Светлая женщина
А один случай и вовсе заставил Нину Николаевну плакать. Через много лет после премьеры, уже во времена перестройки, ее машину на светофоре остановили два молодых здоровенных бугая с бритыми головами. Ночь, вокруг никого — Нина Николаевна испугалась не на шутку, а качки, разглядев в окно, кто за рулем, упали на колени: «Спасибо вам за Победу и за «Белорусский вокзал». Актриса понимала, что благодарят не ее (когда началась война, Нине было всего двенадцать), а медсестру Раю, которую она с блеском сыграла в фильме. Но более всего Нину Николаевну поражало, что ведь на экране она появляется лишь на несколько минут, однако именно эпизод с ее участием стал главным в картине, самым пронзительным и самым запоминающимся. Помните? Четверо постаревших фронтовиков (актеры Алексей Глазырин, Анатолий Папанов, Евгений Леонов и Всеволод Сафонов) после похорон своего командира и многочисленных приключений, которые случаются с ними в этот день, приходят к батальонной медсестре Рае. Она их моет, переодевает в белье своего умершего мужа, кормит и поет им под гитару про «десятый наш десантный батальон». Мужчины плачут, а она словно и не видит этого, она мыслями, сердцем, памятью вернулась на четверть века назад — в их молодость, в ту страшную войну и Великую Победу, которая была одна на всех, и за ценой не постоял бы ни один из них. Голос актрисы звенит какой-то неземной силой и чистотой, глаза светятся, а у зрителей — вот уже почти сорок лет — мороз пробегает по коже. Именно этого — затронуть чувства не только участников войны, но и их потомков — хотел режиссер Андрей Смирнов, тогда еще совсем молодой. «Для этой картины было очень важно, чтобы в конце появилась женщина, которая излучает свет», — вспоминает режиссер. Такое свечение он видел у Нины Ургант в картине «Вступление» по книге Веры Пановой и пригласил актрису на роль Раи. После проб Нина вернулась в Ленинград, прошел почти год, а вызова на съемки не было...
И вечный бой
Оказывается, все это время Андрей Смирнов в буквальном смысле слова боролся за Ургант. На роль медсестры пробовались Ия Саввина, Нина Архипова, Людмила Хитяева, но дирекция «Мосфильма» настоятельно рекомендовала снимать Инну Макарову, поскольку ее пробы очень понравились тогдашнему министру культуры Екатерине Фурцевой. Смирнов не соглашался, но не потому, что имел что-то против Инны Макаровой, а потому, что видел в этой роли только Нину Ургант. Была снята почти вся лента, кроме эпизода с медсестрой, когда режиссер объявил: или его условие будет принято, или он отказывается от работы — и лег в больницу. Сроки сдачи фильма поджимали, и директор был вынужден сдаться. После премьеры первой Нину Ургант поздравит с удачей Фаина Раневская, вторая телеграмма придет от Фурцевой: «Я была не права». Собственно в состоянии борьбы Андрей Смирнов оказался с того самого дня, как решил снимать этот фильм. Как-то от приятеля он услышал о том, что сценарист Вадим Трунин отправил заявку на сценарий по истории о четырех фронтовиках, которые встречаются на похоронах своего командира и потом целый день пытаются его помянуть, а заодно опять — через много лет — найти общий язык. История не могла не понравиться сыну знаменитого в те годы писателя Сергея Смирнова. Андрей разыскал Трунина на съемках в Таджикистане, рассказал, как хочет снимать фильм по его сценарию, и стал ходить с заявкой по всем инстанциям. В результате экспериментальная киностудия под руководством Григория Чухрая сценарий приняла, а Смирнова в качестве режиссера не утвердила. Режиссера на «Белорусский вокзал» искали долго: сначала предложили Ларисе Шепитько — она отказалась, потом Марку Осипяну — тоже неудача. Трунина заставляли несколько раз переделывать сценарий, он переделывал, однако в конечном итоге студия расторгла с ним договор. Но Смирнов не из тех, кто легко сдается, — они с Труниным без всякой заявки начали дорабатывать сценарий и продумывать план съемок. В том, что фильм все-таки состоялся, большая заслуга Михаила Ромма — учителя Смирнова по ВГИКУ. Только благодаря его вмешательству «Мосфильм» запустил картину. Но и после этого баталии не прекратились: работу над фильмом останавливали четыре раза. Авторов обвиняли в том, что они снимают клеветническое, упадническое кино: СССР выиграл войну, а у них получается, что проиграл, — такими неприкаянными выглядят герои. И опять, если бы не Ромм, картину бы наверняка закрыли. И все же, чтобы не лишиться любимого детища, Смирнову и Трунину приходилось идти на уступки. Так, например, вся история с газовой аварией была написана уже в процессе съемок. Первоначально же четверка ветеранов оказывается в ресторане, где пытается помянуть командира, там у них начинается ссора с молодой компанией, и «старики», вспомнив, что они десантники, укладывают молодежь на пол. После этого их забирают в милицию, но и оттуда они освобождаются, скрутив охрану. Такой поворот расценили как клевету на советскую действительность и запретили бить милиционеров.
