Маленький комик из Киева Опции

[Ирена]

”…Полон смертной я тоски,
что я не доживу и не успею
всего, что разрывает грудь в куски,
всего, что должен, что могу и смею”.

(IMG:http://www.2day.ru/foto3/hf156.jpg) Он был талантлив во всем, за что брался. Играл в театре и кино, писал стихи, статьи, эпиграммы, рисовал, ставил спектакли и фильмы, придумывал проекты русского Голливуда, создавал Детский фонд и новую виртуальную реальность для детского кино, помогал киностудиям большим и малым. Он оставил лучезарные фильмы, которые светятся добром и счастьем жизни, и только его стихи показывают, чего стоило это добро и какое отчаяние мучило его вечерами.
”Вокруг друзья с большой дороги, как в страшном сне, и редко кто не вытрет ноги о душу мне…”

”Я жить хочу, но это очень трудно,
а главное — нетрудно умереть,
когда так больно, долго и так нудно
терять, разуверяться и стареть…”

Ролан Антонович Быков родился 12 октября 1929 года. Сын красного командира и красавицы из интеллигентной семьи, он унаследовал от отца бунтарскую кровь, а от матери - любовь к искусству. "Я вышел на сцену первый раз в четыре года, - рассказывал Ролан Быков. - И потом ни разу с нее не сходил".
Откуда такое странное имя — Ролан? В словаре имен мы его не обнаружим. Говорят, новорожденному дали имя в честь французского писателя Ромена Роллана, думая, что Роллан — это имя. К тому же в его паспорте были неточно указаны и дата рождения, и имя, и отчество. Родился Быков в октябре, а в метрике было написано по-украински "жовтень". В милиции же, где выдавали паспорт, решили, что если "жовтенева революция" празднуется в ноябре, то "жовтень" — это ноябрь. И записали дату: 12 ноября, исказив к тому же имя и отчество (по паспорту Быков был Роландом Анатольевичем).

Выбор жизненного пути был для него естественным - он окончил актерский факультет Московского театрального училища им. Щукина, поработал на сценах столичного ТЮЗа и Ленинградского театра им. Ленинского комсомола, пока не получил свое дело: стал художественным руководителем и режиссером студенческого театра Московского университета. Он сумел собрать очень талантливый коллектив, поставить несколько ярких спектаклей, получить огромное признание у коллег и публики. Это был конец 50-х прошлого века, цензура в те годы чуть-чуть ослабила свою хватку, однако из студенческого театра Быков ушел, потому что труппу после первого успеха охватила "звездная болезнь" - начались интриги внутри коллектива.
К тому времени он уже сыграл в кино несколько заметных ролей и теперь пришел на "Мосфильм" в качестве актера и режиссера. Среди актерских работ тех лет наиболее запомнились и полюбились зрителю роли Ролана Быкова в картинах: "Шинель" по Н. Гоголю, "Звонят, откройте дверь", "Я шагаю по Москве", телефильме "Вызываем огонь на себя". В начале 60-х состоялся и режиссерский дебют Быкова - весьма легкомысленная, но талантливая комедия "Семь нянек". Тогда еще Ролан Быков не знал, что очень скоро его имя и творчество станет навсегда символом детского кинематографа. Это произошло, когда вышла на экран его выдающаяся режиссерская работа - эксцентрическая комедия "Айболит-66".
С началом перестройки и последовавших реформ Быков начал участвовать в политической жизни страны. Сначала он избирался секретарем Союза кинематографистов СССР, а в 1989-1991 годах работал народным депутатом СССР. Возглавлял Внепартийное общественно-политическое Движение 95 - Союз общественных организаций работников культуры, науки, образования и экологии, был президентом банка "Хэлп".

В 1994 за заслуги в области воспитательной работы Ролан Быков был награжден почетной Золотой медалью им. Л. Толстого, вручаемой ежегодно Международной ассоциацией детских фондов. Перечисление всех наград Быкова займет очень много места. Наиболее значительные из них такие: Государственная премия СССР (1986), звание Заслуженного артиста РСФСР (1973), избрание академиком Российской Академии Кинематографических искусств.

