IPB
Для читателей: поддержка сайта, к сожалению, требует не только сил и энергии, но и денег.
Если у Вас, вдруг, где-то завалялось немного лишних денег - поддержите портал







Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

2 страниц V   1 2 >  
Ответ в темуСоздание новой темы
> Перечитывая Булгакова
Kloots Sagittarius
Сообщение #1


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




К Булгакову я (как, уверен, многие) возвращаюсь часто, каждый раз перечитываю его с большим удовольствием. Оговорюсь сразу: я его очень люблю. Но в последнее время у меня начали возникать вопросы.
После официальной публикации "Собачьего сердца в "Знамени" имя "Шариков" стало нарицательным. Я и сам им пользовался для обозначения некоего типа человеческой натуры (как именем Манилова или Плюшкина). Но кто из нас задумывался о трагедии не профессора Преображенского, а самого Шарикова?
Профессор подбирает бездомного пса. Псу плохо, холодно, голодно, он в восторге от того, что попал в тепло, его кормят, готов за это лизать руки и пятки. На Преображенского смотрит, как на божество. Но его привели не просто так, а для того, чтобы поднять на следующую ступень развития. И начинается для Шарика новая жизнь: его по-прежнему кормят-поят, но еще и воспитывают в самой унизительной форме (Филипп Филиппович вообще крайне груб с окружающими, стоящими ниже его на социальной лестнице). Мгновенно превратиться в человека, избавиться от собачьих привычек он не может, это придет потом. Но не может он и мгновенно овладеть этикетом, научиться пользоваться столовым прибором. Ему делают постоянно замечания в крайне унизительной форме - кто угодно взбеленится! Сбежал же от такой жизни Гек Финн, замученный воспитанием вдовы Дуглас. Водить Шарикова в оперу без должной подготовки тоже было нелепо: ну как ему там могло понравиться!
Далее Шариков попадает в руки безграмотного коммунистического начетчика Швондера. Тот начинает воспитывать из него человека коммунистического общества (как он, Швондер это понимает). Но Шариков-то в этом не виноват: он не может разобраться в жизни по своей безграмотности. В скучных материях переписки Энгельса с Каутским он не может разобраться, не та у него подготовка. Зато ему приятно слушать, что он - пролетарий, а следовательно должен стоять выше своего создателя профессора Преображенского. Как же ему было на это не клюнуть! А профессор живет в огромной квартире, имеет большие деньги...
Шариков - просто несчастный человек, вчерашний пес. В его трагедии виновен прежде всего сам его создатель. И вина Преображенского выше вины Швондера, ибо тот, недалеко уйдя от Шарикова, не ведает, что творит.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Ирена Pisces
Сообщение #2


слабая женщина
Иконки Групп

Группа: Супермодератор
Сообщений: 5 299
Регистрация: 25 Апреля 2003
Из: Москва

 США 

Пользователь №: 1
Спасибо сказали: 240 раз(а)




Интересная и, мне думается, верная теория о причинах, как мне кажется, единства народного порыва по уничтожени богатых, интеллигенции, специалистов, порыв на процессах 30-ых, затем уже в конце 40...

Нельзя ставить социальные эксперименты над людьми. Это плохо закакнчивается не только для этих людей и экпериментаторов-новаторов, но и ля будущего вей страны, в которой пытались провести социальное чудо...

Кстати, а Вы почитайте Лукьяненко: слабо, конечно, но отбросиввампиро/волшебную завесу, таки можно нарыть много созвучного Вашей идее... (IMG:http://www.jewniverse.ru/forum/style_emoticons/default/yaya.gif) ' />
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Kloots Sagittarius
Сообщение #3


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




Что именно Лукьяненко? "Ночной дозор"? Кстати, Ирена, по странному совпадению мне в последнюю неделю несколько человек настоятельно советовали почитать Лукьяненко.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Ирена Pisces
Сообщение #4


слабая женщина
Иконки Групп

Группа: Супермодератор
Сообщений: 5 299
Регистрация: 25 Апреля 2003
Из: Москва

 США 

Пользователь №: 1
Спасибо сказали: 240 раз(а)




Я бы советовала читать все три дозра: ночной, дневной и сумеречный (для отдыха). Очень напоминает молодых социалистов-утопистов: АБС, с их прогрессорством
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Kloots Sagittarius
Сообщение #5


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




Ну, если Вы сравниваете Лукьяненко с великими...
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Сим
Сообщение #6


Техник
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 245
Регистрация: 25 Апреля 2003

 Германия 

Пользователь №: 3
Спасибо сказали: 1 раз(а)




Цитата (Ирена @ 15.11.2004 - 19:25)
Я бы советовала читать все три дозра: ночной, дневной и сумеречный (для отдыха). Очень напоминает молодых социалистов-утопистов: АБС, с их прогрессорством

А еще совсем неплохи его "Миражи..."
серия: ЛАБИРИНТ ОТРАЖЕНИЙ

На мой вкус, так куда получшее Матреницы будет, всех трех вместе взятых.
Добавлено в [mergetime]1100596450[/mergetime]
Цитата (Kloots @ 16.11.2004 - 08:44)
Ну, если Вы сравниваете Лукьяненко с великими...

Я бы так не стал ставить вопрос...

Нет, безусловно - нет!

