שיר־השירים

 

(איבערזעצונג אױף ייִדיש פֿון איציק מאירס)

 

מאַיאַ מאַנען

 

דאָס ערשטע קאַפּיטל

 

דער כאָר:

אָ, שיר־השירים – דאָס געזאַנג פֿון געזאַנגען

פֿון שלמה־המלכס פֿון ירושלים,

דער, װאָס האָט דאָס האַרץ פֿון אַ מײדל געפֿאַנגען

אונטערן קלאָרן שמים פֿון ירושלים.

 

ôôô

 

שלמה־המלך:

דו זאָלסט מיך צעקושן!

דײַן ליבשאַפֿט פֿאַרשיכּורט מײַן האַרץ,

װײַל דײַן ליבע איז געשמאַקער פֿון װײַנען,

שולמית:

אַ סך פֿרױען פֿאַרכּישופֿט אַ נאָמען פֿון מײַן האַר,

נאָר איך, שולמית, געהער דיר, בין דײַנע.

 

כ׳בין דײַנע!

נו, צי מיך צו זיך! איכ'ל לױפֿן נאָך דיר,

אָט שלמה מיך אין זײַן פּאַלאַץ אַרײַן, אָן בושה,

און איך װעל טרינקען װײַן און זינגען זײַן שיר,

און דו װעסט מיך צערטלען און קושן.

 

טעכטער פֿון ירושלים!

בין איך שװאַרץ, נאֶר איך – שײן

װי געצעלטן אין קידר,

און װי דעם שלמהס פֿאָרהאַנגען – חן.

 

איר קוקט ניט אױף מיר, אַז בין איך שװאַרץ,

יאָ, שװאַרץ בין איך האָט מיך פֿון דער זון אָפּגעברענט,

איר, טעכטער פֿון ירושלים, זײַט אײַדעלער,

איר לאָזט אין רו מײַן האַר,

װאָס שלאָפֿט ער אױף די הענט,

איר זאָלט ניט אױפֿװעקן שלמה־המלך!

 

די שטיפֿברידער מײַנע ס׳האָבן צעכּעסט אױף מיר

און געמאַכט די װײַנגערטנער אױף אָפּצוהיטן,

אָט דערפֿאַר דעם אײגענעם װײַנגאָרטן בײַ מיר

עס גיט זיך ניט נאָר איך װיל האָבן און אים היטן.

 

שלמה־המלך:

נו, זאָג מיר, מײַן האַרץ, װוּ פּאַשעסטו?

אױף אָפּצורוען, װוּ פֿאַרברענגסטו?

פֿאַר װאָס מיר װאָגלען אין אײגענעם לאַנד

לעבן סטאַדעס פֿון דײַנע פֿריינד?

 

– דו װײסט ניט? דאַן גײ פֿאַר דײַנע שעפֿעלעך,

גײ פֿוסטריט נאָך זײערע שפורן.

איך װעל דיר אָנטאָן די גאָלדענע רײפֿעלעך,

און איכ'ל שענקען פֿײַנע געפּערלטע שנורן.

 

שולמית:

– בעת דער מלך האָט געדרעמלט אױפֿן הסבֿ־בעט,

מײַן הײם האָט דעם גוטן דופֿט געגעבן.

אַ בינטל קװײטן מײַנע בריסט פּוצט און גלעט,

בײַ מיר – מײַן געליבטער,

פֿאַר דעם אַלץ מ׳קאָן אָפּגעבן!

 

שלמה־המלך:

– אָ, שײן ביסט, שולמית, װי שײן,

דײַנע אױגן – װי טײַבעלעך רײן.

 

שולמית:

– און דו ביסט שײן און שלאַנק,

ביסט ליבלעך מיט מיר פֿון לאַנג.

 

– עס צערטלט דאָס גראָס שפּילערהײט,

אָט פֿאַר אונדז גרינער געלעגער איז גרײט.

 

– די צװײַגן פֿון צעדער איז אונדזער דאַך,

און די ציפּרעסן זײַנען אונדז װאַך.

דאָס צװײטע קאַפּיטל

 

שלמה־המלך:

איך בין די ליליע פֿון שרון,

ס׳איז ענלעך דעם דימענט אין דײַן קרױן.

 

זי איז אײנציקע, װי אַ רױז, צװישן דערנער,

אַזױ מײַן געליבטע צװישן טעכטער.

 

שולמית:

דאַן, װי אין װאַלד, אַן עפּלבױם,

דו ביסט דאָ, צװישן זין, מײַן טרױם.