За свою бурную творческую жизнь Ролан Быков снялся более чем в восьмидесяти фильмах. Кинематографический дебют состоялся в 1954 году в фильме "Школа мужества". В принципе, фильмов с Быковым в главной роли не так много, однако каждое его появление на экране придавало фильму удивительное очарование и выразительность. Можно не играть главные роли, но можно играть запоминающиеся роли, которые врезаются в память зрителей лучше, чем сам фильм. У Быкова таких ролей было много. Он знал про себя сам, что он великий актер, но не любил, когда об этом говорили другие. И уж вовсе терпеть не мог, когда об этом говорили патетически. К началу 70-х годов Ролан Быков уверенно входил в когорту любимых актеров советских кинозрителей. О масштабах этой любви говорит уже то, что многие фразы, сказанные героями Быкова в самых разных фильмах, ушли в народ: "Эх, Морозова!" ("Вызываем огонь на себя"), "обои полетим" ("Служили два товарища"), "жмот я, Петрыкин" ("Большая перемена"), "Улица Койкого" ("По семейным обстоятельствам") и многие другие.
(IMG:http://www.kp.ru/upimg/photo/31689.jpg) В одной из лучших своих режиссерских работ, картине "Чучело", вышедшей на экраны в 1984 году после долгой и трудной борьбы с аппаратчиками, Быков чуть ли не первым показал правдивую жизнь подростков. В 1986 году этой картине была присуждена Государственная премия. В том же году Ролан Антонович сыграл и одну из лучших своих киноролей - в фильме К. Лопушанского "Письма мертвого человека", получившую на разных фестивалях 8 призов.

Быков был действительно счастливым человеком. "Я, пожалуй, выполнил почти все профессии, о которых мечтал в детстве, - признавался Ролан Антонович. - Когда-то мечтал играть на флейте - в результате сочинил несколько песен, вальс. Я мечтал когда-то быть учителем - я преподаю. Я мечтал когда-то быть поэтом - я пишу. Я очень мечтал быть писателем - и я, по-моему, стал писать довольно сносно..."

