинетам и разговоры на высоких тонах.

Наконец Москонцерт принял «соломоново» решение: из прежнего состава оставил троих и придал ансамблю актрису Колинг с певцом Шульманом.

Зиновий Шульман, отсидевший 10 лет за «еврейский буржуазный национализм», был особенно неугоден москонцертовским вымогателям: ни в столице, ни на периферии он никому не давал взяток за право петь еврейские песни и поэтому часто «сидел на простое». В Драматический ансамбль его явно сплавляли.

Чтобы не потерять все, пришлось Шварцеру согласиться на предложенные условия и спешно перекраивать программу.

Глубокой осенью 1962 года в Кировограде состоялась премьера. А потом – Житомир, Харьков, Москва, Одесса, Винница, Ленинград, Вильно, Каунас, Черновцы, Киев, вся Сибирь, Средняя Азия, Биробиджан...

С первых же спектаклей стало очевидно, насколько велика тяга еврейского народа к своему искусству.

«К нам идут как на праздник, – рассказывал Шварцер. – Идут понимающие язык и не знающие ни одного слова на идиш. Идут, преодолевая страх. Москонцерту мы даем бешеную прибыль и только поэтому выросли в театр». В репертуаре «Тевье-молочник», «Двести тысяч», «Колдунья», «За океаном», «Испанцы»...

Это с одной стороны. А с другой: «Какие пакости чинят нам! Приехали мы в Житомир. Оставили вещи в гостинице и вышли в город. А там – ни одной афиши. А вечером играть! Директор филармонии, цедит сквозь зубы, что если мы такие популярные “еврейские” артисты, то достаточно одного щита у кассы. Кому захочется, и без афиши придет.

Делать нечего. Взяли мы рулоны, ведра и пошли по городу расклеивать рекламу. А перед спектаклем – аншлаг. Желающих нас видеть так много, что директор филармонии, скрипя зубами, предложил нам остаться еще на несколько вечеров. У него “горел” план.

А в Ростове-на-Дону горком партии счел наше пребывание в городе нецелесообразным и отменил все спектакли. «Можете жаловаться­» – и все.

Чтобы мы не жаловались, был пущен слух, будто еврейские актеры завезли с собой какую-то заразную болезнь, и во избежание “эпидемии” их изолировали. Пять дней продержали закрытыми в гостинице, а на шестой, ночью, затолкали в первый попавшийся поезд и отправили, куда глаза глядят.

А как часто оказываются занятыми площадки, на которых предстоит играть, или “разбронируются” заказанные нами номера гостиниц. Приходится томиться в ожидании, спать на стульях за кулисами, а порой даже и жить впроголодь – ведь Москонцерт за “простой” не платит...
Г-споди! Да разве все упомнишь!»

Но во всех ролях Шварцер был великолепен! Его Тевье поражал своей человечностью и философской глубиной. Неунывающий Шимеле Сорокер искрился шолом-алейхемов­ским юмором. А Баба-Яхна была просто изумительна!

Так уж повелось со времен Гольдфадена, что женскую роль Колдуньи играл мужчина. Но мало кто мог соперничать с великолепием сатирических красок, актерским озор­ством и непередаваемым обаянием Шварцера в этой роли. А ведь ему в то время шел уже 76-й год!
После того как во время гастролей скоропостижно умерла жена, он часто болел, тяжело переносил переезды, но находил в себе силы играть каждый спектакль без скидок и поблажек.
Шварцер работал до последних своих дней. Но с 1973 года он был уже не в состоянии осуществлять художественное руководство. Ансамбль возглавил Феликс Берман. Его вскоре сменил Рыклин, при котором театр стал русско-еврейским. А при режиссере Николае Губенко он окончательно руссифицировался.

Пришли в коллектив новые актеры, преимущественно русские и молодые. Группе еврейских актеров предложили уйти... Так тихо скончался Еврейский Драматический Ансамбль при Москонцерте.

8 января 1979 года умер Вольф-Биниомин Шварцер – один из крупнейших деятелей еврейской сцены, до конца служивший Делу, имевший неоспоримое право на привилегию – умереть ЕВРЕЙСКИМ артистом...

Эти строки – лишь одна из глав истории ушедшего еврейского театра. Нужна книга. Верно сказал Бернард Шоу: «Сохраните только память о нас, и мы ничего не потеряем, уйдя из жизни».

http://www.migdal.ru/times/99/17533/
Ирена,
Пятница, 28 Ноября 2008, 22:17 Еврейский театр
Фауст Миндлин.
Театр нашей памяти.
Посетить Мой Сайт

michael smolyak, Ирена,
Понедельник, 6 Октября 2008, 13:15 На сладостном полузабытом ИДИШ.



Нет у Израиля созвездий, есть только звёздочка одна-

Она для каждого еврея, как путеводная звезда.

Уже окончена неделя - вино и хала на столе,

Когда звезда забрезжит в небе,зажгутся свечи в тишине.

Благословим мы свет Шаббата и кидуш над вином прочтём,

И над детьми благославленья, под свет свечей, произнесём.

Гори ж, звезда, и нам субботу из года в год, ты предвещай

И дом еврейский от несчастий, огнём своим , ты защищай!

