Вот что удалось откопать:
Список Сугихары
Семен БУКЧИН, Варшава
Вот уж не предполагал, что в нынешней демократической Польше увижу фильм, который более двух лет не может пробиться на экран. И ведь не что-нибудь из тех изделий, которые, скажем, покушаются на общественную нравственность. В том-то и дело, что документальный фильм «Визы жизни» Анджея Милоша, кстати, младшего брата нобелевского лауреата, эту самую нравственность укрепляет, возвышает, одним словом, будит самые благородные чувства.
... Итак, лето 1940 года... Каунас, столица тогдашней Литвы. Ограду японского консульства на улице Вайсганто осаждают сотни людей. Это беженцы из оккупированной немцами Польши, преимущественно евреи. Они чувствуют себя зажатыми в смертельных тисках. Все дороги на запад перекрыты немецкими войсками, немцы контролируют балтийские порты, останавливают суда, идущие в Швецию, и отправляют пассажиров, поляков и евреев, в концентрационные лагеря. А с востока в Литву 15 июня вошли части Красной Армии. А с ними, разумеется, НКВД. И опять аресты, допросы, лагеря... Кроме того, среди беженцев ходит слух, что русские отдадут Литву немцам согласно тайному соглашению Риббентропа и Молотова.
И вот луч надежды — японский консул выдает транзитные визы.
Капитан Хиуне Сугихара был асом японской разведки. Он приехал в Литву в ноябре 1939 года и сразу же открыл консульство в Каунасе. Формально Литва еще оставалась независимым государством, и в Каунасе продолжали действовать дипломатические представительства. Кроме польского. Его ликвидация произошла согласно советско-литовскому договору «о взаимной помощи», благодаря которому Литва получила в подарок от товарища Сталина Вильно и часть Виленского края, одновременно предоставив свою территорию для советских военных баз. До этого польский военный атташе помогал соотечественникам, было организовано несколько побегов из лагерей, где содержались интернированные польские офицеры и солдаты. После вынужденного отъезда дипломатов эту работу продолжили сотрудники действовавшей в Литве польской разведывательной сети «Двойка», непосредственно связанной с Генеральным штабом Войска Польского. Они старались переправлять беженцев во Францию, где формировались части польской армии. Руководил работой «Двойки», зашифрованной как «Верба», инженер Людвик Гринцевич.
Гринцевич и завязал контакты с Сугихарой, остро нуждавшимся в информации относительно концентрации немецких войск на западных границах СССР, в которой более чем было заинтересовано японское правительство. Польская и японская разведки оказывали взаимные услуги с 1919 года, поэтому сотрудничество между японским консулом и поляками развивалось, можно сказать, стремительно, чему содействовала, конечно, и сложнейшая политическая ситуация. По рекомендации Гринцевича Сугихара принял на должности секретарей консульства офицеров польской разведки, капитана Альфонса Якубанца и поручика Лешека Дашкевича, которым были выданы японские служебные паспорта. В обмен на информацию о германских приготовлениях к войне с Советским Союзом Сугихара позволил полякам использовать каналы японской дипломатической почты для высылки секретных сведений резиденту польской спецслужбы в Стокгольм.
Но главным — истинно человеческим — делом для Сугихары и его польских помощников стало спасение людей. Сначала консул попытался добиться у своего начальства согласия на выдачу виз с правом пребывания в Японии. И получил отказ. Было получено разрешение на выдачу только 600 транзитных виз. Сугихара связался с почетным голландским консулом в Каунасе Натаном Гудвилом, подтвердившим возможность выезда за соответствующую плату в Кюрасао (часть побережья Венесуэлы, принадлежавшая тогда Голландии). И самое существенное: согласие на выдачу японских транзитных виз дали советские органы. Казалось, путь в Японию был открыт. Увы, воспользоваться им смогли всего несколько сот польских офицеров и солдат. В начале августа 1940 года состоялась аннексия Литвы, вошедшая в советские учебники истории как добровольное вхождение в состав СССР. Польских военных стали отправлять в советские лагеря на восток. Впрочем, шли в том же направлении и эшелоны с гражданским населением — поляками, литовцами, евреями.
... Сугихара и его помощники спешили. Очень скоро лимит в 600 транзитных виз был исчерпан. На просьбу об увеличении квоты Токио отказал. С другой стороны, Москва добивалась прекращения деятельности японского консульства в Каунасе. Тысячи евреев буквально умоляли японского консула спасти их семьи. И Сугихара принял решение выдавать визы без ограничений всем, кто в них нуждается.
Началась поистине каторжная работа. Вместе со своими польскими помощниками Сугихара сутками не покидал кабинета, были выданы тысячи виз. Дашкевичу пришлось заказать знакомому граверу еще одну консульскую печать, были в точности скопированы текст визы и почерк Сугихары. Эта вторая печать и выручила, когда Сугихара вынужден был оставить Каунас 1 сентября 1940 года. Японский консул брал символическую сумму за визу — 2 лита. Подделки стоили дороже, но здесь учитывались «технические расходы».
Сколько виз было выдано? Сам Сугихара первоначально зарегистрировал 3500, потом уже не было времени у него на ведение регистрационного журнала. Неизвестно и число виз, выданных польскими помощниками японского консула. Во всяком случае, количество спасенных ими евреев в несколько раз превосходит число уцелевших благодаря немецкому предпринимателю, чье имя получило мировую известность из-за необычайного успеха (премия «Оскар») фильма американского режиссера Стивена Спилберга «Список Шиндлера».