Личная жизнь Быкова была не менее бурной, чем творческая. В первый раз он женился в 50-е годы, и в 1956 году у него родился сын, которого назвали Олегом. Однако к концу 60-х этот брак распался. А в 1972-м году Ролан встретил свою новую любовь -- 29-летнюю актрису Елену Санаеву, дочь известного актера Всеволода Санаева. "Привели режиссера. Невидный, неинтересный, совсем молодой парень... Но вот он заговорил, вот мы начали репетировать... И я навсегда влюбилась в Ролана. Он был прекрасен со своими огромными детскими глазами, он доводил нас всех до опьянения своими репетициями, показами, шквалами рассуждений... Всегда неожиданных, многовариантных, зрительных..." Эти воспоминания актрисы Ии Саввиной относятся к середине 50-х годов, когда Быков пришел в Студенческий театр МГУ.
Материалы из архива Елены Санаевой
”Воспаленный дух болеет злой тоской по идеалу…”
— Мне всегда казалось, что Роман Антонович был вечно одержим какой-нибудь идеей. Ею горел, ею был всецело увлечен. Поговорим о его увлечениях.
— По Шекспиру, ”весь мир театр, и люди в нем актеры”. А если так, то какие-то роли нам уже самим Богом предопределены. Наше знакомство я бы не назвала увлечением — думаю, здесь была предопределенность. Он недавно расстался со своей первой женой, прекрасной актрисой Лидией Николаевной Князевой, расстались они потому, что эти отношения исчерпали себя. А он уже и тогда был человек известный, обладал мощной харизмой и нравился женщинам, выбор у него был. Но вспомним о его психологическом состоянии в тот момент. Закрыты картины, где он сыграл две из своих лучших ролей, — ”Операция ”С Новым годом” Алексея Германа, которая много лет спустя вышла под названием ”Проверка на дорогах”, и ”Комиссар” Александра Аскольдова. Его сняли с главной роли в ”Повести об Искремасе” Александра Митты — фильм потом вышел под названием ”Гори, гори, моя звезда”. В недавнем интервью Митта признался: ”Я его предал!” Был 1968 год, советские войска вошли в Прагу. И Митта рассказывает, что испугался, решил делать что-то более светлое. Судя по дневникам и фото, Быков играл пассионарную, очень талантливую личность. Было снято метров шестьсот, когда его заменили Олегом Табаковым, и тот сыграл прекрасно, но — другое. И самый большой удар — закрытие спектакля ”Медная бабушка” во МХАТе, где Быков играл Пушкина. По словам драматурга Леонида Зорина, играл гениально. Играл Поэта, что само по себе чрезвычайно трудно.
Вот в такой момент мы соединились. Меня тогда многое поражало. В юбилей советского кино актеров и режиссеров принимали в Кремлевском дворце, сделав из них огромную массовку, и Быкова, при всей его популярности, засунули куда-то в пятидесятый ряд. Мне это было чудно: ведь уже состоялись и ”Шинель”, и ”Служили два товарища”, и ”Айболит-66”, и ”Мертвый сезон”…
А он был любимцем публики. Мы приехали выступать в Харьков, и когда я увидела в афишах свое имя, напечатанное такими же буквами, как имя Быкова, у меня ноги подкосились: господи, думаю, только бы ничего не испортить. Что изумительно: никому и в голову не приходило, что он всего только заслуженный артист, и в афишах писали уверенно: ”Народный артист СССР”.
В Горьком нам неожиданно предложили выступить для сотрудников КГБ. Ролан сказал, что у него все время расписано. ”Ну а какое время у вас есть?” — спросил начальник. ”Только в восемь утра!” — ”Ничего, — ответил начальник, — я соберу народ к восьми. По учебной тревоге”. И собрал. А потом за чашкой чая начальник, который никакой крамолы в текстах так и не услышал (а Ролан был не из трусливых людей и всегда говорил что думал), поинтересовался: а что ты натворил-то? Быков ответил: ”Не знаю”.
Ему тяжко было плыть в серной кислоте и при этом ставить мировые рекорды. А ведь чем крупнее художник, тем больше он спорит со смертью. Выиграть этот спор невозможно, но бросить ей вызов было необходимо. Для этого нужны силы, нужна поддержка. И рядом должна была быть женщина, которая его абсолютно понимает. Он мне сказал: ”Нет, Лена, я без любви жить не согласен, я умру без любви”. Он сам так щедро источал любовь, что ему нужна была подпитка. Он ее получал, и в этом, думаю, был счастливым человеком. Хотя…
Я прочитала у Достоевского фразу: ”Он любил ее до ненависти, и нет ничего сильнее этой любви”. Кто понимает это, тот сохраняет свою любовь до смерти. Бывают же ситуации, когда мать чувствует ненависть к своему ребенку, мужчина чувствует ненависть к любимой женщине. И вот если они эту ненависть могут преодолеть — тогда только смерть может разлучить этих людей. Так я думаю.
А из увлечений? Увлечение у него было одно: потрепаться. Он был замечательный собеседник и умел хорошо слушать. Мог ехать в такси и рассказывать шоферу о замысле новой картины. Я его спросила: ”А зачем ты водителю-то рассказываешь?” Он ответил: ”Я пеленгуюсь. Я должен понимать, в каких я широтах”. И продолжал всем рассказывать о замыслах и ролях. Но было немного таких, с кем он мог разговаривать на своем уровне. Как говорил Зорин, талантливых людей хватает, но талантливые и умные — большая редкость. В нем это счастливое сочетание было.