Но свои плюсы есть. Неплохие и неожиданные идеи, занимательно представленные -- это все, конечно, еще НЕ величие. Но ведь из этого не следует, что это НЕ стоит читать. Просто не надо слишком многого ждать.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Сим
Сообщение #7


Техник
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 245
Регистрация: 25 Апреля 2003

 Германия 

Пользователь №: 3
Спасибо сказали: 1 раз(а)




Цитата (Kloots @ 14.11.2004 - 21:11)
К Булгакову я (как, уверен, многие) возвращаюсь часто, каждый раз перечитываю его с большим удовольствием. Оговорюсь сразу: я его очень люблю. Но в последнее время у меня начали возникать вопросы.
После официальной публикации "Собачьего сердца в "Знамени" имя "Шариков" стало нарицательным. Я и сам им пользовался для обозначения некоего типа человеческой натуры (как именем Манилова или Плюшкина). Но кто из нас задумывался о трагедии не профессора Преображенского, а самого Шарикова?
Профессор подбирает бездомного пса. Псу плохо, холодно, голодно, он в восторге от того, что попал в тепло, его кормят, готов за это лизать руки и пятки. На Преображенского смотрит, как на божество. Но его привели не просто так, а для того, чтобы поднять на следующую ступень развития. И начинается для Шарика новая жизнь: его по-прежнему кормят-поят, но еще и воспитывают в самой унизительной форме (Филипп Филиппович вообще крайне груб с окружающими, стоящими ниже его на социальной лестнице). Мгновенно превратиться в человека, избавиться от собачьих привычек он не может, это придет потом. Но не может он и мгновенно овладеть этикетом, научиться пользоваться столовым прибором. Ему делают постоянно замечания в крайне унизительной форме - кто угодно взбеленится! Сбежал же от такой жизни Гек Финн, замученный воспитанием вдовы Дуглас. Водить Шарикова в оперу без должной подготовки тоже было нелепо: ну как ему там могло понравиться!
Далее Шариков попадает в руки безграмотного коммунистического начетчика Швондера. Тот начинает воспитывать из него человека коммунистического общества (как он, Швондер это понимает). Но Шариков-то в этом не виноват: он не может разобраться в жизни по своей безграмотности. В скучных материях переписки Энгельса с Каутским он не может разобраться, не та у него подготовка. Зато ему приятно слушать, что он - пролетарий, а следовательно должен стоять выше своего создателя профессора Преображенского. Как же ему было на это не клюнуть! А профессор живет в огромной квартире, имеет большие деньги...
Шариков - просто несчастный человек, вчерашний пес. В его трагедии виновен прежде всего сам его создатель. И вина Преображенского выше вины Швондера, ибо тот, недалеко уйдя от Шарикова, не ведает, что творит.

Шариков-человек - НЕ пролетарий, а ЛЮМПЕН. Швондера с Ко подвело "классовое чутье", как, впрочем, было и в жизни...

А Преображенский - старорежимный БАРИН. Да, гений, но одно другому... Таким образом, в какой-то степени, они нашли друг друга - люмпен с барином. Здесь и иллюстрация непригодности люмпенов как сырья для производства чего угодно, здесь и попытки барина противопоставить коммунистам - люмпена (и наоборот, ситуация - зеркальная), и многое, многое другое. Но главное - Шариков - порождение Преображенского, и ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ Преображенским же и уничтожен.

На самом деле, реальные Преображенские сперва и думать о Шариковых не желали, а потом - уже нЕкому было... А Шариковы, пользуясь близорукой поддержкой Швондеров, в конце концов загубили и Преображенского, и Швондера, и свю страну в конце концов.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Ирена Pisces
Сообщение #8


слабая женщина
Иконки Групп

Группа: Супермодератор
Сообщений: 5 299
Регистрация: 25 Апреля 2003
Из: Москва

 США 

Пользователь №: 1
Спасибо сказали: 240 раз(а)




Цитата (Kloots @ 16.11.2004 - 02:44)
Ну, если Вы сравниваете Лукьяненко с великими...

Клоoтс, только напоминает... Не стоит хотеть слишkом многово.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Kloots Sagittarius
Сообщение #9


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




Насчет Лукьяненко - спасибо. Все замечания учитываю.
Не совсем согласен с Симом насчет Шарикова. Шариков-"человек" - действительно люмпен. Но он - вчерашний пес. Поэтому излишне жестоко требовать от него, чтобы он вел себя, как интеллигент в черт знает каком поколении. Преображенский и Борменталь требуют от него играть роль, которая ему просто не под силу. Это поистине большевистский эксперимент, который не мог не закончиться неудачей. Но самое интересное здесь в том, что автор этой жестокости явно не видит, не осознает. Вся его язвительность направлена против Шарикова (и Швондера, конечно), несчастного пса, пошедшего за коварным экспериментатором.
Ничего не напоминает?
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Ирена Pisces
Сообщение #10


слабая женщина
Иконки Групп

Группа: Супермодератор
Сообщений: 5 299
Регистрация: 25 Апреля 2003
Из: Москва

 США 

Пользователь №: 1
Спасибо сказали: 240 раз(а)




Цитата
Шариков-"человек" - действительно люмпен. Но он - вчерашний пес. Поэтому излишне жестоко требовать от него, чтобы он вел себя, как интеллигент в черт знает каком поколении. Преображенский и Борменталь требуют от него играть роль, которая ему просто не под силу


Вот видите, и Вы все с тем же "прогрессорским подходом": "мы в ответе за тех..." Из нас это уже не вытравить. Так? Но почему Преображенский и Броменталь должны? Ведь они ставят опыт ради науки и ради себя. Именно так. Ведь наука делается для людей только, если она делается и для себя. Так? Или я неправа?
Если природу улучшать, то получаются Шариковы злодеи и жертвы в "одном флаконе".
А если не улучшать, то начинается загнивающее болото. И вывод просится сам собой - нет той золотой середины. Нет золотого сечения.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Kloots Sagittarius
Сообщение #11


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




Цитата (Ирена @ 18.11.2004 - 15:38)
Вот видите, и Вы все с тем же "прогрессорским подходом": "мы в ответе за тех..." Из нас это уже не вытравить. Так? Но почему Преображенский и Броменталь должны? Ведь они ставят опыт ради науки и ради себя. Именно так. Ведь наука делается для людей только, если она делается и для себя. Так? Или я неправа?
Если природу улучшать, то получаются Шариковы злодеи и жертвы в "одном флаконе".
А если не улучшать, то начинается загнивающее болото. И вывод просится сам собой - нет той золотой середины. Нет золотого сечения.