 

אין זײַן שאָטן כ׳האָב ליב זיצן,

פֿאַר מײַן קעל זײַן פֿרוכט איז זיס.

 

ער האָט מיך אין װײַנהױז געבראַכט אַרײַן,

מיר׳ן פֿאַרברענגען די נאַכט מיטן װײַן.

 

אין זײַן געצעלט כ׳פֿיל זיך װי אונטער דער חופּה,

װײַל איבער קאָפּ פֿלאַטערט זײַן פֿאָן – די ליבע!

 

איר האָט הנאה מיט שענסטן טרױבן־זאפֿט,

װײַל בין איך קראַנק פֿון ליבשאפֿט.

 

און באַפֿרישט מײַן האַרץ – עס צאַנקט,

װידער אַ מאָל פֿון ליבע בין איך קראַנק.

 

זײַן לינקער האַנט מײַן קאָפּ שפּאַרט אָן,

זײַן רעכטער האַנט מײַן לײַב צינדט אָן!

 

שלמה־המלך:

טעכטער פֿון ירושלים!

כ׳באַשװער אײַך:

איר װעקט ניט זי אױף אױפֿצוגײן פֿאַרן טײַך!

 

טעכטער פֿון ירושלים,

הערט מיך, אױפֿן מײַלן־װײַט:

איר רירט ניט זי אָן אױף צו האָבן דאָס חיות ליב די צײַט!

 

שולמית:

די נאַכט – אין דרױסן.

כ׳דערהער זײַן קול.

ער יאָגט װי אַ יונגן הירש איבער באַרג, איבער טאָל.

 

אָט ער שטײט הינטער װאַנט,

כ׳האָב געהערט זײַנע טריט.

ער קוקט בגנבֿה אין פֿענצטער, מײַן צאַרטער,

און זינגט מיר פֿול מיט פֿאַרגעניגן אַ ליד,

פֿון דעם, װי גערופֿן און געזוכט זײַן געגאַרטע.

 

שלמה־המלך:

שטײ אױף, מײַן געליבטע, און קום אַרױס,

קום צו מיר פֿון זײַן געצעלט אַרױס.

 

דער װינטער איז אַװעק, עס רעגנט ניט מער.

קום זען, װי יונגע גרעזל רײַסט זיך פֿון דער ערד.

 

קום זען, װי דער פֿײַגנבום בליט און רופֿט

דער װײַנשטאָק זײַן שמעקעדיקן דופֿט.

 

שטײ אױף, מײַן געליבטע, און קום אַרױס,

קום צו מיר פֿון זײַן געצעלט אַרױס.

 

דו זאָלסט אָנזען דײַן פנים!

און מאַך הערן דײַן קול,

װײַל כּישופֿט מיך און װאַרעמט װי שעפֿעלעכס װאָל.

 

שטײ אױף, מײַן שולמית,

שטײ אױף פֿון דער בעט!

ס׳איז אַ צרה!

דײַן װײַנגאָרטן ברעכט און צעטרעט.

 

איר זאָלט אונדז קומען כאַפּן די פֿיקסעלעך,

די פֿוקסן, װאָס פֿאַרדאָרבענע אױף דײַנע געװיקסן.

 

שולמית:

איך ביןזײַנע!

זײַנע!

זײַנע!

און ער איז מײַנער!

נאָר מײַנער!

 

און װעט דער טאָג װעט פֿאַרװײען קיל –

ס׳װעלן זיך די שאָטנס באַהאַלטן שטיל.

 

דו פֿלי צו מיר, װי אַ הירש איבער גרינעם טאָל,

און זאָלסט, מײַן געליבטער, דערהערן מײַן קול.

דאָס דריטע קאַפּיטל

 

שולמית:

די נאַכט. ליג איך אױף זײַן בעטל,

כ׳זוך דעם, װעמען מײַן האַרץ האָט ליב,

נאָר, צום באַדױערן, לעבן מיך כ׳האָב געפֿונען.

איכ׳ל אױפֿשטײן און גײן איבער אַ שטעטל,

אויף צו זוכן דעם, װעמען מײַן האַרץ האָט ליב,

נאָר, צום באַדױערן, לעבן מיך כ׳האָב געפֿונען.

 

בשעת װען בין איך געגאַנגען איבער שטאָט,

די װעכטערס געזען,

איר זאָגט מיר, די װעכטערס, װוּ מײַן האַרץ זײַט געװען?