— Помню, я только что пришел работать в газету ”Советское кино”, и там все толковали о ”порочном фильме” ”Айболит-66”. А я никак не мог понять, в чем его порочность.
— Сначала картина вышла триумфально, потом ее тихо прикрыли. Но она свое взяла: ее даже пускали в ”мертвое время” на сеансе в 9 утра и она собирала полные залы. А ”порочная” — потому что выискивались аллюзии. ”Это даже хорошо, что пока нам плохо!” — пели герои, и тут же возникал вопрос: значит, нам плохо? Мы, понимаешь, идем от победы к победе, и нам — плохо?! Что там поют эти непонятные бармалеи: ”Нормальные герои всегда идут в обход”? И это в стране с таким славным героическим прошлым, настоящим и будущим?! Мы покоряем, прокладываем, побеждаем, а тут какой-то деятель с музычкой и танцами ставит палки в колеса! Кому это может быть плохо, если нашему поколению обещано, что оно будет жить при коммунизме?! Что за фиги в кармане?
И вот кроме этих мифических фиг они уже ничего не видели.
”Мне что-то постоянно одиноко…”
— Он был человеком религиозным?
— Он жил с Богом в душе. Крестился поздно. Ему предстояла вторая операция, когда позвонил человек из Загорска и сказал: не покреститесь — прокляну! Бред, конечно: как можно человека проклинать за то, крестится он или нет. И Ролан сказал: знаешь, Леночка, я это сделаю после операции. Не буду же я ставить условия: ты мне, Господи, даруешь годы жизни, а я за это покрещусь! У него много размышлений о религии и церкви, но он ненавидел сектантство, ханжество и не декларировал свою веру. Я считаю, что в его ролях и фильмах есть божья благодать, есть свет.
— Когда ему уже было немало лет, в нашу жизнь вошел компьютер. И меня тогда поразило, с каким детским восторгом он им увлекся и с какими горящими глазами говорил мне о его возможностях.
— У него был очень хороший почерк. Организованный, разборчивый. Даже на нелинованных листках строчки ложились идеально ровно. А когда печатал на машинке, то если делал опечатку, не исправлял и не затирал ее, а отбрасывал все три закладки в сторону и начинал с начала. И вокруг всегда были горы бумаги. Компьютер был спасением: текст выходил идеально чистым. Кроме того, Ролан быстро понял, что такое компьютер для кино, и создал при своем Фонде студию компьютерной анимации. Он считал, что виртуальная реальность и есть реальность кинематографа и теперь перед ней открываются новые горизонты.
— При своем темпераменте был человеком отрегулированным?
— Его энергетика была очень мощной. Но это не вулкан, который копит в себе энергию, а потом взрывается. Просто он был очень активный человек. Даже учась в театральном институте, к примеру, продолжал играть в драматической студии Дома пионеров. И он был очень верным. Когда его не стало, его однокурсники мне сказали: для нас рухнула стена! Мы всегда знали: позвоним и, как бы он ни был занят или нездоров, обязательно выполнит просьбу. Ролан был надежный человек.
Конечно, с возрастом становилось труднее. И в последние лет восемь его больше тянуло к столу. Поспит часа два — и тут же садится за свой ноутбук строчить статьи. Уже часа три ночи, я его зову спать, подношу то сердечное, то чайку горячего, а он все пишет… Писал много — программу ”Дети, экран, культура”, множество сценариев, из которых ни один не был поставлен.