Немало в жизни унижений евреи все перенесли,

Но даже в трудную минуту - Барух а-Шем - произнеси.


Автор мне неизвестен.
Ирена,
Среда, 24 Сентября 2008, 10:50 На сладостном полузабытом ИДИШ.
МАЙН ГОТ, опять кружится голова.
Ты снова в талесе фигуру деда видишь,
Опять тебя преследуют слова
На сладостном полузабытом ИДИШ.

Опять приходит к деду тот старик,
Картинно отразясь в буфетных дверцах,
Чтоб с дедом пять минут поговорить,
Потолковать ВОС МАХЦАХ УН ВОС ГЭРЦАХ.

Те пять минут мой слух не обминут,
Хоть разговор не для меня затеян,
Ведь старики ежовщину клянут
АФ ИДИШ, ЗОЛ ДЭР ИНГЛ НИТ ФЭРШТЭЕН.

Старик принес в граненой стопке мед.
Я слышал, что он сладок и целебен.
Он для меня: Ребенок ведь растет,
На тот год в школу, ЛОМИР НОР ДЭРЛЭБН.

ИН УНЗЕР ШТУБ (три-на-три, но паркет!)
Весь мир семьи, огромен и укромен,
А на стене мой будущий портрет -
Отец, ВОС НИТ ГЭКУМЭН ФУН МИЛХОМЭ.

Пусть эти годы страшно далеки,
Но в памяти они до боли резки:
Библейские там бродят старики
И нас, сирот, ласкают по-еврейски.

Сегодня мир богаче и новей,
Но, я боюсь, не многого мы стоим,
Коль жены нам рожают сыновей,
Что говорят и думают как ГОИМ.

Ты виноват пред каждым стариком,
Что сам невольно ветвь родную пилишь,
Оплакивая русским языком
Уходы тех, кто говорил на ИДИШ.

Мы все уйдем. Ведь, сколько ни ершись,
Любой из нас и уязвим и бренен,
Но сволочей, им сокративших жизнь,
Пока живем, мы помним, ЗОЛН ЗЭЙ БРЭНЭН


МАЙН ГОТ - мой бог
ВОС МАХЦАХ УН ВОС ГЭРЦАХ - что делается, что говорят
АФ ИДИШ, ЗОЛ ДЭР ИНГЛ НИТ ФЕРШТЭЕН -по- еврейски, чтобы мальчик не понял.
ЛОМИР НОР ДЕРЛЭБН - только-бы дожить.
ВОС НИТ ГЭКУМЭН ФУН МИЛХОМЭ - который не вернулся с войны.
ГОИМ - иноверцы
ИДИШ - еврейский.
ЗОЛ ЗЭЙ БРЭНЭН - чтоб они горели.
Ирена,
Понедельник, 15 Сентября 2008, 9:46 старенькие песенки
Песня про Чубчик. Сибирь ведь тоже русская земля?
Песня «Чубчик» - одно из наиболее популярных произведений городского фольклора, восходящее к началу 20-го века. Волею судеб и вследствие массового заселения сибирского севера в т.ч. русскими, украинскими, белорусскими и польскими евреями – стала народной еврейской песней. Вариант исполнения на идиш (перевод Мойше Сахара) в версии Давида Эшета -




Текст песни и опыт обратного перемурлыкивания на русский:


чубчик-чубчик ду мит дайн гармошке
хост дервэкт ин йедн ойг а трэр
кэйнер вэйст ништ вос гевэйн из дайн фарбрэхн
с-лойфт ди цайт ун кэйнер фрэгт ништ мэр

чубчик чубчик ду хост ништ фарштанэн
аз дайн эмэс битер из ви гал
ду хост шейн герэдт ун митамол фаршвундн
кейнер вэйст ништ ву ду бист бихлал

ин сибир хосту ойх ништ кайн мойрэ
с-фламт нох алц дайн файердикер блик
вайл фун дорт вет мэн дих вайтер ништ фаршикн
вайл фун дорт ун зелтн вэр цурик

чубчик чубчик хост гехат а либэ
йо, дайн либстэ из геблибн трай
чубчик чубчик зогт зи вэсту нох бавайзн
шпилн ир дос лидалэ ойфснай





чубчик чубчик ты с своей гармошкой
заиграешь - все вокруг в слезах
и никто не знает в чём ты провинился
и никто не спросит как случилось так

чубчик чубчик ты не понимаешь
почему судьба как желчь горька
ты красиво пел и вдруг исчез навеки
и никто не знает где ты есть пока

что ж, сибирь, идёшь туда без страха
и горит всё огневой твой взгляд
потому что - дальше не пошлют уж
и редко кто – воротится назад

чубчик чубчик ты любовь оставил
но любимая тебе верна
чубчик чубчик, знаю, ты ещё споёшь ей
новых песен. и всплакнёт она...
Ирена,
Воскресенье, 14 Сентября 2008, 22:38 Покидают евреи страну.
Мне очень понравились стихи Бориса Драгилева.Может и Вам они понравяться.


Покидают евреи страну.

Сиротеют дома - покидают евреи страну.
Пианино в пыли, и сервант отодвинут к окну.
Визу ждет Миша Фиш,
а Исай Фельдман топчет Нью-Йорк.
Ни Рамзес, ни Гомулка, увы, никому не урок.