Ирена, Вы совершенно правы. Но я и не обвиняю Преображенского и Борменталя за эксперимент - они, кстати, и не ждали ТАКИХ результатов, это было неожиданно для них самих. Они пытались престроить Шарикова-"человека" в меру своего разумения. Я против одностороннего подхода к Шарикову - это главное! Он, повторюсь, вчерашний пес, не только мерзкая личность, но и личность глубоко несчастная.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Сим
Сообщение #12


Техник
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 245
Регистрация: 25 Апреля 2003

 Германия 

Пользователь №: 3
Спасибо сказали: 1 раз(а)




Цитата (Kloots @ 19.11.2004 - 08:40)
Цитата (Ирена @ 18.11.2004 - 15:38)
Вот видите, и Вы все с тем же "прогрессорским подходом": "мы в ответе за тех..." Из нас это уже не вытравить. Так? Но почему Преображенский и Броменталь должны? Ведь они ставят опыт ради науки и ради себя. Именно так. Ведь наука делается для людей только, если она делается и для себя. Так? Или я неправа?
Если природу улучшать, то получаются Шариковы злодеи и жертвы в "одном флаконе".
А если не улучшать, то начинается загнивающее болото. И вывод просится сам собой - нет той золотой середины. Нет золотого сечения.

Ирена, Вы совершенно правы. Но я и не обвиняю Преображенского и Борменталя за эксперимент - они, кстати, и не ждали ТАКИХ результатов, это было неожиданно для них самих. Они пытались престроить Шарикова-"человека" в меру своего разумения. Я против одностороннего подхода к Шарикову - это главное! Он, повторюсь, вчерашний пес, не только мерзкая личность, но и личность глубоко несчастная.

Позвольте мне с Вами не согласиться.

Шариков-человек - уже НЕ "вчерашний пес", а вчерашний Клим Чугунов. Булгаков, собственно, и пишет о том, что из Климов Чугуновых сделать Человека не под силу даже и Преображенскому, куда уж там Швондеру...

То же, о чем пишете Вы, IMHO несколько иной аспект.
На мой взгляд, Преображенский с Борменталем просто не понимают, как это человек не умеет пользоваться ножом с вилкой. На двух ногах - может, а ножом с вилкой - нет? Да и не знают сами, что и, главное, как с Шариковым делать дальше. Вы безусловно правы в том, что они не ожидали такого результата эксперимента. Но, заполучив себе на шею Шарикова, они уж совсем растерялись и позволили событиям вести их за собой. А в этом случае развитие событий не бывает удовлетворительным...

Еще раз - Шариков не есть очеловеченный пес, Шариков - воскрешенный Клим Чугунов. А уж то, что его воскресили, использовав при этом пса - это уже детали...
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Kloots Sagittarius
Сообщение #13


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




Цитата (Сим @ 19.11.2004 - 02:39)
Еще раз - Шариков не есть очеловеченный пес, Шариков - воскрешенный Клим Чугунов. А уж то, что его воскресили, использовав при этом пса - это уже детали...

Вероятно, Вы правы, Сим. Хотя Клим все-таки не ловил блох и не гонялся за котами, это от Шарика, а не от Клима. Но далеко ли сам Клим ушел от Шарикова (биографические сведения крайне скудны)? Попав в ту же среду, что и Шариков (в квартиру Преображенского), Клим чувствовал бы себя так же.
Есть еще несколько вопросов по творчеству Булгакова.
Турбины - настоящие российские интеллигенты (по замыслуавтора), вынесли войну с "германцем", но теперь служат гетману, одобряют присутствие немцев на российской земле, хотя Украину они не признают, даже зная цену гетману и его окружению. Как это выглядит?
Вспомним гибель вестового Крапилина. Ведь его хорошая и добрая Серафима подтолкнула к гибели, просила заступиться. И она же говорит Хлудову в Стамбуле, что все забыла. Забыла даже, что человек погиб из-за нее...
И речь тут идет не о Серафиме, не о Турбинах и Мышлаевском, а ... об авторе. Об отношении Михаила Афанасьевича к этим персонажам, к их нравственности.
Я излагаю несколько сумбурно, без цитат. Уверен, что текст вы все и сами хорошо помните.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Сим
Сообщение #14


Техник
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 245
Регистрация: 25 Апреля 2003

 Германия 

Пользователь №: 3
Спасибо сказали: 1 раз(а)




Цитата (Kloots @ 19.11.2004 - 20:28)
Вероятно, Вы правы, Сим. Хотя Клим все-таки не ловил блох и не гонялся за котами, это от Шарика, а не от Клима. Но далеко ли сам Клим ушел от Шарикова (биографические сведения крайне скудны)? Попав в ту же среду, что и Шариков (в квартиру Преображенского), Клим чувствовал бы себя так же.

...

И речь тут идет не о Серафиме, не о Турбинах и Мышлаевском, а ... об авторе. Об отношении Михаила Афанасьевича к этим персонажам, к их нравственности.
Я излагаю несколько сумбурно, без цитат. Уверен, что текст вы все и сами хорошо помните.