”Тьма зрячей не бывает…”
Детский фонд — это была тяжелейшая ноша. Поначалу — прекрасные мечты, планы, из которых многие реализовались. А потом все тяжелее. Экономические потрясения в стране нарастали, и все меньше было возможностей найти деньги на съемки. Но Фонд снял 70 картин! И это когда наш кинематограф практически умер, когда кинотеатры превратились в мебельные салоны! Это были фильмы без мата, без крови и голых задов. Получали на фестивалях призы, но зрителям их не показывали. Ролан пришел к Ельцину: у меня есть 34 картины, и я хочу их подарить российскому телевидению. Ельцин его обнял, позвонил, и 12 фильмов показали рано утром. А потом спросили: кто будет платить за телевизионное время? Понимаете, мало найти денег и снять картину — так еще и плати за то, что ее покажут!
Ролан был членом президентского совета по культуре, уже существовала программа ”Дети России”, и он хотел в эту программу вписаться со своим проектом ”Дети, экран, культура”. В СССР для детей было создано очень много фильмов и спектаклей, действовала огромная программа. Все это растащили, все надо было собирать заново. Идея была такова: привлечь минобразования, Академию педагогических наук, Союз кинематографистов, Главкосмос — и запустить спутник, чтобы в каждую школу пришли фильмы о Пушкине, Толстом, Чехове, о музеях, Михаил Козаков и Сергей Юрский прочитали бы стихи… Ведь сегодня талантливому мальчику из бедной семьи где-нибудь в Белореченске почти невозможно повторить судьбу Ломоносова! А модель образования, которую нам предлагают, даст подобие ”фаст-фудов”, интеллектуальных ”макдоналдсов”: появятся ”быстрые мозги”, напитанные романами Донцовой, и хорошего ждать от таким образом воспитанных детей уже нельзя. Какие тут могут быть прорывы — экономические, философские, научные! От всего этого страшно болела душа его. Он ведь глубоко разбирался в системе воспитания, он этому посвятил свою жизнь. Но его программу даже запустить не удалось.
— А что с ней произошло?
— Все были ”за”. Но только за то, чтобы ее просчитать, нужно было заплатить 300 миллионов, а где их взять? И из минфина пришел отказ. Еще он мечтал о создании натурной площадки в Сочи, даже договорился, что там построят свой Диснейленд с замками и чудовищами, с возможностями для съемок кинофантастики и сказок. Он говорил: ”Я готов отдать эту идею тем, у кого есть деньги, пусть богатеют — но пусть строят. Но я боюсь, что вместо замков там опять будут показывать голые задницы, как на нашем родном телевидении”.

(IMG:http://www.ruskino.ru/pavel/foto/chuchelo06.jpg) ...Даже зная о своем недуге, опухоли на легких, Ролан Антонович беспрерывно курил. Лежа в больнице, с капельницей, думал о том, что надо снимать. До последнего вздоха работал над своей картиной "Портрет неизвестного солдата". Уже находясь в реанимации, хотел, чтобы с экранов монитора сняли работу его сердца, его сосудов, крови. Хотел включить эти кадры в фильм. Не успел.6 октября 1998 года еще один из тех, кого величали "шестидесятниками", умер. Ролана Быкова похоронили на Новодевичьем кладбище. Но осталась память - об актере, режиссере, а прежде всего - Человеке. Человеке, который не мог усидеть на месте.

Из дневников Ролана Быкова

О своем последнем фильме и возможной Третьей мировой:

Я построил картину на анализе политики Черчилля между Первой и Второй мировыми войнами. Если положить его как лекало, то Третья должна начаться уже через пару лет. Дерущиеся стороны подготовлены: Север — Юг. Остается вопрос: на чьей стороне выступит Россия. Сформулировалась религия войны. В свое время христианство победило развращенный языческий Рим как религия бедных. На за две тысячи лет христианство превратилось в религию богатых. А религия бедных сегодня одна — ислам. И формула Третьей мировой сложилась: терроризм. Взрыв торгового центра может быть произведен чем угодно, включая атомное оружие. Все будет привезено в чемоданах. Югославия, Чечня, Афганистан, Таджикистан — всюду столкновения с мусульманами…Я не чувствую морального права выступать ни в роли историка, ни в роли человека, претендующего на объективизм. Я претендую на убедительность в доводах. Я снимал фильм в Америке, Франции, Германии, Англии, Японии, Китае, Монголии — целая галерея очевидцев, участников войны. И запомнил мудрые слова 80-летнего монгола: ”Все ветераны горюют о том, что молодежь не помнит войны. Но это же замечательно, что не помнит! Это наша заслуга. Если бы мы проиграли войну, они бы помнили всю жизнь…” Помните миф о Персее? Я лишь недавно постиг его смысл. Он о том, что будь ты хоть сыном бога и победи ты хоть саму войну, но когда все кончится, то придут те, кто во время войны прятался, и скажут: ”Это все наше”. А тебе поставят памятник.

