O Ledokolax Опции

[Игорь Островский]

Автор: Vil, 2001-11-13 18:53 цитата:

Автор: Игорь Островский, 2001-11-13 18:06 цитата:
...а откуда растут ноги у теорий г.Резуна? Не взял ли он попросту коммунистов вместо евреев, со Сталиным в роли сионских мудрецов - и дело в шляпе? Дальнейшее дело техники. 
...
Гипотеза представляется мне - на первый взгляд, по крайней мере, - довольно убедительной.

Браво, Игорь. Какой блестящий анализ. Со знанием дела и конечной цели. Хорош приемчик, ничего не скажеш. Подогнать все под известную схему, обвинить во всех грехах, и кто потом обратит внимание? И, главное, не забыть про национализм. Вот уж, страшнее кошки зверя нет!

Работа провокатора, поздравляю.


[ Это Сообщение было отредактировано: Vil в 2001-11-13 21:21 ]

- Я было собирался прокомментировать Ваши прочие записи, но после такого личного оскорбления вынужден прекратить наше знакомство.

[Игорь Островский]

Проект Локодел

Очевидно, что методология, разработанная г-ном Резуном и эффективная при анализе событий ХХ века, должна быть пригодной и для анализа других исторических эпох.


Кто на кого напал в 1812 году?


I

Общепринятый и «очевидный» ответ на этот вопрос не выдерживает, как и все прочие «очевидные» истины, мало-мальски пристальной проверки в свете Прынципов Учения Корифея (ПУК).
Во-первых, ясно, что русская армия к лету 1812 г. была подготовлена к войне. Основная масса войск, собранная в две группировки, была подтянута к границе и приведена в боевую готовность. Как утверждают коммунисты, исключительно с оборонительной целью. Должны мы, в самом деле, этому верить?
Посмотрим как развивались события дальше: Наполеон переходит через Неман и что оказывается? - Оказывается, что развёртывание русских войск нуждам обороны никак не соответствует. Армия Наполеона движется относительно единой массой, главные силы собраны в кулак. Чтобы противостоять врагу русская армия должна быть тоже собрана в кулак. Однако обе русские армии расположены у границы таким образом, что соединиться никак не могут! Есть дороги, ведущие с запада на восток, но нет дорог с юга на север. Чтобы соединиться, приходится отступать аж до Смоленска, то есть, фактически, до ближних подступов к Москве. Какой интересный оборонительный план, не правда ли?
Кто автор этого плана? - Военный министр Барклай де Толли, надо полагать. Что обычно случается с министрами, составляющими такого рода планы? - Правильно, их отстраняют от должности, предают суду и фузилируют перед строем. Для Александра был большой соблазн поступить именно таким образом - тут тебе и редиска* отпущения, тут тебе и уступка общественному мнению, винившему во всём Барклая. А что случилось на самом деле с Барклаем? - Он был, правда, отстранён от верховного командования, но уже после Смоленска и, как мы знаем, и не в знак немилости, а в силу необходимости подыграть национальным предрассудкам. Никакой настоящей опалы, не говоря уж о суде. И что самое интересное, сменивший его Кутузов продолжил без малейшей цезуры стратегию Барклая.
По-видимому, царь не считал Барклая виновным. Не считать виновным министра, столь не подготовившим войско к войне, допустившим такие катастрофические просчёты? Да, если б Россия готовилась к оборонительной войне, то за такую подготовку Барклая следовало бы не то что фузилировать, а четвертовать. Царь, однако, считал, что упрекнуть министра не в чем, что он, как это говориться, добросовестно выполнил свой долг. А долг военного министра, как известно, быть готовым к войне. К какой же войне готовил Россию Барклай де Толли?
И что он, кстати, вообще делал на границе? Как получилось, что министр, место которого в Петербурге, в его министерстве, оказывается в совершенно не идущей ему роли командующего одной из двух армий? Как это совместимо с его рангом и престижем?
И ещё одна загадка - почему в это же самое время царь оказывается в непосредственной близости к границе в Вильне. Что делать ему в Вильне, если страна ожидает небывалого нашествия? Не должен ли он быть в столице, со всеми нитями управления в руках? Учтём, что коммуникации ни к чёрту и средства связи ещё не изобретены. Контролировать аппарат управления из Вильны или из любого другого периферийного пункта чрезвычайно затруднительно. Кто же должен организовывать оборону страны в целом? Координировать военные действия на на различных театрах? Заботится о наборе рекрутов? Обеспечивать снабжение армии провиантом, порохом, амуницией и т.д.? Принять на себя ответственность за решение всех тех неотложных проблем, которые неизбежно возникают в ходе войны и неприятельского вторжения? Правительственный аппарат в столице, а царь и военный министр - на границе за тысячу вёрст. Полно, и в самом ли деле кто-то думал об отражении французского нашествия?
К войне готовились, это бесспорно, но к какой? Во всяком случае, не к той, что имела место быть.
Проанализируем роль царя в эпоху наполеоновских войн. Александр, может быть, и жаждал лавр полководца, но, понимая собственную неподготовленность к этой роли, никогда не брал на себя командования непосредственно. Тем не менее, во всех войнах против Наполеона - и до 1812 г., и после - царь сопровождал армию в её заграничных походах. И только в 1812 г., как только выяснился оборонительный характер войны, царь покидает армию и отправляется в столицу, где, собственно, ему и место. Не в этом ли ответ на наш вопрос? Царь находился при армии, только если армия отправлялась в заграничный поход! Почему? - Да взгляните на карту Европы начала XIX века, на всю эту чересполосицу феодальных владений, когда армии за неделю марша приходилось иногда пересекать по четыре государства, а иногда и больше. Сколько при этом возникало различных дипломатических проблем? А договора и союзы, особенно у мелких германских княжеств? А клубок династических проблем в той же Германии, где каждый второй князёк был связан родственными узами с домом Романовых? И все эти проблемы надо было решать оперативно и на самом высшем уровне! Отсюда понятно, что присутствие царя было не капризом и не случайностью, но насущной государственной необходимостью. И только при оборонительной войне, то есть войне на своей территории, такой необходимости не было. Поэтому царь и уехал как только стало ясно, что воевать придётся на своей территории.
На случай вторжения врага в глубину Российской империи были подготовлены и оборудованы оборонительные позиции, известные как Дрисский лагерь. Использование этих позиций предусматривалось всеми довоенными планами. Но на деле армия даже не попыталась этими укреплениями воспользоваться; ни самими укреплениями, ни собранными там военными припасами. Почему? Может потому, что припасы были вывезены, а укрепления заброшены и не представляли более оборонительной ценности? Если Россия и впрямь готовилась к оборонительной войне, то как могло такое произойти?
А все эти запасы, складированные у самой границы, которые при отступлении пришлось сжечь или бросить? Это что, тоже для нужд оборонительной войны в глубине собственной территории? Нет, коммунисты нас, видимо, и впрямь за дураков считают.
Итак, подведём итоги предварительного анализа.
Во всей этой истории мы не можем открыть никаких следов подготовки к оборонительной войне. Припасы не вывезены в безопасный тыл, оборонительные укрепления не заняты и не готовы. Царь и военный министр находятся непосредственно при армии, что имело место только в случае заграничных походов. Разделение армии на две группировки и дислокация этих группировок никак не соответствует потребностям оборонительной стратегии, но вполне объяснимы в смысле наступательном (охват, клещи, концентрический удар). Поэтому, когда пришлось обороняться, а не наступать, русская армия оказалась в катастрофическом положении. В этих условиях Барклай сделал всё возможное, чтобы спасти положение, и сымпровизировал на ходу план стратегического отступления. Неудивительно, что царь не имел к нему никаких претензий, несмотря на отступление до Смоленска и за Смоленск.
Разумеется, иметь дело с Великой армией русские стратеги не рассчитывали. Для этого русских сил было явно недостаточно. Но это уж оплошность русской разведки и заслуга Наполеона, сумевшего в кратчайшие сроки отмобилизовать и перебросить в угрожаемый район превосходящие силы. Похоже также, что осознав истинное соотношение сил в последний момент русские попытались закончить дело миром или, по крайней мере, выиграть время (миссия генерала Балашова), но было уже поздно. Машина войны была уже приведена в движение.
Так кто же был агрессором в 1812 г.? В самом деле, найдётся безумец, утверждающий, что Наполеон, имевший на своих плечах к тому времени войну с Великобританией и Испанией, взвалил бы добровольно на себя ещё и бремя войны с Россией? Не был ли его поход на восток лишь ответной, так сказать, превентивной мерой против очевидной русской агрессии. А раз собрав и приведя к Неману Великую армию, он не имел другого выхода как пересечь Неман. Уйти обратно, оставив на границе лишь слабое прикрытие против всегда готовой к агрессии России он просто не мог. Думается, ответ на вынесенный в заголовок этого раздела вопрос, нам, в общем-то, ясен. Если в июне 1812 г. и имела место какая-то агрессия, то, во всяком случае, не со стороны Франции.