Ну, чтобы закрыть собачью тему...
Клим Чугунов - люмпен. Обитатель трактиров (тогда еще была Сухаревка, хотя это и вообще в Москве, но тамошние нравы описаны у Гиляровского), неоднократно судимый, в последнее время, похоже, окончательно опустившийся, зарабатывавший игрой на балалайке и зарезанный по пьяни. Да, данных немного, но мы вполне вправе (и даже просто - обязаны) их домыслить. Мало мы встречали таких людей? Так вот, такого рода человек, попавший в квартиру Преображенского, по-моему разумению, будет вести себя примерно так же, как и Шариков. За исключением, естественно, охоты на кота - это еще от собаки... И чувствовать будет себя - великолепно. По-моему, Вы сдесь делаете некую стратегическую ошибку, распространяя присущую Вам душевную чуткость и мягкость на Шарика, а тем более - на Чугунова.

Здесь, на мой взгляд, у Булгакова как раз самая что ни на есть эта самая художественная правда и получилась.

Далеко ли сам Клим ушел от Шарика? Вопрос филосовский. IMHO - да, и очень. Только вот в какую сторону... На мой вкус, так Клим намного хуже Шарика... Впрочем, на вкус Преображенского (Булгакова) - тоже.

Что же касательно самого Михаила Александровича, то, как это иногда случается, его талант оказался намного больше его самого. По причинам, которые Вы изложили, и по многим другим, я не считаю "Дни" наиболее выдающимся призведеним Булгакова. В отличие, разумеется, от "Мастера". Ну, да, "Дни" были намного раньше, но, все-таки, как мне кажется, как певец личной ненависти Булгаков намного сильнее, чем певец личной же любви. Любовь Булгакова отдает привкусом затхлого консерватизма, в его любви, на мой взгляд, угадывается центральная фигура - Михаил Александрович. А его персонажи - они что, другие?

Естественно, особняком стоят Мастер и Маргарита. Но, как мне кажется, благодарить за это мы должны Сталина и "Массолит" - если бы Булгакову не было бы ТАК хреново, то мы не имели бы этого шедевра, как бы кощунственно это не звучало.

Вот, любопытно. На самом деле, революция всколыхнула и перемешала все российское общество. Как мне кажется, "хорошие" люди встречаются равномерно как в "верхних" кругах общества, так и в его же низах. Ну, ест-но, это зависит от критериев, но я-то пишу про свои критерии. А вот в произведениях Булгакова, что-то я не могу вспомнить НИ ОДНОГО героя, вызывающего симпатию - выходца из "нижнего" дореволюционного слоя общества. А ведь революция всколыхнула снизу и забросила наверх не только Швондера и Рокка ("Роковые яйца"). По крайней мере, непосредственно после революции было немало достойнейших людей, вытащенных судьбой наверх - до самых верхов, и где хоть один из них в произведениях Булгакова? Все его положительные герои - положительны НЕ в силу личных качеств, а в силу былой принадлежности к определенным кругам. Такой, понимаишшшь, классовый подход.

И откуда бы другим героям взяться?
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Kloots Sagittarius
Сообщение #15


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




Сим, Вы высказали одну мысль, которая раньше мне не приходила в голову и которую я не встречал ранее в критике: "как певец личной ненависти Булгаков намного сильнее, чем певец личной же любви". По своему призванию Булгаков - сатирик, любовь же у него выполняет скорее служебную функцию, необходимую для развития сюжета. Именно поэтому образы Елены или Серафимы у него бледнее, чем Шариков или Швондер.
Кстати, о Швондере. Он все-таки от Шарикова отличается. Помните, как он требует от Шарикова встать на воинский учет, а тот отвечает:"На учет возьмусь, а воевать - шиш!" (Цитирую по памяти). Тут проявляется некоторая разница между ними: Швондер (если он, конечно, переживет тридцать седьмой год, что несколько сомнительно) в сорок первом воевать пойдет, если его поставят каким-нибудь замполитом роты (на большее он не тянет), он будет поднимать бойцов в атаку, погибнет быстро (на таких должностях долго не жили). А Шариков - не-ет! не тот случай.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Сим
Сообщение #16


Техник
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 245
Регистрация: 25 Апреля 2003

 Германия 

Пользователь №: 3
Спасибо сказали: 1 раз(а)




Цитата (Kloots @ 23.11.2004 - 20:58)
Кстати, о Швондере. Он все-таки от Шарикова отличается. Помните, как он требует от Шарикова встать на воинский учет, а тот отвечает:"На учет возьмусь, а воевать - шиш!" (Цитирую по памяти). Тут проявляется некоторая разница между ними: Швондер (если он, конечно, переживет тридцать седьмой год, что несколько сомнительно) в сорок первом воевать пойдет, если его поставят каким-нибудь замполитом роты (на большее он не тянет), он будет поднимать бойцов в атаку, погибнет быстро (на таких должностях долго не жили). А Шариков - не-ет! не тот случай.

Так-то оно так, но, по-моему, Булгаков склонен возлагать на Швондера ответственность за сепаратные переговоры с немцами. Хотя в романе этого, естественно, нет.

Мирный договор (извиняюсь за "ликбез", но мне это нужно для ссылки) понадобился Ленину для того, чтобы удержать власть, поскольку мир требовался солдатам - любой ценой и немедленно. Но офицер (дворянин?) Булгаков принять это был категорически не в состоянии. И дело, естественно, отнюдь не во враждебности Булгакова к немцам, этого и рядом не было. Но верность союзническим обязательствам... Т.е. опять же - классовый подход.

