|
По
просторам Рунета блуждает следующая цитата из «Римской истории“ Аммиана
Марцеллина:
"Рассказывают, что когда Марк Аврелий на пути в Египет проезжал
через Палестину, то, испытывая отвращение к вонючим и нередко производившим
смуты иудеям, скорбно воскликнул: "О маркоманны, о квады, о сарматы!
Наконец я нашел людей хуже вас" (Аммиан Марцеллин. Римская
история. 24,5,5).
Однако постоянно даваемая ссылка на 24-ю книгу Марцеллина неверна.
На самом деле искомый текст находится в 22-й книге. Постоянство ошибки
указывает, по-видимому, на то, что источник цитирования в большинстве
случаев один и тот же.
Странным образом этим источником не является печально знаменитая книга
Соломона Лурье «Антисемитизм в древнем мире», где эта цитата дана
в следующем переводе:
«Когда император Марк Аврелий проезжал по Палестине, часто в нем
вызывали омерзение встречавшиеся ему вонючие и суетливые евреи, так
что, наконец, он с огорчением воскликнул: "О маркоманны, о квады,
о сарматы, наконец, я нашел народ еще менее культурный, чем вы!"»
Тот же С.Лурье в той же работе делает совсем уж бессмысленное замечание
относительно данного отрывка:
«Наконец, в легковерии и невежестве евреев обвинял ... и, если
верить Аммиану Марцелину, император-философ Марк Аврелий (Rer, gest.
22, 5, 5)».
Если невежество ещё как-то можно пристегнуть к данному им самим переводу,
то каким же образом легковерие?
Латинский текст сочинения Марцеллина можно найти
на сайте университета Джорджа Мэйсона в США.
Пятая цифра 5-й главы 22-й книги содержит следующий текст:
" ille enim cum Palaestinam transiret Aegyptum petens, Iudaeorum
faetentium et tumultuantium saepe taedio percitus dolenter dicitur
exclamasse «о Marcomanni, o Quadi, o Sarmatae, tandem alios vobis
inertiores inveni.»"
( http://www.gmu.edu/departments/fld/CLASSICS/ammianus22.html#5.
)
Понятно, что ключом к пониманию всего отрывка является заключённая
в кавычки прямая речь, приписываемая Марку Аврелию. Буквальный перевод
закавыченного предложения выглядит следующим образом:
«О, маркоманны, о, квады, о, сарматы, наконец других вас inertiores
нашёл.»
Или в более литературной форме: «... наконец нашёл я других, которые
inertiores вас.»
„Inertiores“ представляет собою прилагательное в сравнительной степени,
однокоренное с существительным «inertia», вошедшим в русский язык
как «инерция».
Спектр значений этого прилагательного – никчёмный, неумелый, ленивый,
вялый, малоподвижный, нерешительный, робкий, трусливый, беспомощный,
беззащитный.
Что же представляли собою маркоманны, квады и сарматы, которым Марк
Аврелий якобы приписывал какое-то из этих качеств? Это были свирепые
и воинственные племена, не раз вторгавшиеся в римские пределы. Непосредственно
во время царствования Марка Аврелия маркоманны в союзе с квадами нанесли
ряд тяжёлых поражений римским войскам. Поэтому мы никак не могли бы
ожидать от Марка Аврелия, чтобы он стал приписывать этим племенам
инертность, никчёмность, трусость или беспомощность. Все эти качества
также плохо согласуются со склонностью к волнениям и беспорядкам (tumultuantium),
приписываемой самим древним евреям в том же абзаце.
Стало быть, с этим словом, ложно переведённом сравнительным прилагательным
«хуже», что-то обстоит не так. И в самом деле, стоит нам взять бумажное
издание Марцеллина, например: Ammianus Marcellinus. Roemische Geschichte.
Berlin, 1970 (двуязычное издание), и в томе 3 на странице 16 мы находим,
что в соответствующем отрывке вместо „inertiores“ стоит „inquietiores“
(корень этого слова – «quiet» – хорошо знаком всякому, изучавшему
английской язык). И в лондонском издании 1898 г. „Ammiani Marcellini
opera quae supersunt”, на странице 442 тома 2 мы находим то же самое
„inqueitiores“, что означает – неспокойный, беспокойный, строптивый,
непокорный.
Сравним наши выводы с голландским переводом данного отрывка, также
доступным в Сети:
‘Marcomannen, Quaden en Sarmaten! Eindelijk heb ik een volk gevonden,
nog oproeriger dan jullie!’
( http://www.ammianus.info/
).
Интересующий нас термин переведён на голландский словом „oproeriger“,
представляющим собою сравнительную степень прилагательного „oproerig“
– строптивый. То же самое стоит и в немецком переводе – „widerspenstiger“
(Указ. соч., с. 17).
Итак, всё восклицание, приписываемое Марку Аврелию, на самом деле
гласит:
«О, маркоманны, о, квады, о, сарматы, наконец нашёл я народ, ещё строптивее
вас.»