II

Концептуальный набросок проекта, представленный в первом резделе настоящей статьи, является, разумеется, лишь умозрительной конструкцией, которая должна ещё быть наполнена конкретным фактологическим содержанием. Ниже следует первая попытка в этом направлении.
Источником, избранным для анализа, являются «Записки А.П.Ермолова. 1798-1826.» (М., 1991) По многим причинам Ермолов, с 1 июля 1812 г. начальник Главного штаба русской армии, является практически идеальным свидетелем событий 1812 г. Он патриотичен, следовательно не станет возводить напраслины на Россию; независим, следовательно не станет искажать истину в угоду властям. По своему служебному положению - имел доступ ко всей военной информации.

Свидетельства А.П.Ермолова сведены мною в 4 раздела.

1. Сосредоточение войск на границе.


- «В начале марта месяца гвардия выступила из С.-Пе-тербурга. Чрез несколько дней получил я повеление быть командующим гвардейскою пехотною дивизиею. ... Дивизионным начальником прихожу я на маневры в Вильну. Все находят гвардию превосходною по ее уст-ройству, и часть похвалы, принадлежавшей ей по спра-ведливости, уделяется мне, без малейшего на то права с моей стороны.
После краткого пребывания в Вильне гвардия воз-вратилась на свои квартиры в город Свенцяны.»
С.120-121.
Итак, гвардия ещё в марте 1812 г. выступает к границе. Несомненный признак серьёзности ситуации.