 

קױם בין איך אַװעק פֿון זײ באַלד כ׳האָב געפֿונען,

דעם, װעמען מײַן האַרץ האָט ליב און אָנגענומען.

 

דאַן מיר האָבן זיך גענונמען פֿאַר די הענט,

און זײַנען געקומען צו די אײגענע װענט.

 

שלמה־המלך:

טעכטער פֿון ירושלים!

כ׳באַשװער אײַך:

איר װעקט ניט זי אױף אױפֿצוגײן פֿאַרן טײַך!

 

טעכטער פֿון ירושלים,

הערט מיך, אױפֿן מײַלן־װײַט:

איר רירט ניט זי אָן אױף צו האָבן דאָס חיות ליב די צײַט!

 

װער איז די, װאָס גײט אױף װי זײַלן פֿון רױך – מידבר,

װאָס באַרײכערט מיט װײַרעך און בשׂמים פֿון קרעמער?

 

שולמית:

אַ װאַרע מאַכט, עס קומט שלמה־המלך, מײַן האַר!

אַרום זײַן טראָגבעט מיט שװערדן – גבֿרן שבגבֿרן.

 

פֿון צעדער לבֿנונס האָט דעם שלמהס בעט געמאַכט,

מיט ליבשאַפֿט די באפּוצונג ט׳אין אין אים געמאַכט.

 

טעכטער פֿון ציון!

גײט אַרױס און קוקט אױף שלמה־המלך,

װאָס באַקרױנט, אין טאָג פֿון דער חתונה פֿרײלעכע.

דאָס פֿערטע קאַפּיטל

 

שלמה־המלך:

אָ, װי ביסטו שײן, מײַן געטרײַע, װי שײן,

דײַנע אױגן װי טויבן – רײן און מלא־חן.

 

דײַנע שװאַרצע קרײַזלעך פֿון דײַן קאָפּ,

װי שעפֿעלעך, װאָס נידערן פֿון גלעד־באַרג אַראָפּ.

 

װי פֿײַנע שעפֿעלעך – זײַנע צײן – שײַנען פֿון דער װײַט.

װי אומאױסגעלאָשענע פֿײַערן פֿון דער צײַט.

 

דײַנע ליפּן – הײַס און פֿול מיט פֿײַער־פֿלאַם,

דײַן מױל, װי זאַפֿט פֿון מילגרױם – זיס און מלא־טעם.

 

דײַן האַלדז – װי דודס טורעם – פֿעסט און שטאָלץ.

דײַנע בריסט – װי אַ צװילינג הירשעלעך אין אַ טאָל.

 

ס׳איז די צײַט און דער טאָג פֿאַרװײעט קיל –

ס׳באהאַלטן זיך די שאָטנס אין דער שטיל.

 

איך װעל גײן אױף די בשׂמים־בערג, אין דער װײַט,

דאָרטן, הימל איז כּמו רײן װי מײַן שײנהײט.

 

קום מיט מיר, מײַן כּלה, פֿון לבֿנון קום זיך אַװעק,

ס׳איז געפֿערלעך! דער לײב האָט דײַנע שפּורן באַמערקט.

 

דו, מײַן שװעסטער, האָסט מײַן האַרץ געפֿאַנגען,

פֿאַרכּישופֿט מיט אײן קוק און זײַנע געזאַנגען.

 

דו, מײַן כּלה, האָסט געפֿאַנגען מײַן האַרץ,

געפֿאַנגען מיט געפּערלטן שנור אױפֿן האַלדז.

 

דײַן ליבשאַפֿט איז הײס און געשמאַקער נאָך פֿון װײַן,

פֿון דײַנע ליפּן, מײַן כּלה, טריפֿט האָניק אַרײַן.

 

מילך און האָניק פֿליסט אונטער דײַן צונג,

דײַנע קלײדער שמעקן מיטן יונגן פֿרילינג.

 

ביסט אַ גאָרטן, מײַן שװעסטער, פֿאַרחתמעט אױף אַ שלאָס,

ביסט אַ ברונעם, מײַן כּלה, פֿאַרחתמעט, װען כ׳שלאָף.

 

װי דער פֿײַגנבױם פֿול מיט פרוכט, ביסטו שלאַנג,

דער קװאַל אין דײַן גאָרטן –

ברונעם פֿון װאַסערן פֿון דער לאַנג.

 

דער כאָר:

דער װינט פֿון צפֿון!

דער װינט פֿון דרום!

ברענגט איר אױף דער אױסגעטריקנטער ערד דעם שטורעם!