Если это не искренний комплимент боевому духу, силе
характера и стойкости древних евреев, то что это такое?
Кстати, Марк Аврелий проводил в Палестине политику умиротворения,
отменив или смягчив ряд репрессивных мер против евреев, введённых
после второй иудейско-римской войны (132-135 гг.).
Тут уместно, пожалуй, заметить, что всякий приговор морального характера
стоит ровно столько, сколько стоит мораль того, кто его произносит.
Для суждения о морали римлян нам требуется вспомнить только два слова
– «гладиаторские игры». Этого достаточно: народ, чьим любимым развлечением
было заставлять невольников убивать друг друга в театре, очевидно
не может иметь никакого морального авторитета, необходимого для того,
чтобы его суждения о нравственном облике других народов имели хоть
какой-то вес.
Весь текст до прямой речи принадлежит, естественно,
самому Аммиану Марцеллину. В русском переводе, с которого начат данный
разбор, сказано, что Марк Аврелий произнёс разобранные выше слова,
испытывая отвращение к евреям. Однако понятие «отвращение» плохо вписывается
в имеющийся контекст. По отношению к людям, которых сравнивают с грозными
маркоманнами или сарматами, более уместны эмоции несколько иного спектра.
Рядом с глаголом „taedio“, переведённым как «испытывая отвращение»,
стоят слова „percitus dolenter“, несущие смысл «раздражённо, сердито».
Да и сам глагол „taedet“ может, наряду со значением «испытывать отвращение»,
иметь и другие значения «быть раздосадованным», «раздражаться». Какое
из этих значений лучше согласуется с последующим текстом? В голландском
переводе весь пассаж переведён вообще так: «... он до такой степени
сердился на...» („… zich dikwijls ergerde aan de…“). В немецком переводе
стоит «...будучи часто раздосадован...» («… verspuerte er oft Verdruss…»).
Остаётся слово «faetentium», которого не сыщешь ни
в одном словаре. Однако его можно найти в изменённых формах написания:
«fetentium» и «foetentium». Основное его значение – «дурно пахнущий».
Что ж, ещё греки считали все прочие народы вонючими варварами. Римляне
придерживались того же мнения, делая некоторое исключение лишь для
греков. Да, помнится, и граждане одного высокоразвитого европейского
государства, пребывая по делам службы на территории Советского Союза
в период 1941-44 гг., любили поговорить о «вонючих русских свиньях».
Так что, это вполне стандартный эпитет в отношении тех, кого в данном
обществе рассматривают как варваров.
Но есть у этого слова и переносной смысл, в котором его использовал,
например, Светоний: неприятный, противный.
В голландском переводе это слово переведено как „onuitstaanbaarheid“,
что означает невыносимость или несносность.
Можно не сомневаться, что иудеи, после всех тех неприятностей,
которые они причинили Риму (чего стоит только один сорванный поход
Траяна на завоевание Среднего Востока!), особыми симпатиями римлян
не пользовались. Что для самих евреев отнюдь не оскорбительно. Оскорбительны
были бы симпатии со стороны завоевателей.
В заключение я дам перевод всей 5-й главы 22-й книги
для того, чтобы о разбираемом тексте можно было бы судить более полно
и объективно.
Глава V
Хотя Юлиан с юных лет был привержен культу богов
и тосковал по нему ещё в годы отрочества, но из страха перед многими
восстаниями исполнял он только некоторые церемонии этого культа, которые
возможно было исполнить втайне. Но как только причины для его страха
исчезли и он заметил, что пришло время действовать открыто, обнажил
он сокровенные глубины своего сердца. Ясными и решительными приказами
повелел он открыть храмы, привесть на алтари жертвенных животных и
восстановить культ богов.
Чтобы усилить действенность этих мер, вызвал он во дворец епископов
христиан, которые придерживались различных мнений, вместе с их в той
же степени разъединёнными общинами, и по-дружески призвал их прекратить
раздоры. Каждый должен был быть в состоянии без особого разрешения
и без страха служить своей религии. На этом он так настаивал для того,
чтобы такая свобода усилила различия во мнениях между ними и он сам
позже не должен бы был бояться народного единства; потому что он знал
по собственному опыту, что ни одна бестия не может быть так опасна
для человека, как христиане друг другу в их смертельной взаимной ненависти.
Нередко говаривал он: «Послушайте меня, того, кого даже алеманны и
франки слушали.» Этим пытался он подражать одному высказыванию старого
императора Марка и даже не замечал, что эти слова никоим образом не
были к месту. Потому что, когда Марк проезжал в Египет через Палестину,
то будучи раздосадован (или: испытывая отвращение) на вонючих/несносных/противных
и склонных к беспорядкам/волнениям/возмущениям/восстаниям евреев,
он часто в гневе и раздражении восклицал: «О, маркоманны, о, квады,
о, сарматы, наконец нашёл я народ, ещё строптивее вас».
|