Не хочу быть провидцем,
Но только, но только всегда
В землю ту, что оставят евреи, приходит беда.
Беда...
Уезжают евреи.
В Тель-Авив уезжают,
В Сидней, в Вашингтон и Нью-Йорк.

Позабыты молитвы в маэд, но одной не забыть:
Из Египта ушли мы, рабы, чтоб рабами не быть.
Подождите, евреи, постойте! Не можете ждать.
Уезжаете, что ж, дай вам бог, чего можно желать.

Не хочу быть провидцем,
Но только, но только всегда
В землю ту, что оставят евреи, приходит беда.
Беда...
Уезжают евреи.
В Тель-Авив уезжают,
В Сидней, Вашингтон и Нью-Йорк.

Борис Драгилев.

Шагает Фима в лёгком опьяненьи,
Ну кто сказал: аид с утра не пьёт.
В ладах сегодня Фима с настроеньем:
Под утро всё же вызвонил Ашдод.
И папа с братом, - Фимочка, мы слышим!
И голос мамы, - Фимочка, сынок!
И солнце, солнце прямо в душу брызжет,
Хоть не Восток, хоть не Восток.

И Фимке - грех
Не выпить ром,
За них, за всех,
Шалом, шалом.

Уехал брат, а одному труднее,
И папа с мамой двинулись за ним.
Сказал им Фима, - Буду в январе я.
С тех пор уже минуло восемь зим.
Он дважды был в гостях на днях рожденья,
И до сих пор о том ночами сны…
Шагает Фима в лёгком опьяненьи
По улочкам родной Москвы.

Алло, алло,
Ашдод, Ашдод!
Шалом, шалом…
Леитроод.
1992 год.
Ирена,
Вторник, 24 Июня 2008, 17:39 «Это может случиться вновь»
«Это может случиться вновь»