Сквозь смех и слезы
Претензий не было только к исполнителям главных ролей. Это сейчас кажется, что никакие другие артисты не могли быть на их месте. Между тем только роль монтера Приходько писалась специально на Евгения Леонова, хотя для порядка попробовали Николая Рыбникова. Вместо Анатолия Папанова мы могли бы увидеть в роли бухгалтера Дубинского другого, не менее известного актера Николая Гринько или Иннокентия Смоктуновского. Директором комбината Харламовым могли бы стать Эльдар Рязанов, Михаил Ульянов, Евгений Самойлов, Всеволод Санаев, но режиссер остановился на Алексее Глазырине. Роль журналиста Кирюшина мечтали сыграть Армен Джигарханян, Юрий Каюров, Виталий Доронин, Леонид Кулагин, но досталась она Всеволоду Сафонову. Все четверо были в расцвете своей творческой славы, поэтому поначалу относились друг к другу и к начинающему режиссеру, взявшемуся за такую серьезную картину, настороженно. Но вскоре поверили Смирнову, адаптировались в съемочной группе, однако нервозность из-за проблем, то и дело возникавших вокруг фильма, не могла не сказаться на актерах. Выручали великие комики Леонов и Папанов, умевшие своими блестящими историями и импровизациями довести всю группу до колик в животе. Но и работали они с полной отдачей. На Немецком кладбище, где снимали сцену похорон командира, вокруг съемочной группы собрались могильщики — народ веселый и бесцеремонный. Травили анекдоты, включили транзисторный приемник с бравурной музыкой. Начался эпизод прощания с участием Леонова: актер вышел на площадку и сразу же, невзирая на легкомысленную обстановку, разрыдался. И так несколько дублей подряд. Могильщики от такого зрелища затихли. Когда снимали газовую аварию, пиротехники напустили в люк столько дыма, что Глазырин взмолился: уберите, с сердцем плохо, — но сцену все-таки доиграл. Вадим Трунин с самого начала предложил, чтобы слова к песне написал Булат Окуджава, но тот отказался — не было настроения. Однако, посмотрев отснятый материал, песню написал. Она очень понравилась съемочной группе, но Нина Ургант петь ее не решалась, мол, и голос у меня слабоват для нее, давайте лучше «Синий платочек». Смирнов настаивал на варианте Окуджавы, Нина старалась, но все была собой недовольна. Однажды репетировала, как ей казалась, совсем одна и вдруг увидела, что рядом стоят актеры, все четверо, и плачут — по-настоящему, а не по роли. Следом расплакалась и сама Нина Николаевна, на что Смирнов дал указание: плакать должны только мужчины, так страшнее. В единственном дубле Ургант удалось исполнить песню без слез. Когда кадр отсняли, оператор Павел Лебешев увидел, как звукооператор потихоньку вышел из студии с кассетой в руках. «Ну все, пошла в жизнь», — сказал тогда Лебешев и был прав. Без песни о простых русских парнях, перед которыми бессилен даже смертельный огонь, с тех пор не обходится ни один праздник Великой Победы.
Новая Неделя