Плюс высокомерный барский антисемитизм Булгакова.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Kloots Sagittarius
Сообщение #17


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




Мне кажется, что как раз ненависти к немцам у Булгакова нет, хотя он и рисует их в комических тонах. Наоборот, он чисто по-ленински рад присутствию немцев на росийской земле, лишь бы мужички не заболели "московской болезнью". Это говорит его любимый герой Алексей Турбин. У прочих вряд ли есть какие-то убеждения (кроме идейного белогвардейца Студзинского). Что касается барского антисемитизма, то "простым" русским барам того времени он был как бы "положен", естественнен (Куприн, кажется, Бунин), как в наше время - партработникам. И это опять же интересный отдельный вопрос.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Kloots Sagittarius
Сообщение #18


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




Исаич высказался о Булгакове:
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2004/12/sol11.html
Как всегда - спешно, злобно, бессистемно.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Ирена Pisces
Сообщение #19


слабая женщина
Иконки Групп

Группа: Супермодератор
Сообщений: 5 299
Регистрация: 25 Апреля 2003
Из: Москва

 США 

Пользователь №: 1
Спасибо сказали: 240 раз(а)




Мои пять копеек:
Майя Каганская. Низость ...
Цитата
Недавно на моих глазах и при моем пассивном участии случилась аллегория. Я возвращалась с ежевечерней проходки к мусорному контейнеру под присмотром привычного пейзажа: скопище густо посаженных звезд над головой, музыка из ближайшего окна, редкие, но убедительные артиллерийские раскаты со стороны Гило, повышенная влажность, пониженная температура и прочие признаки спелой иерусалимской осени. Словом, все как обычно.
Но вдруг, уже на самом подходе к дому, меня остановила престранная пара: один - кудлатый увалень, черный, грозных размеров, с низко надвинутым на надбровные дуги незамысловатым лбом; другой - мелкий, рыжий, шустрый и резвый.
Намерения у пары были явно недобрые: не таясь и не скрываясь, она начала целеустремленно оттеснять меня с освещенной части подворья в непроходимую тень кусачего кустарника.
Не то чтобы я испугалась за свою жизнь и здоровье, но за честь и достоинство- безусловно.
При этом большой и кудлатый теснил молча, угрюмо и как бы лениво, почти нехотя, в то время как рыжий и шустрый заходился неудержимо веселым, с истерическими подвизгиваниями, лаем. Поминутно оглядываясь на своего верзилу-кореша, то ли в поисках одобрения, то ли заискивая, нахальный малец все норовил цапнуть меня за лодыжку или, по крайней мере, урвать кусок юбки, благо длинная...
Вообще-то я собак не боюсь, что ни говори, а таки - да: собака - друган человека, особенно беспородная и бесхозная - дворняга, грубо говоря.
(Иное дело избалованные и развращенные домашние держиморды, сексуальные маньяки и тупые злобные киллеры. Но я к таким в гости не хожу и к себе не пускаю.)
Так что страшно не было, скорей смешно.
Но в самом комизме происходящего внезапно проглянуло что-то жутковатое, как будто, спустя несколько вечностей, меня швырнуло обратно в детство, сиротски лишенное дворовой лирики, напрочь чуждое романтике "ребят с нашего двора".
А все потому, что в нашем дворе верховодила пара хулиганов местного значения в составе переростка-меланхолика и шустрого рыжего недомерка.
Старшой высматривал дичь, меньшой ее загонял. Дичью, в первую очередь, были мы, девчонки. Но не обязательно: в стремлении развеселить старшего товарища младший набрасывался на все, что плохо лежит (припозднившийся алкаш), непрочно стоит (дворник-инвалид), неуверенно движется (бабушка-старушка),
Если патлатого верзилу, ввиду его сумрачной погруженности в себя, еще как-то удавалось обойти с тылу, то от пацана-наводчика, всегда стоящего на стреме, укрыться было невозможно. И тогда медленно, вразвалочку, с ленцой наплывал амбал.
Не знаю и даже не догадываюсь, чей юмористический замысел вернул мне давным-давно вытесненное в подсобку памяти воспоминание в собачьем облике.
Но, поскольку облик все-таки был собачий, я повела себя соответственно, то есть наклонилась, подняла с земли щебенку и размахнулась.
Приятели отступились, расстроенные, но не сломленные. На их собачье счастье тут же в кустах сумерничала кошка.
...Осени меня каким-то запредельным крылом поэтическое вдохновение, я приспособила бы его лишь к одной теме и одному жанру - торжественной оде в честь иерусалимских кошек.      Если мечта о новом израильтянине, гордом, бесстрашном и самодостаточном, в ком-то и    воплотилась, то именно и только  в них, кошачьих обитателях - еврейских кварталов Иерусалима.
Кошачий "кибуц галуйот", в    отличие от человечьего, абсорбировал,  в первую очередь, элитных представителей многочисленных кошачьих колен, как будто серия социальных катастроф, опоясавших мир, выбросила и собрала в одном обетованном месте персидских принцев, наследников свергнутой сиамской монархии с голубыми карбункулами глаз, потомков сибирских золотопромышленных династий с неперебродившей тягой к шику и риску в крытых дорогим мехом лапах, а также последних отпрысков британской колониальной аристократии с холеными бакенбардами вдоль надменных щек- к этим, даже зазывая на остатки куриного бедра, невольно обращаешься на "Вы", а про себя добавляешь: "сэр"...
Справедливо замечено: короли остаются королями и на помойках, Не путайте их с королями помоек, этим кошачьим криминалом, четырехлапой братвой: рэкетирами, мародерами и беспредельщиками.
Паханов и крестных папаш противоборствующих  тейпов легко опознать по взгляду, затравленному и ненавидящему одновременно, а также по какому-нибудь поврежденному жизненно важному органу - отгрызанному уху, вытекшему глазу, трехлапию или полухвостию, ибо в жестокой борьбе обрели они право свое на доходное место под помойным солнцем.
И все же не эта урчащая и орущая чернь определяет облик иерусалимского кошария, но число хвостатых красавцев и красавиц на душу населения, побивающее любую мыслимую статистику.
Представители высших достижений кошачьих стилей живут здесь так же независимо, не смешиваясь и не путаясь друг у друга под ногами, как существуют они в мировой литературе: булгаковский Бегемот и кисточкой уха не ведет в сторону изнеженных и брюзгливых гофмановских Мурров, оба игнорируют хемингуэевскую кошку под дождем; та, в свою очередь, в упор не видит сетон-томпсоновскую Королевскую  Аналастанку, и все вместе дружно избегают избранниц Маяковского - сухих и черных египетских кошек.
Я, кстати, на дух не выношу эту вражью агентуру, грушемордую, с недобро выкаченными зенками и коротко остриженной шерстью, густо пересыпанной мертвой пирамидной пылью.
Странно, но в последнее время они куда-то поисчезали, по крайней мере, из нашей округи. То ли подключились к интифаде, то ли, вслед за отозванным послом, отчалили на историческую родину.