Беседа с режиссером фильма «Волна» Деннисом Хэнзелем


Осенью 1967 г. в калифорнийском городке Пало-Альто учитель истории по имени Рон Джонс провел в своем классе эксперимент на тему национал-социализма. Всё началось с того, что один из учеников задал вопрос, на который не смог ответить и сам учитель. Вопрос звучал так: «Как немцы могли утверждать, что ничего не знали об уничтожении евреев? Как могли односельчане, железнодорожники, учителя и врачи говорить, что не знали обо всех тех ужасах, которые происходили в концентрационных лагерях? Как могли заявлять соседи и друзья евреев, что ничего не понимали?» И тогда Рон Джонс решил провести эксперимент. Он ужесточил дисциплину, ввел строгие правила, ограничивающие личную свободу подростков, ввел униформу, символику и дал движению название «Третья волна».
Довольно скоро учитель с удивлением начал отмечать, насколько легко и быстро ему удалось стать для учеников непререкаемым авторитетом и добиться от них безоговорочного послушания. Этот эксперимент был первоначально задуман на один день, но вскоре под влиянием «Волны» оказалась почти вся школа: инакомыслящие стали чувствовать себя изгоями, члены движения принялись друг за другом следить и доносить друг на друга, а на тех, кто отказывался участвовать в движении, оказывали давление, доходило до жестокого избиения. На пятый день Рон Джонс вынужден был прервать вышедший из-под контроля эксперимент.
После трехлетнего молчания учитель решил написать об этом проекте отчет, который был опубликован в 1972 г. Еще через девять лет Мортон Ру написал рассказ под названием «Волна», и этот случай стал известен во всём мире. В 1981 г. по заказу американского телеканала ABC по сюжету рассказа был снят одноименный фильм. Уже более 20 лет книга Мортона Ру входит в учебный план германских школ, на ней было воспитано не одно поколение школьников. И на всех уроках возникают одни и те же вопросы: «Возможен ли в наше просвещенное время фашизм? Как возникает фашизм?» И, прежде всего: «Как бы повел себя в этом эксперименте я?»
А недавно в Германии на киноэкраны вышла новая версия фильма «Волна». Режиссер картины – немец Деннис Хэнзель – перенес действие в наше время, в одну из немецких школ.
Хэнзель родился в 1973 г. в Ганновере. После окончания школы последовала учеба в знаменитом Институте телевидения и кино в Мюнхене. Первое внимание публики молодой режиссер привлек к себе своими короткометражными фильмами. В 2000 г. по телевидению был показан дебют Хэнзеля, полнометражный художественный фильм «Фантом» – политический триллер о террористической организации RAF с участием известного немецкого актера Юргена Фогеля, который играет в новой картине Хэнзелy учителя Райнера Венгера. «Фантом» получил премии им. Адольфа Грима. За фильм «Напола: элита для фюрера» Денис Хэнзель в 2005 г. был удостоен премии правительства Баварии. Кинокритик Андреа Мирбет назвала фильм «Напола» примечательным во многих отношениях: «Сняв этот фильм, Хэнзель вошел в число лучших молодых режиссеров Германии. Он посвятил эту картину своему покойному дедушке, бывшему во времена Рейха преподавателем военной школы. Это фильм о процессе взросления и о большой дружбе. В картине звучит вопрос о том, насколько была подвержена влиянию молодежь во времена Третьего рейха – без „умничанья”, ведь точного ответа не существует».
Новая работа Хэнзеля, кинофильм «Волна», рассчитана так же на широкую публику: режиссер снял ее захватывающе и развлекательно, без цинизма и обвинений. Лейтмотив нового фильма Хэнзеля – это «молчаливое согласие», сопротивление и поиск собственных жизненных ценностей.
– Как вы наткнулись на книгу, на саму тему «Волны»?
– С этой книгой я познакомился еще в школе. Мы ее проходили, когда мне было 12 лет. Тогда она произвела на меня большое впечатление.
– Почему вы именно сейчас затронули тему о «легком воздействии фашистской идеологии»?
– Всё началось довольно спонтанно, с дружеской дискуссии. Мы начали разговор о том, кто из нас еще помнит об этой книге. В ходе разговора и возник вопрос, может ли такое произойти сегодня вновь. Все сказали: нет, ни в коем случае – мы ведь столько уже знаем о нацизме. Такое невозможно, так как Германия, Франция – да вообще мы все – так хорошо осведомлены. Но чем больше мы говорили на эту тему, тем неувереннее мы становились. Что произойдет, если Германии окажется в кризисной ситуации? Если влияние не будет выглядеть политическим, если учитель окажется необыкновенно харизматичным искусителем душ и сумеет всё хорошо провернуть? К примеру, если он не будет говорить об идеологии и политике, а просто предложит игру, в которой самым важным фактором является сплоченность коллектива.
– Легко было заполучить в США права на съемку фильма?
– Совсем нелегко. Мы уже в течение многих лет пытались выкупить этот сюжет и снять по нему фильм. Права на съемку принадлежали киностудии Sony, а американцы очень неохотно отдают права на свои фильмы. Но нашему сопродюсеру Мартину Мошковичу (сын режиссера театра и кино, еврея Имо Мошковича из Мюнхена. – Прим. ред.), с его обаянием и проницательностью продюсера, всё же удалось этого добиться. Мы обязались снять именно немецкий фильм.
– Вы получили большую поддержку от инициатора эксперимента, учителя из Америки Рона Джонса. На основе опубликованных им протоколов и был написан сценарий фильма. Вы опирались на оригинал 1972 г.?
– В нашей новой «Волне» действия происходят здесь и сейчас. Мы хотели показать, что такое возможно и в 2008 г., потому что процессы групповой динамики протекают всегда одинаково. Разница только в содержании: решающую роль играет то, за что бороться.
– Конец вашего фильма более трагичен, чем в американской картине. Он заканчивается тем, что один из учеников открывает в школе стрельбу.
– Да, потому что сегодняшние школьники зачастую высокомерно считают, что на такую грубую агитацию они бы ни за что не попались. Многие были шокированы, увидев фильмы об Освенциме, и, как и я, узнали много о национал-социализме на различных уроках. Они попросту думают, что сейчас диктатура уже не возможна.
– Вы не считаете, что в Германии происходит перенасыщение этой темой?
– Да, считаю. Это потому, что фильмы носят демонстративно-плакатный характер. Если сейчас послушать речи Гитлера и посмотреть такие фильмы, как «Untergang» (русское название «Закат»), то это выглядит поневоле смешно. Но если найдется такой харизматичный учитель, каким его сыграл великолепный актер Юрген Фогель в нашем фильме, который сумеет найти нужные слова, напичканные банальностями и звучащие как заголовки бульварных газет, то это подействует. Учитель этим хочет сказать: «Смотрите, как далеко я сумел вас завести – и вы были готовы к этому».
– Ваша семья была как-то связана с национал-социализмом?
– Моих дедушку и бабушку Гитлер сумел убедить; они не были нацистами, скорее консерваторами. Зато мой отец принадлежал к поколению «шестидесятых» и имел крайне «левые» взгляды. Эти два поколения никак не могли найти общий язык. Мой отец говорил деду: «ты – старый нацист», а мой дед называл моего отца «левым бунтарем».
– И как же вы, будучи молодым человеком, справлялись с этим конфликтом?
– Являясь третьим поколением, я счел необходимым показать, как люди подвергаются влиянию. Не называть всех людей того времени идиотами, а объяснить психологические мотивы. Уже в своем фильме об элитном подразделении «Напола» я показал, как в Третьем рейхе происходила «промывка мозгов». Я постарался сделать так, чтобы сегодняшний зритель понял и эмоционально прочувствовал всё это, для того чтобы не попасться вновь на удочку.
– Картина «Волна» была следствием вашей работы над темой «Напола»?
– Это было следующим логическим шагом – показать подверженность влиянию фашизма, переместив диктатуру и психологический феномен групповой динамики в сегодняшнее время. Ведь у нас в Центральной Европе бытует мнение, что эти ужасные события ХХ в. не могут повториться, они еще настолько свежи в памяти.
– А на самом деле это не так?
– В наших беседах Рон Джонс постоянно повторял, что этот феномен групповой динамики универсален и поэтому всё может повториться в любое время. Вспомните проходивший в Германии чемпионат мира по футболу: сколько людей вдруг стало фанатами футбола и превратилось в размахивающих флагами патриотов. В данном случае ими руководили положительные побуждения, но групповой динамикой можно манипулировать. Скажем, я поддерживаю «Гринпис» и являюсь противником глобализации – но, в принципе, у них те же методы.
– Вы еще будете заниматься этой тематикой?
– Да, но не в связи с прошлым. Я хочу сделать фильм о терроризме. Думаю, что эта тема станет доминирующей в этом столетии. Но если картина «Волна» не будет пользоваться успехом, то следующие два года я не смогу работать.
– Как вообще обстоит дело с продажей билетов и показом в школах?
– Фильм уже сейчас продается очень хорошо, его купили такие страны, как Великобритания, Испания, Канада и Франция. И мы уже начали кооперироваться с обществами учителей и школами.
Беседовала
Марта С. ХАЛЬПЕРТ

