Александр ФАТЮШИН: ни в чем не знавший меры Опции

[Ирена]

[img]http://www.n-week.ru/netcat_files/163/52/h_382b875065dd1a72ed2a901645364f95[/img] Семнадцать лет своего брака с Александром Фатюшиным актриса Елена Мольченко сравнивает с американскими горками: муж заставлял ее то задыхаться от счастья, то холодеть от страха. В это трудно поверить — на экране он был спокойным, надежным и добрым, олицетворением сдержанного мужского обаяния

Без сцены жизни нет

У него были плохие легкие, с самого детства воспаление за воспалением. Родители делали, что могли, но могли они, увы, не много — простые рабочие в Рязани пятидесятых… Отчаявшись получить помощь от медицины, нашли знахарку тетю Машу. Пять зорь она что-то шептала над мальчиком, молилась, и чудо свершилось — пневмонии прекратились. Фатюшин чувствовал себя абсолютно здоровым, уже давно жил в Москве, был вполне преуспевающим артистом, когда позвонила мама: «Тетя Маша умерла…» И тут же вернулся недуг: частые воспаления легких стали причиной серьезной болезни сердца, а она — столь раннего, в 52 года, ухода из жизни. Как всегда, в таких случаях начались пересуды, ахи да охи: не уберегли, не доглядели… Вот если бы снимали побольше, а он бы пил поменьше, нервничал и вообще жил потише и поразумнее, глядишь, все было бы по-другому. Спору нет, по-другому, потому что и человек бы тогда был совсем другой, не Александр Фатюшин.

Желание стать актером для мальчика из семьи не то что далекой от искусства — удаленной на расстояние почти космическое, само по себе свидетельство его незаурядности. Как родилось такое желание, почему именно в этом ребенке, а не в другом (детей в семье было трое) вдруг проснулись гены прадедушки — бравого гусара не столько по долгу службы, сколько по призванию — широкого, взрывного, артистичного? Это одна из тайн, к счастью, не нашедших объяснения наукой, именно такие тайны не дают нам заскучать от тотальной предсказуемости.

Первый раз Саша проговорился о своей мечте, когда играл с соседскими пацанами в футбол. Они ему прочили большое спортивное будущее, а он: нет, я артистом буду. Посмеялись и забыли. К окончанию школы мечта переросла в окончательное и безоговорочное решение. Он увидел фильм «Высота» и понял, что хочет быть, как Николай Рыбников. Родители были против, старшая сестра недоумевала: куда в артисты с такой-то фамилией!? Горячий, упрямый нрав Саши, видно, тоже гусарский, знала вся семья, а потому никто не удивился его ответу: вот увидите, через десять лет мое имя будут знать все. Сказал и уехал в Москву. И выполнил-таки обещание.

На экзамене в ГИТИС он предстал лирическим героем — читал отрывок из Паустовского. Провал был оглушительным: ему рекомендовали никогда больше не показываться в театральные вузы, так как актерский вид деятельности ему противопоказан. Не тут-то было! Через год он опять приехал в ГИТИС, правда, по подсказке собственной интуиции в другом образе.

На первом же прослушивании Фатюшин выпалил прямо в глаза Андрею Александровичу Гончарову, председателю приемной комиссии, из Чеховского разговора человека с собакой: «Вот ты — собака, ты ничего не понимаешь...» Гончаров сразу же взял его на свой курс, потом в театр имени Маяковского. Уже на первом курсе Фатюшин сыграл заметную роль в одной из постановок Гончарова — вопреки самим же режиссером установленному правилу не использовать в театре студентов младших курсов. В театре Маяковского Александр Фатюшин проработает всю свою жизнь. И только один раз, поссорившись с Гончаровым, напишет заявление об уходе. Однако разлука будет недолгой: Фатюшин быстро поймет, что режиссер прав и пить надо бы поменьше и пореже, а без родной сцены все равно жизни для него нет…

Будешь моей женой!