- «Войска наши, приближенные к границе, охватывая большое пространство, могли казаться Наполеону гото-выми возбранить переправу чрез Неман, и конечно трудно было предположить, чтобы такое размещение их сделано было для удобнейшего отступления, которое раздробление сделает необходимо затруднительным, подвергая опасности быть разрезанным по частям.»
С.125.
Ермолов признаёт, что расположение войск не было оборонительным, с другой стороны, оно облегчало русской армии быструю (во многих местах сразу) и внезапную переправу через Неман.

- «Французы в больших силах находились близ наших границ. Слухи о войне не были положительны; к напа-дению по-видимому никаких не принималось мер, равно и с нашей стороны не было особенных распоряжений к возбранению перехода границ.»
С.121.
К обороне границ, собственно, не готовились. Нападения французов не предполагали.


2. Состояние оборонительных сооружений.

- «Главнокомандующий, обозревая лагерь (Дрисский - И.О.), нашел, что он устроен на число войск гораздо превосходнейшее, нежели с каким прибыла армия. Генерал барон Беннингсен осмотрел в подробности и заметил, что многие части укреплений не имели достаточной между собою связи, и потому слаба была взаимная их оборона; к некоторым из них доступ неприятелю удобен, сообщение между наших войск затруднительно. Были места близ лагеря, где неприятель мог скрывать свои движе-ния и сосредоточивать силы. Профили укреплений вообще слабы. Три мостовые укрепления чрезмерно стеснены, профили так худо соображены, что с бли-жайшего возвышения видно в них движение каждого человека. Все описанные недостатки не изображают еще всех грубых погрешностей, ощутительных для каж-дого, разумеющего это дело. Лагерь требовал немало времени для построения, трудов и издержек, и сверх того к нему проложены военные дороги.
Здесь у места упомянуть о прочих укреплени-ях, прежде войны предпринятых. В Риге мостовое укрепление распространено и прибавлены некоторые вновь; крепость приведена в оборонительное состоя-ние.
Крепость Динабургская на реке Двине строилась более года, сделано мостовое необширное укрепление, пороховой погреб и караульня. Линии самой крепости едва были означены. По обыкновенному порядку отчеты в издержанных суммах даны исправные; иноземец, дав-ший проект и управлявший работами, признан за чело-века с превосходными дарованиями, и прежде всяких заслуг дан ему чин. Укрепление сие в продолжение вой-ны два или три дня противостало небольшим неприя-тельским партиям легких войск, после чего орудия и снаряды были потоплены и мост сожжен.
На правом берегу реки Березины против города Бо-рисова устроено укрепление, дабы не допустить неприя-теля овладеть мостом, впоследствии у неприятеля взя-тое нашими войсками.
Крепость Бобруйская на реке Березине, хотя непро-должительное время строившаяся, в такое же однако приведена состояние, что требовала бы осады, для произведения которой не доставало средств у неприя-теля, и он ограничился обложением.»
С.126-127.
Итак, в сносном состоянии находились лишь укрепления Риги и Бобруйска, не лежавшие на направлении главного удара.


3. Внезапность нападения французов.

- «В тот самый день, когда государю императору дан был праздник знатнейшими сановниками и составляю-щими его свиту ..., в загородном гулянье близ Вильны (в Закрете), среди великолепия и роскошных увеселений, приехал из Ковно чиновник с известием, о котором немедленно доведено до сведения государя. Не могло укрыться смятение между окру-жающими, и дало повод к заключениям о причине вне-запного прибытия, а вскоре затем разгласила молва, что французы перешли Неман недалеко от Ковно, что город занят ими, и казаки на передовой страже отсту-пают, разменявшись выстрелами. Исчез обоюдный страх, долгое время в нерешимости удерживавший, и мы огромным неприятеля ополчением, ступившим на нашу землю, прежде Вильну и вскоре всю Литву, едва сопротивляясь, уступили!»
С.121.
Что, спрашивается, праздновал император Александр в ожидании вторжения превосходящих сил неприятеля под командою лучшего полководца Европы? И каковы аналогии с 1941 г.!


4. Стратегическое отступление.

- «Во время пребывания 1-й армии в укрепленном лаге-ре (Дрисском --И.О.) неприятель собирался на левом нашем крыле, на-правляясь на Дисну. Маршал Даву поспешал к Минску с сильным корпусом, но только еще голова оного приближалась к городу. Князь Багратион мог бы пре-дупредить Даву в Минске, и если бы даже встретился с его войсками, то конечно с одними передовыми, как то известно сделалось после; надобно было, и он дол-жен был решиться атаковать, предполагая даже понести некоторую потерю, чтобы овладеть дорогою на Смо-ленск. Изменила князю Багратиону всегдашняя его предприимчивость. К тому же скорость движения его умедливали худые от Несвижа дороги и переправа чрез Неман у местечка Николаева. Также получая о неприя-теле вести преувеличенные, он возвратился к Несвижу и чрез Слуцк пошел на Бобруйск. За ним последовали войска в команде короля вестфальского и князь Понятовский с польскою конницею. С сего времени на соединение обеих армий отняты были все надежды.»
С.128.
Расположение 1-й и 2-й западных армий не обеспечивало их быстрого и надёжного соединения в случае оборонительной войны в глубине своей территории. Но даже если бы Даву не захватил во время Минск, всё равно - ближайшим к границе пунктом соединения армий был бы Дрисский лагерь. Не слишком ли далеко от границы? Могло ли ТАКОЕ отступление быть запланировано заранее?