 

באַפֿרישט איר מיט רעגן טאָל און באַרג,

דאַן, ס׳װעלן זײַן פֿול מיט דופֿט – גרינװאַרג.

 

שולמית:

זאָל קומען, מײַן געליבטער, אין מײַן גאָרטן אַרײַן,

און זאָל אים מיט זיסע פּרות פֿאַרשיכּורט זײַן.

דאָס פֿינפֿטע קאַפּיטל

 

שלמה־המלך:

שװעסטער, מײַן כּלה,

אין מײַן גאָרטן בין איך געקומען,

מײַן מירע מיט בשׂמים – געקליבן.

מײַן סאָט מיט האָניק – געגעסן,

מײַן װײַן מיט מילך – געטרונקען.

לאָזט איר עסן, חבֿרים, טרינקען,

לאָזט איר באַרױשן, חבֿרים, װאָס געפֿונען.

 

שולמית:

טיפֿע נאַכט. איך שלאָף, נאָר האַרץ איז װאַך.

כ׳הער דעם קול פֿון מײַן געליבטן.

װאָס קלאַפט זיך אין מיין טיר.

"עפֿן מיר, מײַן כּלה, מײַן טױב!

װײַל מײַן קאָפּ באַדעקט מיט געדיכט טױ,

מײַנע לאָקן – מיט טראָפּן פֿון דער נאַכט."

 

כ׳האָב מײַן העמדל אױסגעטאָן –

װאָס זאָל איך װידער עס אָנצוטאָן?

כ׳האָב געװאַשן מײַנע פֿיס –

װאָס זאָל איך װידער זײ אױסצושמירן?

און האָט געצאַפּלט זײַן שאָטן,

דורך אַ שפּעלטל דערלאַנגט

מײַן געליבטער זײַן האַנט

און אַלע מײַנע אבֿרים,

האָבן פֿיבערדיק געברומט.

 

בין איך אױפֿגעשטאַנען אױף צו עפֿענען מײַן געליבטן.

און פֿון מײַנע הענט האָבן מירע געטריפֿט,

און פֿון מײַנע פינגער זײַנען גערונען,

גערונען מיט מירע אױף די קליאַמקעס פֿון ריגל.

 

איך האָב געעפֿנט די טיר מײַן געליבטן,

מײַן געליבטער איז פֿאַרשװוּנדן – אַװעק –

מײַן האַרץ איז אױס, אַז האָט ער גערעדט מײַן געטרײַער.

איך האָב אים ערגעץ ניט געפֿונען, אַז כ׳האָב געזוכט,

און קײנער געענטפֿערט מיר ניט, אַז כ׳האָב אים גערופֿן.

 

האָבן מיך געטראָפֿן די װעכטערס, היטן די מױערן,

און זײַנען אױף מיר באַפֿאַלן װי בײזע הינט,

האָבן זײ מיך געשלאָגן און פֿאַרװוּנדעט,

געפּײַניקט און אַראָפּגענומען מײַן באַדעק,

די װעכטערס, היטן די מױערן און גײען אַװעק.

טעכטער פֿון ירושלים!

כ׳באַשװער אײַך:

װען איר װעט טרעפֿן אים – זאָלט אים זאָגן.

אַז פֿון ליבע בין איך שװאַך און לײג אױפֿן װאָגן,

אַז פֿון ליבע בין איך קראַנק  און װאַרט נאָר אים.

איך װאַרט נאַר אים!

נאָר אים!

נאָר אים!

 

דער כאָר:

זאָג אונדז, שולמית, אױף אַ שאלה:

פֿרעג אונדז, װעלכע האָט ער מעלות?

װאָס איז שענער דײַן געליבטער

פֿון אַלע געליבטע?

װאָס גראָד ער – דײַן אױסדערװײלטער?

 

שולמית:

מײַן געליבטער איז שײן און רױט,

עס גיט ניט בעסער פֿון טױזנטער די פֿאָן!

זײַן קאָפּ האָט באַזױמט מיט גינגאָלד,

זײַנע קוטשערן קרײַזן זיך אום װי שװאַרצע ראָבן,

זײַנע אױגן װי אױסגעבאָדענע טױבן,

אין אַ קװאַל פֿון מילך, װאָס אײַנגעזענט אין פֿולן.

זײַנע באַקן – בײטן בשׂמים און געװירצן,

זײַנע ליפּן – ליליעס און רױזן,

װאָס גיבן פֿון זיך פֿליסיקע מירע אַרױס.