(IMG:http://www.ruskino.ru/pavel/foto/chuchelo08.jpg) О судьбе российского кино:

— Я спрашивал у детей из разных городов страны: кто такие Владимир Гостюхин или Нина Меньшикова, два великих наших актера? Никто не знает. Зато все знают Шварценеггера и Сталлоне. 95 процентов мирового кинопроката — американский. В Вене я узнал, что там нет ни одного австрийского кинотеатра — мы должны понимать, что нам предстоит. И спасти наше кино можно только в период дестабилизации. Как только наступит стабилизация, тут же найдутся люди, которые вложат деньги и станут хозяевами всех кинотеатров. И там будет идти то, что привлекает массового зрителя, уже воспитанного на американских лентах.

О новом ТВ:

Наше ТВ мне представляется персонажем комическим. Оно выдумало себе несуществующего зрителя и якобы работает на него. А такого зрителя — нет. Нас зовут покупать ”Дирол без сахара”, иначе — кариес. И я в ужасе от кариеса. Фантасмагория: в стране, где не сегодня-завтра может начаться гражданская война, где ежедневно льется кровь, а мальчики погибают в Чечне, нас пугают кариесом!.. Я прочел в американской русскоязычной газете сильную статью одного нашего журналиста: ”Кто убил Листьева?”. Автор задал очень верный вопрос — кого убили? Журналиста? Бизнесмена? И ответил: убили не журналиста, а коммерсанта. Убили его коллеги по телевизионной коммерции. А еще он писал о коротком, клиповом мышлении, которое насаждает телевидение: ни во что не углубляться, не лезть, не вмешиваться. Чуть тронули важную тему — сразу музычка, ”оставайтесь с нами”, реклама... Вот это и есть знамя коммерческого телевидения, которое само готовит себе убийц. Очень своевременный был вывод. Но наши газеты статью печатать отказались…
Никто уже не видит
Ни солнца, ни луны,
Кино теперь снимают,
Как на людях штаны…

О заговоре бездарностей:

Как-то в Берлине я начал выступление с одной навязчивой мысли: ”В мире произошел заговор бездарностей, и они явно побеждают”. Раздались дружные аплодисменты, и у меня вырвалось: ”Это что — международное?” В зале смеялись и аплодировали. Я понял, что открыл Америку, ибо именно немецкий философ-публицист Освальд Шпенглер еще в ”Закате Европы” писал: ”Какие ничтожные личности, какая будничность духовного и практического горизонтов! С горизонта орла мы опустились до горизонта лягушки”…Великие слова Гюго: ”Нет ничего страшнее тирании идеи”. От тирании одной идеи мы впадаем в тиранию другой, и это уже трагическая привычка. По росту числа президентов и генеральных директоров мы уже обогнали всю планету. Возжелав демократии, хотим одного: ”Не все станем свободнее, а все станем начальниками, и уж тогда покажем и кузькину мать, и где раки зимуют!”
Покуда пролетарии всех стран
К объединенью странному стремились,
Бездарности всех стран объединились
В сплоченный мир бандитов и мещан.
Бездарность лютая идет по белу свету —
Спасенья нету!..

И — как завещание:

Нынче истинный талант — наше единственное прибежище и спасение. Восхищайтесь талантливыми, храните их в своей душе, оберегайте их и любите. Иначе наша жизнь пройдет на скотном дворе в хлеву золотого тельца.

***
из архива Елены Санаевой и подготовленного ею альбома ”Жизнь на вырост”
В подзаголовках — строки стихов Ролана

Чтобы помнили