http://www.evreyskaya.de/archive/artikel_854.html
michael smolyak, Ирена,
Вторник, 3 Июня 2008, 16:10 МАЙН ШТЭЙТЭЛЭ БЕЛЬЦ
Р. Михалевский


ИЗА КРЕМЕР: БЕЛЬЧАНКА, ПОКОРИВШАЯ МИР



В моих наушниках звучит старинная патефонная запись ностальгической песни о "воспоминаниях юных лет". Сквозь потрескивание под аккомпанемент рояля и скрипки слышен красивый глубокий женский голос. Он принадлежит певице Изе Кремер, покорившей своим талантом в 20-х годах прошлого века Европу, Северную и Южную Америку. Ее имя звучало наравне с именами таких знаменитых певцов как Александр Вертинский, Изабелла Юрьева, Вадим Козин. О ее успехе с завистью отзывался Есенин, ее мечтал услышать Сталин, ей рукоплескали Черчилль и Рузвельт.

Приятный для нас факт: великая певица 20-30-х годов Иза Кремер родилась в Бельцах.

К сожалению, какие-либо подробности жизни Изы Яковлевны Кремер в Бельцах мне найти не удалось. Родилась она в 1883 году (по другим данным в 1889, или в 1890 году). Блестящие музыкальные способности проявились у нее рано, и родители постарались дать ей соответствующее образование. В 1912 году она отправилась в Милан (заметим, что в то время во многих семьях еврейской интеллигенции родители стремились дать детям самое лучшее образование, отправляя их на Запад). В течение двух лет она училась пению у известного педагога Луиджи Ронци, затем выступала в небольших театрах в Италии.

После возвращения из Италии Иза Кремер приехала в Одессу. Ей предложили выступить в Одесском оперном театре. Дебютировала она в опере Пуччини "Богема". Затем выступила в "Травиате". На оперной сцене Иза пользовалась успехом, но ее влекло что-то иное: вскоре она перешла в оперетту, где сразу завоевывала колоссальное признание публики. Среди оперетт, в которых она участвовала, были "Нищий студент", "Идеальная жена", "Наконец один", "Польская кровь"...

В Одесса Иза вышла замуж за главного редактора газеты "Одесские новости" Израиля Моисеевича Хейфеца. Благодаря ему, она вошла в круг местных литераторов.

В 1915 году в Одессе состоялся большой концерт, на котором выступали видные артисты. С одной сентиментальной песенкой выступила и Иза Кремер, заслужив бурю аплодисментов. С той поры Иза выступала на эстраде, исполняя народные песни, романсы, шуточные, интимные и лирические песенки, многие из которых она сочиняла сама: "Черный кот", "Мадам Лулу". Изу Кремер считают даже родоначальницей песен шуточного и интимного характера. Это направление поддержала в советское время Клавдия Шульженко, а затем и многие другие исполнители.

Завоевав большую популярность, она отправилась уже в Петроград, в Москву - и всюду успех. Нотные магазины были заполнены нотами песен из ее репертуара и большими фотографиями исполнительницы. Но вот в России произошла революция. До прихода новой власти Иза Яковлевна продолжала активно выступать. В это время в Одессу приехал Александр Вертинский. Известный певец выступал тогда в Москве. В первое время после революции в столице жить было трудно, даже известным людям угрожал голод. Вертинский получил предложение приехать на гастроли в Одессу. Вот что вспоминает знаменитый артист: "Я сильно побаивался за свой успех в этом своеобразном городе. Одесситы - большие патриоты, у них свои особые вкусы, они имеют своих актеров, которых очень любят, и признают "привозных" очень осторожно и неохотно. Тем более что у них была своя собственная "звезда" в песенном жанре - Иза Кремер, довольно талантливая исполнительница французских и немецких песенок, переведенных на русский язык, а также еврейских. Разница между нами была та, что она пела чужие песни, а я - свои собственные, ну и в различии жанров, конечно. Муж ее был главным редактором самой крупной газеты - "Одесские новости", и я боялся, что эта газета мне "не даст ходу". Однако этого не случилось. Иза, с которой я был знаком в Москве, пришла на мой концерт, много аплодировала мне, демонстрируя свою лояльность. Она привела с собой даже мужа - всесильного редактора Хейфеца. Публика приняла меня тепло, и отзывы в газетах на другой день были прекрасные. У меня до сих пор сохранилась рецензия Эдуарда Багрицкого, тогда скромного одесского репортера".