- «Маршал Даву, приняв корпус Раевского за авангард и вслед за сим ожидая армии и генерального сражения отошел к главным своим силам в Могилев, где и остался, приуготовляясь к обороне. В сем поло-жении долгое время удерживал его атаман Платов, появившийся с своими войсками у самых окопов Могилева. Князь Багратион, отправляя его на соедине-ние с 1-ю армиею, дал ему сие направление. Грубая ошибка Даву была причиною соединения наших армий; иначе никогда, ниже за Москвою, невозможно было ожидать того, и надежда, в крайности не оставляющая, исчезала!»
С.137.
Вот это да! Если б не ошибка Даву под Могилёвом, то соединение русских армий даже и в Москве не было бы возможным, а положение их было бы безнадёжным! Кто ж это составил такую чудную оборонительную диспозицию?

- «Наконец 2-я армия прибыла к Смоленску; совершено соединение! Тебе благодарение, знаменитый Даву, столько пользам России послуживший!»
С.153.
Ермолов ещё раз подчёркивает, что соединение русских армий в Смоленске стало возможным лишь благодаря ошибке Даву, то есть, в сущности, по счастливой случайности.



Итак, свидетельства более, чем красноречивые. С одной стороны, ясно, что Россия готовилась к войне. С другой стороны, очевидно, что к оборонительной войне Россия готова не была. До такой степени не была, что спасла её, если разобраться, чистая случайность - оплошность маршала Даву под Могилёвом. Не пропусти он Багратиона на Смоленск - и последствия были бы непредсказуемо катастрофичны.
Так к КАКОЙ же войне готовилась Россия? Неужели до сих пор не ясно?
ОДНАКО, всё это были лишь косвенные свидетельства. Местами Ермолов бывает и более откровенен:

- «В настоящее время (1812) казалось все приуготов-ленным со стороны нашей к войне наступательной: вой-ска приближены к границам, магазины огромные зало-жены в Белостокской области, Гродненской и Виленской губерниях, почти на крайней черте наших преде-лов.»
С.124.
Та же картина, что и в 1941 г. - войска на самой линии границы, амуниция, провиант и прочее складированы там же!
Но, как будто мало и этого признания, Ермолов продолжает:

- «Мнения насчет образа войны были различны. Не смея взять на себя разбора о степени основательности их, я скажу только то, что мне случалось слышать.
Военный министр предпочитал войну наступательную. Некоторые находили полезным занять Варшавское гер-цогство и, вступивши в Пруссию, дать королю благовид-ную причину присоединиться к нам, средство усилить армию и далее действовать сообразно с обстоятельства-ми. Если бы превосходные силы неприятеля заставили перейти в войну оборонительную, Пруссия представляет местность особенно для того удобную, средства, продо-вольствие изобильные, и война производилась бы вне границ наших, где приобретенные от Польши области не допускают большой степени к ним доверенности.
Несравненно большие могли предстоять выгоды, если бы годом ранее, заняв герцогство Варшавское, вступили мы в союз с королем прусским. Польская армия, с невероятною деятельностию формированная, не более имела тогда пятидесяти тысяч человек и не дерзнула бы противостать нам или могла быть уничто-жена; французские войска в Германии под начальством маршала Даву не были многочисленны и, в надежде на содействие Пруссии, на большом пространстве рассы-панные, не приспели бы к спасению ее. Гарнизоны по крепостям, из них составленные, были малолюдны и некоторые из крепостей совсем не заняты. Жестокая война с Гишпаниею, гибельная для французских опол-чений, требовала беспрерывно значительных подкрепле-нии, и только за год до начала войны с нами (1811) допустила заняться составлением громадных армий - французской и Рейнского союза. Члены сего понуждае-мы были к чрезвычайным усилиям, к отяготительным издержкам, которые не могли поощрять к добровольно-му соучастию. Австрия, видя в руках наших Варшав-ское герцогство, Пруссию, подъявшую оружие, вероятно не осталась бы в виновном бездействии, и тогда, смирив всеобщего врага, можно бы дать мир утомленной бедствиями Европе, исхитить царей из порабощения и страх, вселенный в них Наполеоном, обратить ему в ужас и отмщение. Преткнулись бы шаги его на той земле, где каждый из них провождал к победам и тор-жествам. Предположив, что Австрия, не смея решиться соединить оружие свое с нашим, будет упорствовать в сохранении нейтралитета, и тогда Наполеон в борьбе с армиями, нашею и прусскою, и понуждаемый сверх того разбросать немалое число войск для наблюдения за крепостьми и для удержания в повиновении занятых областей, лежащих в тылу армии, мог почитать вступ-ление в наши границы небезопасным и способы его не довольно для того благонадежными.»
С.123-124.
Если это не план завоевания Европы, то что тогда? И тоже под лозунгом «освобождения», и тоже в расчёте на войну на два фронта и на помощь самих европейцов в деле их собственного порабощения!
История и впрямь повторяется.


С комсомольским приветом!