В последнее время все чаще называют такую цифру — 10 тыс. человек.
Впрочем, обладание заветной визой еще не было гарантией спасения. До Японии лежал долгий и опасный путь — путешествие через весь Советский Союз по Транссибирской магистрали. В течение двух недель вагоны почти не открывались, никто не выходил, никто не входил. Страх особенно усиливался во Владивостоке. А вдруг Советы не пустят дальше? Люди знали, что здесь действует не закон, а то, как решат в Москве. Было чего опасаться, тем более обладателям фальшивых виз. Для НКВД японские визы были документом скорее отягчающим, их предъявителей нередко арестовывали во Владивостоке.
Но вот первые морские транспорты отправились из Находки в японский порт Суруга. Казалось бы, спасение так близко! Увы, японские пограничные власти обнаруживают, что среди прибывших в Страну восходящего солнца подозрительно много людей с одинаковыми именами и фамилиями. Но что же было делать, если в Каунасе и Вильно, где фабриковались фальшивые документы, никто не знал японского языка, копировали как образец (с подписью Сугихары и японским текстом) единственную визу, в которую была вписана фамилия некоего Голдберга. И вот японцы сталкиваются с непонятным фактом — в их страну валом валят из Польши сплошные Голдберги. Подозревая, что дело нечисто, они отказываются принимать новоприбывших и не только запрещают им сойти на берег, но и приказывают транспорту отправляться обратно в Находку. Но и там, к величайшему счастью неудачливых эмигрантов, их отказываются принять, поскольку у них нет советских въездных виз.
Несколько недель пароход курсировал между Находкой и Суруга. Это было в буквальном смысле лавирование между жизнью и смертью. Тем временем японский МИД вызвал польского посла в Токио Тадеуша Ромера, где ему заявили, что евреи могут высадиться на японский берег только при условии, если польское посольство в течение трех недель сумеет отправить своих граждан в другие страны.
В Токио образовался комитет помощи жертвам войны, начался сбор средств для эмигрантов, полетели депеши родственникам и друзьям польских беженцев, жившим в США. Польское посольство в Токио выдало почти всем своим гражданам нормальные паспорта и хлопотало о выдаче эмиграционных виз в США, в страны Центральной и Южной Америки, в Канаду, Австралию, Новую Зеландию и Палестину.
Но из Берлина давили на «друга на Востоке», и в сентябре 1941 года деятельность польского посольства в Токио была прекращена. Почти тысячу остававшихся еще беженцев из Польши японские власти переправили в Шанхай, куда, кстати, перебрался и польский посол.
... В марте 1941 года открывается японское консульство в Кенигсберге, вместе с Сугихарой туда приезжает Дашкевич. Здесь продолжается совместная разведывательная работа. Затем Сугихара переезжает в Бухарест. Но самовольная выдача виз не проходит ему даром. После войны его увольняют из МИД, лишают пенсии. Он жил переводами, некоторое время был переводчиком одной японской фирмы в Москве. Скромнейший человек, Сугихара никогда и нигде не говорил о своих заслугах в деле спасения тысяч людей. В 1968 году один из спасенных нашел его. Израильский Институт «Яд ва-Шем» наградил его медалью как единственного японца, спасавшего евреев в годы Холокоста.
Но настоящий поворот к личности этого человека наступил, как это нередко бывает, только после его смерти в 1991 году. Его «реабилитировали» на родине. В США образовался Фонд памяти Сугихары. В 1994 году группа спасенных им навестила в Яоцзу его восьмидесятилетнюю вдову Юкико Сугихара.
... Создатели фильма «Визы жизни» проехали транссибирским маршрутом, преодоленным более полувека назад их соотечественниками, побывали в Японии, в родных местах Хиуне Сугихары, встретились с его женой. В картине действуют, рассказывают, волнуются, переживают еще живущие в разных странах люди из «списка Сугихары».
Так почему же такой фильм уже несколько лет маринуется на полке? Почему его нельзя показать польскому зрителю?
Эти вопросы я задал Анджею Милошу после просмотра в клубе иностранных журналистов. В ответ режиссер только развел руками.
И тогда я позволил себе публично высказать собственные предположения. Над этим фильмом, где сошлись воедино еврейские, польские и литовские памятные узлы, все еще висит как проклятие страшный груз, в котором перемешались национальные предрассудки, затаенные «исторические расчеты», нежелание честно и откровенно поведать прежде всего самим себе истинную правду. Правду, которая по сути ведь одна-единственная. Только путей к ней множество. Увы, над пеплом жертв еще торжествует политический расчет, кому-то хочется быть святее самого Бога. Кому-то хочется доказывать на весь мир, что виноваты другие, а у него или его народа руки не обагрены невинной кровью.
Политическим дельцам кажется, что не стоит ворошить прошлое, потому что это может испортить отношения с некоторыми нашими соседями. И мне грустно оттого, что эти соображения иной раз берут верх в нынешней демократической и, казалось бы, уже научившейся говорить полную правду прежде всего себе самой Польше.
http://bdg.press.net.by/1999/1999_10_27.661/661_7_1.shtml
(Белорусская деловая газета)