Но время буржуазной Одессы уходило. Когда советская власть установилась в городе, местной интеллигенции пришлось нелегко. Многим интеллектуалам грозило физическое устранение. Иза Яковлевна приложила руку к спасению от неминуемой гибели популярного в Одессе поэта и переводчика Александра Биска. Вот что он рассказывал впоследствии об этой истории: "Я был арестован в качестве заложника. Просидел я, впрочем, недолго, всего 3 дня. В это время печаталась моя книга из Рильке (речь идет о переводе австрийского поэта Райнера-Марии Рильке. - "СП"). По гениальнейшему совету Изы Кремер моя жена забрала из типографии первый экземпляр моей книги и пробралась с ним к самому председателю ЧК Калиненко, чтобы доказать, что я не буржуй. Меня, в конце концов, освободили, но секретарь ЧК товарищ Веньямин, нежный юноша с голубыми глазами (говорили, что он собственноручно расстреливает людей), потребовал взамен освобождения мою книгу с надписью".

Александр Биск после этого срочно уехал на Запад. Его примеру последовала и Иза Кремер. В 1919 г. вместе со своим мужем, редактором "Одесских новостей" Хейфецом, она эмигрирует сначала в Константинополь, а затем во Францию. В Константинополе она около года работала в артистическом заведении Юрия Морфесси, также известного певца. В его кабаре Иза когда-то пела еще в Одессе. Приехав во Францию Кремер ушла от Хейфеца. Познакомившись с известным американским импресарио, она начинает гастролировать по многим странам мира, приобретая мировую известность. В 20-х годах она побывала с гастролями в Румынии: Бухарест, Кишинев (известна даже точная дата ее приезда - 4 мая 1929 года), Бельцы, Измаил. Выступала она и Берлине, Париже, Милане, Риме, Нью-Йорке. Она достигла пика славы, став популярной и как киноактриса.

О ее известности упоминал, находясь в Нью-Йорке, Сергей Есенин в одном из писем своему другу, поэту и прозаику Анатолию Мариенгофу: "Раньше подогревало то при всех российских лишениях, что вот, мол, "заграница", а теперь, как увидел, молю бога не умереть душой и любовью к моему искусству. Никому оно не нужно, значение его для всех - как значение Изы Кремер, только с тою разницей, что Иза Кремер жить может на свое пение, а тут хоть помирай с голоду". Сохранилось воспоминание одной из зрительниц концерта Изы Кремер в Париже: "Я видела и слышала нежную, очень артистичную Изу Кремер. Она выступала в приталенном чёрном платье и пела "Мадам Лулу" и "Чёрного Тома". Это было в зале Гаво, в Париже, и концерты собирали много народу. Иза была среднего роста, слегка полноватая, носила глубокое декольте".

Кстати, великий комбинатор Остап Бендер, пребывая в добром расположении духа, любил напевать известную песню, написанной Кремер на мелодию аргентинского танго, - "Под знойным небом Аргентины". В конце 30-х годов она практически прекращает публичные выступления. Исключение было сделано только в одном единственном случае - перед главами СССР, США и Великобритании, прибывшими на Тегеранскую конференцию 1943 года. У Уинстона Черчилля был тогда день рождения и в качестве подарка он Сталина просил привезти на концерт великого тенора Вадима Козина. А для советского вождя он пригласил Изу Кремер. Рядом с ней также выступали актриса Марлен Дитрих и французский шансонье Морис Шевалье. За кулисами тогда Иза успела шепнуть Вадиму Козину: "Попроси у Черчилля остаться - и весь мир будет у твоих ног". Козин отказался и вернулся назад в Москву. Через год за отказ петь о Сталине его осудили и выслали в Магадан.

Последние годы ее жизни проходили в Аргентине. Иза, вступив в общество аргентино-советской дружбы, даже готовилась приехать на родину, но за несколько дней до предполагавшегося отъезда ее не стало. Она умерла 7 июля 1956 года в аргентинском городе Кордова. Изу Кремер незаслуженно относят к числу "забытых кумиров". Но еще в большей мере несправедливо то, что о ней не помнят на ее родине. Сколько еще времени понадобится, чтобы исправить историческую несправедливость?


В статье использованы материалы из книги Юрия Сосудина "Незабываемые певцы" и энциклопедии "Femeii din Moldova". Благодарю за помощь в подготовке материала Михаила Местера.
Ирена,
Вторник, 27 Май 2008, 13:05 О происхождении шлягера “Койфт жэ папиросн”
Три песни на одну мелодию

О происхождении шлягера ”Койфт жэ папиросн”

Дмитрий ЯКИРЕВИЧ, Иерусалим
http://www.dona-dona.ru/content75.html
Ирена,
Среда, 14 Май 2008, 23:36 Танго как фрейлехс без костюма
Танго как фрейлехс без костюма
Я приехал в Аргентину по другим делам. Но я твердо вознамерился проверить категорическое заявление, сделанное моим молодым другом, уверенным, что нашел ответ всем вопросам в религиозном рвении: «Танго – это нееврейский танец». Конечно, танго-музыка и танго-танец – не одно и то же. Однако меня зацепило, и я решил выяснить, насколько близко танго еврейской культуре. Однажды басист Пабло Аслан, играющий танго и клезмер, сказал: «Я – не еврей, но я не на 100% нееврей». Может быть, и танго не на все 100% «нееврейское»?