Игорь Островский

[Игорь Островский]

ИСКУССТВО ДИХОТОМИЙ

Даже самые убеждённые из противников г-на Резуна врядли станут отрицать его литературные способности. Тексты г-на Резуна несут в себе сильный эмоционально-суггестивный заряд, подавляющий способность читателя к критическому восприятию и заставляющий последнего принимать на веру даже очевидно абсурдные положения. Чтобы противостоять такого рода внушению необходима достаточно сильная изначальная установка на неприятие соответствующих взглядов и теорий. Но даже у людей с такого рода установкой, зачастую остаётся после чтения книг г-на Резуна неприятный осадок неуверенности. Разумеется, попыток критического анализа теории г-на Резуна не выдерживают, но многие ли читатели будут таким анализом заниматься?
Как известно, почти все книги г-на Резуна посвящены, в сущности, одному и тому же - демонтажу мифа о Великой Отечественной войне. Под «мифом» в данном случае понимается историческое предание, несущее в себе определённый идеологический и эмоциональный заряд, существенно важное для функционирования национального (как в этническом, так и в общественно-государственническом смысле) самосознания и безусловно необходимое для национальной самоидентификации. Всякая «нация» (как в этническом, так и в государственно-политическом смысле) обладает целым набором национальных мифов. Степень совпадения такого мифа с исторической реальностью может колебаться (в процентах) от нуля до ста. Но обычно это, естественно, смесь правды и вымысла. Наличие такого мифа является необходимым и неизбежным. В случае разрушения одного его место занимает другой.
На мой взгляд, миф о Великой Отечественной войне это - в сфере идеального - последняя точка опоры современного российского общества. Если он рухнет, то последствия я не решусь предсказать.
Разумеется, из экзистенциального значения этой темы не следует ещё, что она должна быть закрыта для научного анализа и исследования. Но как раз этим-то г-н Резун и не занимается. Это очевидно для всякого, кто дал себе труд вчитаться в его работы. Смысл деятельности г-на Резуна (денежную сторону оставим в стороне) состоит не столько в утверждении альтернативной исторической концепции - иначе его работы не были бы столь поразительно легковесны, - сколько в посягательстве на глубинное сознание нашей исторической правоты в событиях Второй мировой войны. Главное при этом - не доказать, а поставить под вопрос, набросить тень сомнения.
В этом смысле и сторонников и противников г-на Резуна можно было бы сравнить с двумя группами людей, из которых одна толкает трамвайный вагон в одну сторону, а другая, само собой, в другую. Но при этом и те и другие толкают вагон всё по тем же рельсам, проложенным г-ном Резуном (отдадим ему должное). Задач же состоит в том, чтобы перевести вагон на другую линию, иначе все мы будем и дальше работать на г-на Резуна, двигаясь лишь в рамках заданной им дихотомии.
И надо сказать, ещё раз отдавая должное талантам г-на Резуна, что в искусстве подбрасывать публике такого рода каверзы он просто не знает себе равных. К примеру, понадобилось ему, чтобы свести концы с концами (т.е., совместить тезис о готовности Красной Армии к войне с фактическим ходом событий летом 1941 г.), вырыть непроходимую пропасть между понятиями «боеспособность в наступлении» и «боеспособность в обороне». И что же? Многие таки поверили, что может быть такая армия, которая способна разбить противника при наступлении, но одновременно неспособна от того же самого противника оборониться. И повторяют беспрестанно и с победоносным видом,- «Так к какой же войне готовилась Красная Армия?», не задумываясь о том, что самой этой проблемы, в том виде как её ставит г-н Резун, не существует.

Суть намерений г-на Резуна была более чем отчётлива с самого начала. Так, статья, опубликованная в 1985 г., называлась « Who was planning to attack whom in June 1941, Hitler or Stalin?» ( in: Journal of the Royal United Services, Institute for Defense Studies (RUSI), 1985, 2, S. 5). Развивая (иронически, разумеется) тезисы г-на Резуна, немецкая исследовательница Bianka Pietrow-Ennker озаглавила посвящённую этой же теме статью «Deutschland im Juni 1941 - ein Opfer sowjetischer Aggression?» (Германия в июне 1941 г. - жертва советской агрессии?) (in: Der Zweite Weltkrieg. Analysen. Grundzuege. Forschungsbilanz. Muenchen, 1989, S. 586). Как апофеоз, само собой, г-жа Новодворская: «Уберите с глаз долой вольных и невольных фальсификаторов: К.Симонова, Василя Быкова, А.Адамовича, Ю.Бондаpева и прочих, а на полке оставьте одного Виктоpа Сувоpова. Сожгите сами свои нашивки и ордена.» (Газета "Новый взгляд" N1 от 15 янваpя 1994 г. - цитата заимствована с сайта А.Раковского). Логическое ударение лежит, конечно, на словах «сожгите сами свои нашивки и ордена». Если иметь ввиду конечную цель творчества г-на Резуна, то определить её точнее не представляется возможным.