Но не такова была кошка, затаившаяся под кустом, - пушистый плод скрещения нескольких царских кровей. Дремала она скорей иллюстративно, чем глубоко: два напряженно торчащих точеных уха и зеленый зрачок-светлячок не пропустили ни жеста, ни движения из разыгравшейся рядом пантомимы... И поскольку в простых душах своих контрагентов кошка читала, как в открытой книге, она не стала дожидаться неизбежного, но, в секунду вскочив, изогнулась всем своим роскошным телом, наплевала обалдевшему мальцу полную морду и, не меняя позы,
толстой мускулистой лапой, обутой в белоснежную варежку, врезала лохматому верзиле промеж глаз.
Тот взвыл. Так впервые я услышала его голос, - оказался фальцет гнусного тембра, как и следовало ожидать.
Дальше состоялось позорное бегство, трусцой, с поджатыми хвостами и громкими жалобами на превышение мер кошачьей самообороны.
...Меняем освещение с вечернего на дневное, проходку - на прогулку, и вот опять я на расстоянии вытянутой нога от входной двери, и опять встреча, на этот раз с одним только рыжим подголоском.
Он не просто один, - он одинок мучительно, отчаянно, безнадежно. Он не бегает по площадке, а покрывает ее концентрическими кругами, ни разу не выходя за пределы наибольшего из них, как если бы там его подстерегала невидимая глазу колючая проволока под током.
С жалостным визгом он откатывается назад и снова повторяет свое безутешное кружение: видимо, только здесь, в этом магически замкнутом пространстве, еще сохранились запахи его недавнего счастья.
Подворье по периметру плотно обсажено кошками - они согревают последние деньки призрачной иерусалимской осени своим урчащим теплом, и рыжий сторожко трусит вдоль дымчато-золотистых шкурок, испуганно шарахаясь при малейшем движении чьей-нибудь надменной головы или ленивом взмахе распушенного хвоста.
И тут происходит непостижимое: завидев меня, страдалец буквально бросается к моим ногам, умильно заглядывает в лицо, приплясывает на месте и замирает в позе смиренного дружелюбия: теперь в его глазах я не дичь, не самая крупная из ненавистных кошек, не потрава и забава подельника, но драгоценный и, возможно, единственный свидетель его невозвратного прошлого.
Не исключено также, что по собачьей логике явление меня предвещает возвращение из ниоткуда сгинувшего друга: ведь однажды мы уже собирались втроем в этом заповедном месте. Почему бы чуду не повториться?
По душевному складу собаки - оптимисты и должны верить в чудо.
Короче, рыжий ждет сочувствия и соучастия. И не находит: муки разбитого собачьего сердца меня не пронимают.
И он отходит, униженно пятясь тощим задом, и мелким Прустом опять отправляется в свой нескончаемый бег в поисках утраченного. Тоскливая жуть. Но не конец. Конец выглядит иначе: хмурое утро. То же подворье и та же собака. Та да не та: в приступе неподдельного вдохновения обрушивает она каскад замысловатых прыжков, кружит волчком, бросается ничком...
Только на этот раз передо мной не драматургия горя, но хореография соблазна.
Саломея, выплясавшая у Ирода голову Крестителя, вряд ли вкладывала в свои тазобедренные призывы больше страсти, чем рыжий чудила - в свои сальто и пируэты,
Объект его искрометных стараний - бульдожьего облика детина в ошейнике и на поводке - возлежит неподалеку, у ног крупноблочной хозяйки, как водится в таких случаях, пародийно похожей на своего питомца.
По его сытой скучающей морде и наливному глазному яблоку, которое он то и дело одобрительно скашивает в сторону обольщения, видно, что болван порядком пресыщен своей благоустроенностью и не прочь пуститься в бега, предавшись разного рода темным страстишкам. Но поводок, но ошейник, да и время поджимает: хозяйка уже начала укладку своих расползающихся накоплений в явном стремлении принять вертикальное положение и сдвинуться с места...
И тогда малец решается на последний отчаянный шаг: молниеносным рывком извлекает он из жухлой травы крохотного котенка и - о ужас! ужас! Ужас! - перекусывает ему горло.
А поскольку того горла, как и всего котенка, лишь несколько волосков на нитке, которой только предстоит развиться в шейные мускулы и позвонки,- кошачья головенка, похожая на мокрый комок глины, обвалянный в лиственной трухе и хвое, тут же отделяется от туловища и пропадает в траве.
Всеобщий крик и визг. Потрясенное зрелищем неслыханного злодейства окрестное человечество (детвора, пенсионеры, случайные прохожие) стягивается к обезображенному трупу.
Так, вероятно, некогда в Угличе толпа завороженно вглядывалась в набухшее смертью горло маленького царевича.
И все. Конец котенку. Он мог бы вырасти в сильного многомудрого котяру, властелина здешних мест и грозу собак.
Или стать писаным красавцем, и какая-нибудь пожилая добрая душа, тронутая его миловидностью и кротким нравом, открыла бы ему свое сердце и свой дом, и они жили бы вместе долго и счастливо и умерли в один день.
Или... Да мало ли чего еще могло произойти в кошачьей жизни, ничуть не менее богатой неожиданностями, чем человечья, особенно в перспективе общего для всех нас конца?
Но ведь не так рано, не на самой, так сказать, зорьке, не в такой муке и позоре!..
Конечно, надо было "замочить" подонка или хотя бы "заказать" его,- охотники бы нашлись. Но что поделаешь? Не мой это жанр, а жанровые ограничения не уступают умственным и физическим.
Как говорится, "коемуждо по жанру его", а мой, полагаю, как раз и заключается в уловлении жанра всего, что подбрасывают мне глаза и уши, жизнь и судьба.
Итак, явлено мне было знамение, - это ясно. Очевиден и его жанр- аллегория.
Аллегория- в широком смысле слова - это перевод общего понятия на язык конкретных образов. Что до конкретного образа,- вот он, конкретней конкретного: кошки и собаки.
Но какое общее понятие на них перевели? Какая категория морали, политики, религии, философии, искусства, наконец, так сгустилась в атмосфере Израиля, что исхитрилась кристаллизоваться, выпасть в сюжетный осадок и в течение нескольких дней подряд разворачивать передо мной то ли басню Крылова, то ли заготовку к дарвиновской межвидовой борьбе, новеллу из бремовской "Жизни животных", зоопсихологический роман в духе Лоренца, а то и вовсе какую-то анималистическую мистерию?
Я решительно отвожу все возможные источники - научные, художественные, политические- и оставляю только одно понятие морального ряда: низость.
На стержень низости свободно нанизывается связка ее семантических двойников: подлость, мерзость, гнусность и т. п. Все правильно, все в точку.
Низость- это воздух, которым мы дышим, слова, которые мы
слышим, новости, которыми нас отвлекают, эстрадные телепрограммы, которыми нас развлекают, - их бездарность столь оглушающе демонстративна, что ее невозможно объяснить одним лишь отсутствием талантов или культуры, - только органический моральный вывих так парализует творческие возможности, все равно - большие или малые.