Целиком вся статья здесь:

http://www.booknik.ru/
Ирена,
Понедельник, 21 Апреля 2008, 21:03 семь-сорок (7:40)
Хочу предложить еще один вариант Семь сорок!
БЕЗ ДВАДЦАТИ ВОСЕМЬ

Милости просим,
Без двадцати восемь
Наш оркестр уходит всегда на перерыв.
Летом мы и в осень
Все капусту косим,
Музыкой веселой всю землю покорив.

Генералы и полковники,
Фраера и уголовники –
Все танцуют, веселятся, громко песенки поют.
Надо будет постараться зеер гут!

Когда был на сборах
Танец на семь сорок,
Мы играли часто ночи напролет,
Но теперь нам дорог
Наш покой и город.
Просим вас, пожалуйста, новый оборот.

Профессора и математики,
Бузотеры и астматики -
Все танцуют, веселятся, песенки поют.
Надо будет постараться зеер гут!

Вот Одесса-мама
Встала из тумана,
Пароход приехал — надо выкуп взять.
— Что-то бабок мало, —
Скажет мене мама,
Когда я, вернувшись, буду их считать.

И колхозники, рабочие,
И другие масти прочие –
Все танцуют, веселятся, громко песенки поют.
Надо будет постараться зеер гут!
Ирена,
Вторник, 1 Апреля 2008, 17:04 семь-сорок (7:40)
Цитата (Ирена @ Вторник, 29 Января 2008, 0:01) *
Цитата (дедушка @ Понедельник, 28 Января 2008, 14:13) *
... а гицн паровоз....
дословно Вы, конечно, правы...
Однако, в разговорной речи это скорее значит обращение: "что ты так распалился?"


В дополнение к нашему разговору,нашел ,на мой взгляд,интересный материал.Решил вставить его целиком.
............................................................................

"Новости недели", февраль 2003 года

ХОРОШЕЙ ВАМ ПАРНОСЫ!

В русском языке есть много выражений, взятых из идиша. К примеру, "талмуд". Но евреи, говоря по-русски, это слово обычно не употребляют. Думаю, дело здесь в том, что в просторечии оно носит пренебрежительный оттенок, обозначая "толстую книгу, где написано нечто непонятное".
Например, вам рассказывают о бухгалтере, расчеты которого непонятны, но доказать ему ничего невозможно, потому что он всегда прав. -Я ему говорю: почему мне здесь не доплатили? А он талмуд свой открывает: смотри, мол, вот здесь и здесь с тебя по столько-то процентов налога положено...
Скорее всего, евреи - сколь необразованными в еврейских вопросах они бы ни были – все же представляют себе, что настоящий Талмуд - это нечто совсем иное. И даже если понимание Талмуда им пока недоступно, выказывать они этого не желают.
А вот слово פרנסה [парнОсэ] (на украинском диалекте идиша – [парнУсэ]) наш брат употребляет с удовольствием. И с ещё большей теплотой относятся к смыслу этого слова. Ибо означает оно "заработки". И не те, что записаны в платежной ведомости.
- Как дела? Как заработки?
- А! Какие там заработки! Как везде...
- Ну, а парнусы есть?
- Без них бы я вообще с голоду помер!
Слово восходит к ивритскому [парнасА], что обозначало доходы религиозной общины. Сейчас это слово (в идишско-разговорной версии) я бы переводил как "черный нал".
Значительно чаще можно услышать выражение א היץ אין פאראוואז [а hиц ин паровоз]. Cмысла зачастую говорящие не понимают, употребляя это сочное и не такое уж древнее выражение как что-то вроде אז אך און וויי [азохн-вэй]. А выражение возникло, когда по черте оседлости прошла железнодорожная колея и побежали вагоны, влекомые паровозом. Сначала выражение значило нечто совершенно не нужное: ведь [а hиц] ("жар", "горячие угли") в паровоз добавлять не надо - жару там хватает. С другой стороны, наоборот: нечто нужное, необходимое.
- Вам помочь?
- А hиц ин паровоз! То есть помоги, поддай угольку!
Вы скажете, что оба смысла противоречат один другому. Да, противоречат. Ну и что? Такой уж язык идиш, где помимо грамматики ещё надо знать, кто сказал, кому сказал, зачем сказал. И самое главное - где.
Слова [гелт] и [гешЕфт] к ивриту отношения не имеют, они целиком идишские, в смысле заимствованы из немецкого. געלט [гелт] - немецкое Geld - всего лишь деньги, которые еще не всё в жизни, но без них трудно. И вообще, не так хорошо с деньгами, как плохо без них. А вот געשעפט [гешЕфт] - по-немецки "магазин", "предприятие", а на идиш - очень хитрое мероприятие. И "некоторые гешефты" - это, вернее всего, разные шахер-махеры.
Хорошей вам парносы и чтобы налоги-шмалоги не заедали!