Итак, вопреки фундаментальнейшим историческим фактам, г-н Резун представляет нацистскую Германию жертвой советской агрессии. Гитлеровское же вторжение в СССР в его (и Гёббельса) интерпретации оказывается вынужденной превентивной мерой. Надо сказать, что в самой Германии инициативы г-на Резуна не остались совсем без отклика. Правда, утверждать, что операция «Барбаросса» носила субъективно превентивный характер не осмелился, насколько мне известно, никто. Достаточно хорошо известно, что ни Гитлер, ни его генералы, ни его разведка никакого нападения со стороны СССР не ожидали и что Восточный поход планировался нацистами по собственной инициативе с июня 1940 г. и без всякого повода со стороны Советского Союза. Однако ряд авторов (как правило, не профессиональных историков) утверждает, что хотя германское руководство и не знало об агрессивных намерениях СССР, но, тем не менее, немецкий удар носил, пусть совершенно непреднамеренно, объективно превентивный характер. То есть, субъективно готовились-то к агрессии, но, объективно рассуждая, получилась как бы оборона, во всяком случае упреждающий удар.
Нетрудно заметить, что ключевую роль в этих рассуждениях играет понятие превентивности. Поэтому будет разумным рассмотреть это понятие поподробнее. Для простоты рассуждений редуцируем антураж до минимума. Допустим, некто, назовём его А, обитает с семейством под неким баобабом.. Под соседними баобабами обитают коллеги по несчастью Б, В, Г, Д... . Коллега Г за отчётный период успел отправить на тот свет коллег Б и В. И нет основаной думать, что он на этом остановится. Следовательно А начинает смутно догадываться, что рано или поздно дело может дойти и до него. Поскольку у него нет ещё желания отправится к праотцам, то он начинает строить какие-то планы, возможно оборонительного, возможно наступательного характера. При этом он не считает, что делает что-то нехорошее: в конце концов, право на самооборону включает и право превентивного удара. Однако коллега Г имеет на этот счёт своё собственное мнение. Он понимает, что А, не будучи идиотом, догадывается о грозящей ему опасности и, не собираясь сидеть и дожидаться смерти, наверняка замышляет что-то. А раз А замышляет что-то, то, следовательно представляет для Г опасность. Поэтому Г вправе упредить эту опасность и нанести по А, в свою очередь, пре-превентивный удар. Но и А, предвидя такой ход событий, понимает, что у него нет другого выхода, кроме как опередить Г и подготовить пре-пре-превентивный удар. Коллега Г, опять таки, видит единственное спасение в пре-пре-пре-превентивном нападении, на что А может ответить только... и т.д. и т.п.
Теперь представим, что коллега А всё же решился, один или в дружеской компаниии, предупредить неизбежное, - подстерёг коллегу Г где-нибудь на водопое и «обезопасил» его на вечные времена. Наблюдатель, видевший только эту последнюю сцену, решит, что стал свидетелем подлого убийства. Но тот, кто лучше знаком с ситуацией и учитывает предысторию вопроса, скажет, наверняка, что коллега Г получил по заслугам и что у коллеги А, собственно, не было другого выхода.
Из вышесказанного очевидно следует, что мы можем придти к различным выводам, в зависимости от того, рассматриваем мы всю цепочку событий или только часть её. Также очевидно, что мы можем манипулировать выводом, подобрав для рассмотрения нужную нам часть цепочки. И наконец, очевидно, что понятие превентивности само по себе в сколько-нибудь сложных случаях практически бесполезно при анализе ситуации.
(К слову сказать, понятие превентивности в германской военно-политической традиции имеет весьма широкую трактовку. Превентивным в ней считался удар по всякой стране, достаточно сильной, чтобы представлять потенциальную угрозу для Германии самим фактом своего существования. Наличие непосредственной угрозы не считалось при этом обязательным. С этой точки зрения было бы превентивным, скажем, нападение Германии на Россию в 1887 г., которого добивался Мольтке-старший. (Об этом см. Manfred Messerschmidt. Praeventivkrieg? - in: Praeventivkrieg? Der deutsche Angriff auf die Sowjetunion. Frankfurt am Main, 2000. S. 29) И он был прав. Когда в 1914 г. немцы попытались «разобраться» с Францией, Россия воткнула таки нож в спину Германии. С этой же точки зрения и все войны Гитлера были превентивными. )
Вывод из вышесказанного столь же логичен, сколь и тривиален - исторические факты нельзя рассматривать и оценивать вне исторического контекста в его совокупности. Тот, кто рассматривает исторические факты, вырывая их из контекста, фальсифицирует историю. С заранее обдуманным намерением или без оного - вопрос второстепенный.
Этот нехитрый трюк и был проделан г-ном Резуном. Он вычленил вопрос о происхождении советско-германской войны из более широкого контекста II мировой войны, и тем самым фальсифицировал его. Если рассматривать эту проблему в должном историческом контексте, то, по-моему, ясно, что Советский Союз никак не мог быть агрессором относительно нацистской Германии. СССР мог в предвидение гитлеровской агрессии планировать сугубо оборонительную, активно-оборонительную или чисто наступательную стратегию - все эти варианты, тем не менее, подпадали бы по форме и по существу под понятие необходимой обороны. (Агрессивная война - понятие политическое и моральное, наступательная - понятие стратегическое; наступательная - не обязательно автоматически значит агрессивная.)
Существенными при рассмотрении этой проблемы являются следующие моменты:
- II мировая война была начата нацистской Германией;
- расширение рамок II мировой войны происходило в результате нападения Германии или её союзников на всё новые страны;
- нападение нацистской Германии и её союзников на Советский Союз было неизбежным;
- это нападение было подготовлено и осуществлено независимо от того, какие военные планы имел СССР.