Поэтому даже национальная катастрофа, которая ото дня ко дню, от часа к часу все необратимей переходит из сослагательного наклонения в действительное, никак, ну никак не выписывается у нас в трагедию, не тянет на нее: трагедия, как известно, высокий жанр, а низость - она и есть низость.
...Когда израильский писатель, известный в еврейской стране и за ее пределами, обращается к поселенцам печатно - через газету - и устно - через ТВ - с призывом оставить места своего проживания, - это низость.
Низость, потому что поселенцы приговорены дважды: политически - своими соплеменниками - и физически - палестинцами, которые открыли сезон охоты и во всеуслышание приравняли поселенцев к дичи, рекомендованной к отстрелу.
Чего требовал от них классик ивритского слова, так это внутреннего согласия с тем, что вынесенный приговор хоть и суров, но где-то в чем-то справедлив. Иными словами, он требовал от них добровольной жертвы.
Неудивительно поэтому, что израильские журналисты, этот бойскаутский авангард израильской словесности, не устают у любого, попавшего в их мясорубку, поселенца осведомляться, - имеют ли моральное право 200 тысяч подвергать опасности существование 5 миллионов соотечественников?
Это не только не риторический вопрос, это даже не риторический ответ,- это ультиматум, безнравственный императив; такого права у поселенцев нет! Сами должны понимать и, так сказать, жертвопринестись.
И тут мы соскальзываем в самый низ эволюции, к простейшим шевелениям поэтической речи,- даром, что ли, мы "вернулись к корням"? - соскальзываем туда, где человеческое еще с трудом отлепляется от звериного, еще щупает себя природными мерками, еще всматривается в обычаи и повадки стаи и стада, чтобы позаимствовать у них секрет выживания; короче - мы во власти басни с ее зооморфной мудростью и звукоподражательной моралью.
"Известно, что некоторые хищники, однажды выхватив животное из стада, начинают постоянно преследовать это стадо, все вновь и вновь возвращаясь к нему, - только жертва, оставленная на пути преследующего зверя, могла его остановить и, насытив голод его, умилостивить на сегодняшний день, дать стаду возможность найти безопасное убежище" (А. Герасимович. Религия страха. Петроград, частное издательство "Прибой",1923 год).
Приложите это, взятое из старинной книга, описание к нашим негероическим будням- и убедитесь, как до последнего дюйма совпадает поведение палестинцев с повадками хищников (...однажды выхватив животное из стада, начинают преследовать это стадо, все вновь и вновь возвращаясь за добычей...), а наша политическая философия- с нравами охваченного паникой стада ("...умилостивить на сегодняшний день, дать стаду возможность найти безопасное убежище")...
Как же после этого ожидать от израильских интеллектуалов, чтобы они отстаивали Храмовую гору или чтили Тору как удостоверение нашей национальной личности и ее суверенных прав, тем более что другого удостоверения нет и не предвидится?!.
О, Господи! Гнусно мне, гнусно! Ведь мне даже роман представляется устаревшим жанром, а меня до смерти закармливают баснями!
Зато теперь я лучше понимаю провальную неудачу израильской сатиры: то, что здесь сходит за сатиру, - это басня в лучшем случае, а в худшем- уголовно наказуемое передразнивание с ходу узнаваемых персонажей общественного звучания.
Оно и понятно: сатира - жанр метафизический; не случайно великие сатирики, - что Рабле, что Свифт, Гоголь или Булгаков,- все как один мистики и богоиспытатели: сатира смотрит на человека сверху, глазами высшей силы, назови ее хоть Богом, хоть Дьяволом, хоть Мировым Разумом. А басня подсматривает за нами снизу, из биологической преисподней, животной геенны...
И вообще: многое способна прояснить израильская литература.
Вот, к примеру, Алеф-Бет Иегошуа, склоняя поселенцев к разумному самопожертвованию, напирал в основном на то, что большинство израильтян еврейской национальности равнодушны к их страданиям и отказывают в моральной поддержке.
Странный аргумент в устах израильского писателя.
Израильская литература славится как раз безудержной защитой меньшинств, точнее- только одного - арабского, за что и была оплевана однажды собственным народом. Оплевана не фигурально, а физически, во время демонстрации левых за расчленение Иерусалима. (Плевок получил и утерся Меир Шалев.)
Какая еще из мировых словесностей может чем-либо подобным похвастать? Я, по крайней мере, другой такой не знаю.
Русскую литературу расстреливали в упор и в затылок, - это было, но плевать ей в лицо не осмеливался никто - ни власть, ни народ.
Правда, меньшинство, за которое израильские классики готовы взрывать мосты, ходить на баррикады, укладываться под грузовики, - это какое-то странное меньшинство: уж больно его много. Одного арабского этноса за 200 миллионов перевалило, а если прибавить к нему еще и мусульманский супер-этнос, - и вовсе четверть человечества выходит.
Но эта занимательная арифметика - не единоличное достояние израильской интеллигенции, - это генетическая черта левого еврейского радикализма на протяжении почти двухвекового его служения универсальным принципам равенства и братства.
Факт немыслимого и неслыханного морального уродства, но - факт: нашлись русские евреи-народники и народовольцы, участвовавшие в еврейских погромах 80-х годов XIX века на стороне погромщиков. А то как же! Ведь погром - это всплеск праведного социального гнева!..
Евреи- большевики, пламенные революционеры и евсекционеры... Нынешние исступленные борцы за права нееврейского человека... И почему-то всегда в подопечных у этих исполинов духа ходит масса, громада, необозримая человечья стая.
Неважно, называется она русским крестьянством, мировым пролетариатом, третьим миром, палестинским народом или еще как-нибудь, - важно, что их всегда много, очень много.
А множество - это сила. А где сила - там уверенность, защита, безопасность, овечье тепло, волчья спайка.
Ложь, что левые еврейские радикалы защищают сирых и убогих, гонимых и бесправных, униженных и оскорбленных, - это они сами ищут защиту от лютого еврейского одиночества. Служение высшим идеалам справедливости на деле оборачивается обслуживанием победоносного большинства, торжествующей вражьей силы.
Они не обязательно ищут прямую выгоду, политическую или финансовую, не обязательно и не всегда напрашиваются в компаньоны к господствующей партии или правящему режиму, совсем нет, а порой и совсем наоборот...
Но и Полиграфу Полиграфовичу, гражданину Шарикову, наверняка было сытнее и теплее в доме профессора Преображенского, чем у люмпенов-комитетчиков. А он все равно приник к Швондеру: собачья порода не выносит запаха изгойства и отщепенства, а еще пуще чует приговоренность...
Ведь в случае чего, если сильно припрет, всегда можно напомнить о своих заслугах: "Уж мы котов давили-давили, душили-душили..."
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение
Kloots Sagittarius
Сообщение #20