(По материалам сайта jewish.ru)
Ирена,
Воскресенье, 30 Марта 2008, 14:29 МАЙН ШТЭЙТЭЛЭ БЕЛЬЦ
Елена Замура

ПЕСНЯ О БЕЛЬЦАХ БЫЛА ВПЕРВЫЕ ИСПОЛНЕНА НА БРОДВЕЕ


У города Бельцы есть свой гимн. В отличие от песни про Кишинев «Мой белый город», официально его никогда не признавали. Зато этот хит поют и бельчане, и эмигранты из Бельц по всему миру.

Как вы уже поняли, эта знаменитейшая песня – не что иное, как «Майн штэйтэлэ Бэлць» («Мой городок Бельцы»). Одно время – правда, давно - она даже входила в репертуар Филиппа Киркорова, чьи предки родом из Бессарабии. Между прочим, похоронены Киркоровы в Кишиневе на армяно-католическом кладбище близ Долины Роз. Несколько лет назад отец Филиппа Бедрос Киркоров даже навещал эти могилы.
.....Что касается песни о Бельцах - мало кто знает о том, что ее на идише написали специально для знаменитой певицы Изы Крeмер. Слова - поэта Якова Якобса, музыка - композитора Александра Ольшанецкого. Иза впервые и исполнила «Майн штэйтэлэ Бэлць» в мюзикле, поставленном на Бродвее.
........Родилась будущая артистка кино, оперы и оперетты Изабелла Кремер в Бельцах 7 июля 1889 года . Родители с ранних лет поняли, что, вложив в образование Изабеллы скудные семейные средства, не прогадают. Это было мудрое решение. В 1912 году девушка отправилась в Милан, где училась пению у известного педагога Луиджи Ронци и даже выступала в небольших театрах.
.........Через два года Иза вернулась в Бельцы. Её приглашают в знаменитый одесский оперный театр. Молодая певица выступает и в оперетте. Она имеет огромный успех, гастролируя по крупнейшим городам России. Выходит замуж за редактора «Одесских новостей» Хейфеца...
.........Естественно, все испортила революция. Большевикам была не нужна Иза Кремер. Изе Кремер были не нужны большевики. В 1919 году певица эмигрирует сначала в турецкий Константинополь, потом во Францию. Разводится с несчастным одесситом. Много гастролирует по Европе, снимается в кино, завоевывает мировую известность.
.........В 1943 году уже немолодая, но прославленная Иза Кремер приглашена Черчиллем специально для того, что петь для Сталина. Главы трех великих держав – СССР, США и Великобритании - встречаются на Тегеранской конференции, чтобы обсудить ход войны и судьбы мира. Для Сталина, Черчилля и Рузвельта поют четверо легендарных исполнителей 30-40-х: немка Марлен Дитрих, француз Морис Шевалье и русский Вадим Козин. Кстати, для Козина это закончилось пожизненной ссылкой в Сибирь…
...........До сих пор выбор Черчилля поражает. Изу Кремер, о которой мы сегодня практически ничего не знаем, он поставил в один ряд с исполнителями, у которых были миллионы поклонников!
...........Но Сталин эмигрантов не одобрял и Изу не простил. В советские времена ее имя окружало гробовое молчание. Правда, на волне увлечения Аллой Баяновой вышел диск с хитами Изы и Аллы. До сих пор о жизни певицы-бельчанки известно очень мало. Быть может, когда-нибудь поклонники восполнят этот пробел.

..............После войны Иза Кремер жила в Аргентине – стране, в которую в 20-40-х годах прошлого века эмигрировало пол-Европы. К этому времени певица уже перестала выступать. Она обосновалась в городе Кордова. У Кремер было все – деньги, слава, почет. Но не было, увы, душевного покоя.
Когда есть все, хочется родины. Иза, которая жила в самых роскошных городах Европы и Америки, хотела в Бельцы!

Алла Баянова, по ее словам, тоже мечтала о возвращении в СССР – но очень хорошо понимала, что торопиться некуда. Вернулась она только в 80-х. Это было мудро. Наивная Кремер заторопилась в Союз, когда умер Сталин. Она думала, что конец диктатора означает конец диктатуры. Ангел-хранитель певицы, очевидно, знал о советских порядках (например, о борьбе с евреями-«космополитами») больше, чем Иза, и не одобрил ее решения. Знаменитая артистка скончалась 7 июля 1956 года в возрасте 67 лет. Она уже собрала чемоданы и взяла билет. До отъезда в СССР оставалось несколько дней.

Иза не увидела перед смертью свой любимый городок Бельцы. И слава Богу. Она была бы разочарована. Война и две волны депортации изменили облик «Северной столицы». В ней осталось не так уж много еврейского населения, придававшего до шарм этому городку. Впереди была массовая эмиграция 70-90-х. Уехали почти все евреи и многие неевреи, обосновавшись в Израиле и США. Среди них очень мало людей, которые оставались бы равнодушными при звуках знаменитой мелодии песни «Майн штэйтэлэ Бэлць».
Ирена,

Текстовая версия Сейчас: Пт, 29 Марта 2024, 2:14


 
AiwanВs emoticons KOLOBOK-Style
Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки.
Рейтинг Новостей Америки
Ozon.ru