Представим себе, однако, что гитлеровская Германия всё же не собиралась сама нападать на Советский Союз (так же как она не собиралась нападать и на Соединённые Штаты). Было бы в этом случае вступление в войну против Германии преступлением, агрессией? Следовало ли Советскому Союзу сидеть и не вмешиваться, глядя как нацистская Германия консолидирует свои завоевания, становясь практически неуязвимой? Г-н Резун (и Адольф Гитлер) бесспорно сказали бы - следовало бы! У меня, однако, на этот счёт несколько иное мнение. Поэтому я ввожу дополнительные тезисы:
- разгром нацистской Германии и её союзников был в это время приоритетной задачей человечества, вступление в войну против держав оси было политической необходимостью и моральным долгом для каждой страны, безотносительно к тому в какой форме это произойдёт;
- вопрос о наличии или отсутствии у СССР планов наступательной войны является сугубо техническим и не имеет морального измерения, никак не влияя на положение об исторической правоте советского народа в Великой Отечественной войне.

С комсомольским приветом!

Игорь Островский

[Guest_Vil_*]

... но после такого личного оскорбления вынужден прекратить наше знакомство.

Игорь, я приношу Вам свои извинения. Надеюсь, они будут приняты.

[Йошка]

Товарищи, господа и просто знакомые!!! Если будете ссорится, приведу к вам страшного демагога-антисемита :frown:

А если серьезно, то призываю всех к спокойствию. Другая личная позиция - еще не повод для ... в общем скорость на поворотах лучше снижать (IMG:http://www.jewniverse.ru/forum/style_emoticons/default/wink.gif)

[Guest_Vil_*]

Игорь, может Вы все же ответите? Или пошлете или как?

[Guest_Vil_*]

Автор: Йошка Финкль, 2001-11-15 17:57 цитата:
...приведу к вам страшного демагога-антисемита :frown:

А это кто у Вас?

[Йошка]

Сам не знаю... Страшных не встечал (IMG:http://www.jewniverse.ru/forum/style_emoticons/default/smile.gif)

Вил, Игорь ответит - он видимо сейчас вообще не в сети - последние несколько дней я его не "видел".

А я прощаюсь до понедельника!

[Guest_Vil_*]

Всего доброго, отдыxайте хорошенько!

[Шерлок]

Вил,что-то где-то у нас там было об эффективности.....

Ну ладно,врут немецкие летчики,а Гальдер,начгенштаба,тоже врет?

В "Военном дневнике" он пишет,что немцы в 41-м потеряли 250.ооо убитыми,потери же СССР точно неизвестны,но речь идет о 2-3-х миллионах,плюс 3 млн пленных.

В любом случае,я предложил(пишу так,потому что нигде не читал подобного) версию о том,почему СССР после войны принялся создавать миф о неготовности,о внезапном нападении и о численном превочходстве немцев.
Резун же это объясняет по-другому,но при этом врет столь часто,что даже если СССР и правда готовился напасть,что я нисколько не отрицаю,все же его писания достойны лишь того,чтобы изучаться как образчик весьма умелой пропаганды ,на которую вы,а в свое время и я,попались

[Guest_Vil_*]

Шерлок, такие цифры неудивительны. Если бы внезапный удар был бы нанесен по гитлеровцам, то картина была бы приблизительно такой же. Кроме того, я думаю, что немалый вклад в потери внесло и наплевательское отношение руководства к вопросам воинскои подготовки и обеспечения. Вспомним, хотя бы, историю московского ополчения, когда 100 тысяч московских студентов и их преподавателей были брошены под Ельню, практически невооруженныe, против танков. Их перемололи за 3 дня, и, само собой, потери немцев были незначительны.

Насчет "лучше-хуже". Вот одна цитата:

"...Нам уже было известно о приказе маршала Тимошенко, отданном с целью ободрить его войска после многих поражений. В этом приказе перечислялись слабые стороны немецких войск. Тимошенко разъяснял, что главная сила немцев - в их техническом мастерстве и вооружении. Один на один немецкий солдат слабее русского, писал маршал, он нервничает и становится робким, когда приходится вести бой ночью, в лесу или на болотистой местности. В этих видах боя русский солдат значительно сильнее немецкого. Все это, конечно, не совсем точно. Если бы это было так, мы не стояли бы у ворот Москвы. И все же в приказе Тимошенко содержалось зерно правды. Цивилизованный европеец во многих отношениях уступает более крепкому человеку Востока, закаленному близким общением с природой."

Написано гитлеровским генералом, надо понимать, что обьективности у него был ограниченный запас. Если любопытно, почитайте:
http://lib.ru/MEMUARY/GERM/fatal_ds.txt

[Шерлок]

Автор: Vil, 2001-11-17 17:08 цитата:
Шерлок, такие цифры неудивительны. Если бы внезапный удар был бы нанесен по гитлеровцам, то картина была бы приблизительно такой же. Кроме того, я думаю, что немалый вклад в потери внесло и наплевательское отношение руководства к вопросам воинскои подготовки и обеспечения. Вспомним, хотя бы, историю московского ополчения, когда 100 тысяч московских студентов и их преподавателей были брошены под Ельню, практически невооруженныe, против танков. Их перемололи за 3 дня, и, само собой, потери немцев были незначительны.