Старый друг
Иконки Групп

Группа: Участник

Сообщений: 420
Регистрация: 29 Апреля 2003
Из: USA

 США 

Пользователь №: 9
Спасибо сказали: 8 раз(а)




Ирена, а ведь последние строчки в приведенном Вами отрывке Каганской очень верны:
"Полиграфу Полиграфовичу, гражданину Шарикову, наверняка было сытнее и теплее в доме профессора Преображенского, чем у люмпенов-комитетчиков. А он все равно приник к Швондеру: собачья порода не выносит запаха изгойства и отщепенства, а еще пуще чует приговоренность... "
Таково свойство человеческой натуры: Шариков в квартире Преображенского - никто! Не пес, не человек - никто! И что бы он не делал, даже если он научится пользоваться столовым прибором, ничего не изменится! Так чувствует себя в высшем свете любой выскочка: он всегда будет чужим, даже владея этикетом, даже если в глаза ему никто этого не скажет. А ведь человеку что-то нужно для самоуважения. такой суррогат ему дает Швондер, Преображенскому и Борменталю это даже в голову не приходит.
К началу страницы
 
+Цитировать сообщение

2 страниц V   1 2 >
Ответ в темуСоздание новой темы
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 

Текстовая версия Сейчас: Чт, 28 Марта 2024, 15:26


 
AiwanВs emoticons KOLOBOK-Style
Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки.
Рейтинг Новостей Америки
Ozon.ru