Елена Мольченко пришла в Маяковку в 1985-м, сразу после окончания ГИТИСа. Ей казалось, что театр держится на трех китах — Гончарове, Гундаревой и Фатюшине. И если бы не они, такие талантливые и ершистые, не боящиеся даже не соглашаться с парторгом, театра и не было бы вовсе. Имя Фатюшина было окутано романтическим ореолом: уже 15 лет у него был роман с замужней красавицей актрисой, он ее любил и верно ждал, когда она бросит мужа и придет к нему, но она не бросала и не приходила. Его жалели, особенно женщины, и очень хотели утешить. Он все видел, понимал, но на расставленные дамами крючки не попадался. Елена тоже на тот момент была занята — ее гражданский брак с Анатолием Лобоцким начался еще в институте, и в театральном общежитии они поселились вместе.

Гончаров поставил их в один спектакль «Зинуля». Видимо, тогда, на репетиции, первая искра и пробежала между ними, но по причине сугубой порядочности оба предпочли ее не замечать, если бы не несчастье. На спектакле «Иван-царевич» на Елену упала труба, к которой крепятся декорации, и, как она рассказывала потом, «стесала пол-лица». Спектакль кое-как доиграла и поехала в общежитие залечивать раны. Через пару дней звонок: Фатюшин беспокоится, не надо ли чем помочь. Сердечко затрепетало — как-никак заслуженный артист волнуется! Но ответила благодарностью и отказом, хотя и пожалела, что раны почти зажили. Потом еще несколько звонков, однажды позвонил и попросил спуститься. Она спустилась, как была, в легком халатике, а на дворе метель. Он распахнул шубу: «Поехали ко мне. Будешь моей женой…» Она не согласилась: мол, другого люблю. Ей так казалось, хотя любила она уже Фатюшина, и он уже давно любил ее. И предыдущие романы обоих уже исчерпали себя, просто не пробил час…

Он пробьет совсем скоро. В общежитии затеют очередную вечеринку, сдвинут столы, а она… станет набирать номер Фатюшина: «Это я…» Через несколько минут он встретит ее у того же подъезда, усадит в машину своего друга и увезет. Навсегда. О том, что навсегда, она узнает позже, а тогда только на секунду мелькнет: куда еду, зачем, надолго ли? Но она прогонит тени — для любви они не важны. Через три дня они подадут заявление в загс, а потом сыграют свадьбу, многолюдную и веселую, как требовала широкая натура жениха. Вскоре после подачи заявления они заедут к друзьям. И вдруг Саша засуетится: ты тут побудь, я скоро приеду. И вправду приедет вскоре и протянет Лене ключи: «Вот, теперь все». Он съездит к своей прежней любви сказать, что между ними все кончено, он женится. Она молча вернет ему ключи от его квартиры.

У него так много достоинств

Они оба мечтали о ребенке, особенно Саша, — когда поженились, ему было уже тридцать пять. Через пару лет забеспокоились, но врачи успокаивали: все хорошо, все в порядке. Однако детей так и не было. Постепенно привыкли жить вдвоем, приняли это как данность. Позднее Елена признается, что ее материнский инстинкт был в большой степени реализован — Саша до конца своих дней оставался сущим ребенком. Причем ребенком сложным, требующим немалых эмоциональных затрат. Семнадцать лет их совместной жизни, по словам Елены, она просыпалась, не зная, что ее ждет. Склонность к перепадам настроения, вспыльчивость, несдержанность — обо всех этих минусах его характера Елену предупреждали родственники Фатюшина, но она сказала: у него так много достоинств, что с этим я справлюсь. И держала слово — достоинств действительно было много: щедрость, великодушие, верность в дружбе и любви, умение чувствовать и понимать людей, помогать.

Он не ныл, когда не снимали. А когда предлагали, но не то, чего хотелось бы, отказывался. Один только раз он признается режиссеру, что мечтал о роли в его фильме, хотел позвонить напроситься, но постеснялся. Эльдар Рязанов (роль в его картине «О бедном гусаре замолвите слово», которую сыграет Садальский, запала тогда в сердце Фатюшина) искренне и с сожалением скажет: «Ну и дурак». Александр Митта позовет Фатюшина в свою «Границу. Таежный роман», но тот не согласится: не могу больше на экране в военной форме ходить. Хотя и деньги были нужны, и режиссера уважал чрезвычайно, да и очереди у дверей не было... Отказывался от съемок в рекламе, потому как считал для себя невозможным ходить на кастинги — «сдавать экзамены на талант».

Фатюшин так и не впишется в новое время с его законами рынка и жесткой борьбы за выживание. Он сохранит верность той профессии актера, которая мыслилась как служение искусству — не коммерции.

Новая Неделя