Насчет  "лучше-хуже". Вот одна цитата:

"...Нам уже было известно о приказе маршала Тимошенко, отданном с целью ободрить его войска после многих поражений. В этом приказе перечислялись слабые стороны немецких войск. Тимошенко разъяснял, что главная сила немцев - в их техническом мастерстве и вооружении. Один на один немецкий солдат слабее русского, писал маршал, он нервничает и становится робким, когда приходится вести бой ночью, в лесу или на болотистой местности. В этих видах боя русский солдат значительно сильнее немецкого. Все это, конечно, не совсем точно. Если бы это было так, мы не стояли бы у ворот Москвы. И все же в приказе Тимошенко содержалось зерно правды. Цивилизованный европеец во многих отношениях уступает более крепкому человеку Востока, закаленному близким общением с природой."

Написано гитлеровским генералом, надо понимать, что обьективности у него был ограниченный запас. Если любопытно, почитайте:
http://lib.ru/MEMUARY/GERM/fatal_ds.txt

Руководство армией-одна из составляющих ее эффективности.Студенты ладно,но почему на Украине состоящие из кадровиков танковые дивизии,в первую неделю войны,имея пятикратное превосходство,проиграли немцам за те же 3 дня?Их никто врасплох не застиг,они сами атаковали и по-идее должны были победить,ведь именно наступательной,агрессивной войне их учили(по-Суворову).

[Шерлок]

З.Ы.

Эффективность-переменная величина.

[Игорь Островский]

Автор: Vil, 2001-11-16 13:31 цитата:
Игорь, может Вы все же ответите? Или пошлете или как?

Замнём для ясности.

[Guest_Vil_*]

Замнём для ясности.

Прекрасно! (IMG:http://www.jewniverse.ru/forum/style_emoticons/default/smile.gif)

[Guest_Vil_*]

Автор: Шерлок, 2001-11-17 19:07 цитата:
З.Ы.

Эффективность-переменная величина.

Шерлок, откуда Вы взяли про танки? Можете сделать ссылку?

[Guest_Vil_*]

Автор: Шерлок, 2001-11-17 18:57 цитата:
...почему на Украине состоящие из кадровиков танковые дивизии,в первую неделю войны,имея пятикратное превосходство,проиграли немцам за те же 3 дня?Их никто врасплох не застиг,они сами атаковали и по-идее должны были победить,ведь именно наступательной,агрессивной войне их учили(по-Суворову).

Шерлок, я попытался понять ситуацию с описанным Вами случаем и никакиx намеков на грандиозное танковое побоище не нашел. Вот некоторые записи из воспоминаний Гудериана (Гейнц Гудериан. "Воспоминания солдата"), командира 2-ой танковой группы в 41 году. Кому, как ни ему, знать истинную картину событий?

Запись от 2 июля:
"...радисты моего командирского танка получили сообщение об атаке русскими танками и самолетами переправы на Березине у Борисова. Об этом сообщили 47-му танковому корпусу. Атаки были отбиты с большими потерями для русских; 18-я танковая дивизия получила достаточно полное представление о силе русских, ибо они впервые применили свои танки Т-34, против которых наши пушки в то время были слишком слабы."

Дальше:
"В этот день (9 июля -- Vil) 17-я танковая дивизия все еще вела с танками противника ожесточенные бои, которые принесли ей крупный успех; войска дивизии уничтожили 100 русских танков."

И еще:
"13 июля я перевел свой командный пункт на восточный берег Днепра, в Заходы (6 км юго-восточное Шклова). В этот день я посетил 17-ю танковую дивизию, находившуюся на Днепре. Эта доблестная дивизия с начала наступления уничтожила 502 танка противника."

Так, вроде бы все верно, русские танки атакуют, немцы с ними легко справляются. Никакой готовности со стороны Советов не видно.

Но почитаем дальше.
"6 октября наш командный пункт был перемещен в Севск. Южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжелый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить."

Стоп, как это "впервые"? Так ведь 6 октября, а раньше с кем воевать приxодилось?

Дальнейшее чтение вызывает еще больше вопросов.
"Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков, а главное, об их новой тактике. Наши противотанковые средства того времени могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях. Например, наш танк Т-IV со своей короткоствольной 75-мм пушкой имел возможность уничтожить танк Т-34 только с тыльной стороны, поражая его мотор через жалюзи. Для этого требовалось большое искусство.
11 октября русские войска предприняли попытку вырваться из "трубчевского котла", наступая вдоль обоих берегов р. Навля. Противник устремился в брешь, образовавшуюся между 29-й и 25-й мотодивизиями и занимаемую лишь 5-м пулеметным батальоном. Одновременно в районе действий 24-го танкового корпуса у Мценска северо-восточное Орла развернулись ожесточенные бои местного значения, в которые втянулась 4-я танковая дивизия, однако из-за распутицы она не могла получить достаточной поддержки. В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших танковых сил. имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к противнику."

Итого имеем потерю превосходства. Вопрос: а почему эта потеря не произошла раньше? С какими танками воевали немцы в июне?

[Игорь Островский]

Было колоссальное танковое сражение в районе Ровно, кажется. Короче, на Зап.Украине в июне. Крупнее, чем под Прохоровкой. По числу танков, наверное, крупнейшее во ВМВ. Но об этом надо не у Гудериана искать, Гудериан - это группа армий Центр. На Украине наступала группа Юг.

[Guest_Vil_*]

Да, действительно. Поищем, хотя вопрос все равно остается, не так ли?

[Шерлок]

Здесь все об этом:


http://www.shortway.to/1941/sbeg.htm