זײַנע האַנט װי אַ גאָלד, באַפּוצט מיט טאָפּאַזן,

זײַן בױך ווי פֿון העלפאַנדבײַן –

פֿעסט און ראָזלעך־װײַס.

זײַנע שענקלען – מירמל־זײַלן

מיט די פֿיס גילדערנע,

זײַן בליק איז דערהױבן אױף לבֿנון־באַרג די צעדערן.

זײַן גומען איז מלא־טעם, אַ זיסקײט,

און ער איז אין גאַנצן אַ גלוסטיקײט.

אָט אַזאַ איז מײַן חבֿר – מײַן געליבטער,

מײַן חבֿר, װאָס אין מיך פֿאַרליבט – ער,

טעכטער פֿון ירושלים!

דאָס זעקסטע קאַפּיטל

 

שלמה־המלך:

– שענסטע שולמית!

זאָג אונדז, דו – פּערל אין מלכס שנור,

װוּ איז נאלם דײַן געליבטער?

און מיר װעלן אים זוכן אױף זײַנע שפּורן –

און געפֿינען דײַן געליבטער.

 

שולמית:

– מײַן געליבטער איז געקומען

אין פּראָכטיקן גאָרטן צו זיך,

אוף אָפּצוקלײַבן די שענסטע בלומען

און פּאַשען נאָר פֿאַר מיר!

פֿאַר מיר!

 

איך בין זײַנע!

זײַנע!

זײַנע!

און ער איז מײַנער!

נאָר מײַנער!

 

די שעפֿעלעך פּאַשעט ער און היט,

ער פאַשער נאָר פֿאַר מיר!

פֿאַר מיר!

און כ׳הער זײַן פֿאַרכּישופֿטע ליד:

װאָס טראַכט נאָר פֿאַר מיר!

פֿאַר מיר!

 

– דו ביסט װי תּירצה אַזאַ שײן,

װי ירושלים – מלא־חן.

 

שלמה־המלך:

ניט קוק אױף מיר, שולמית, ניט קוק,

װײַל לאָזט מיך ניט געמאַך דײַן בליק.

 

דײַנע שוואַרצע קרײַזלעך פֿון דײַן קאָפּ

װי ציגעלעך, װאָס נידערן באַרג־אַראָפּ.

 

װי פֿײַנע שעפֿעלעך – דײַנע צײן,

דײַנע צײַן זײַנען מלא־חן!

 

דײַנע באַקן װי העלפֿטלעך פֿון מילגרױם,

װאָס פאַררײטלט אונטער דײַנע קרײַזלעך,

איך פֿיל זיך װי אין חנעװדיקן טרױם,

און טוט אַ ברי מײַן בלוט אין מײַן האַרץ.

 

כ׳האָב פֿרױען פֿיל, זײַנען כּמו װי גאָלד,

און כ׳האָב פּלגשים און מײדלעך אָן אַ צאָל.

נאָר זי איז אײנציקע! – מײַן טױב!

זי איז ליבלעכע בײַ זײַן מוטער.

פֿון אַלע מלכּות – טױזנטן לױבן,

אַז האָבן זײ דערזען איר.

 

װער איז די, װאָס שײַנט מיט שטראַלן פֿון קאַיאָר?

און װער איז שײן װי די לבֿנה זױבער־קלאָר?

 

װער איז דרײסט און גרױזאַם מיט שײנהײט – װער,

גלײַך װי אַ מחנה מיט פֿאָנען און געװער?

 

שולמית:

איך האָב פֿרימאַרגן גענידערט פֿון דעם באַרג –

אין ניסגאָרטן אױף צו באַקוקן אין טאָל – גרינװאַרג.

 

אױף צו באַקוקן, װי דער װײַנשטאָק בליט,

און דער אײלבערט און מילגרױם איז אין צװיט.

 

כ׳װײס ניט דערפון מײַן מײדלשע האַרץ

האָט געהערט די גרעסטע פֿירשטן און האַרן.

דאָס זיבעטע קאַפּיטל

 

שלמה־המלך:

קער זיך אום, שולמית, קער זיך אום,

ביסט מײַן רום, כ׳בעט זיך, קער זיך אום.

 

מיר װילן אָנצוזען אױף דיך, שולמית, װי טאַנסט,

דײַן טאַנץ, זאָגט מען, װי אין הימל אַ בליץ גלאַנצט.

 

אָ, װי שײן דײַנע פֿיס אין די סאַנדאַלן. אָ, טאָכטער!

דײַנע לענדן – רונד, װי שאַפֿונג פֿון קינסטלער.

 

דײַן נאָפּל – אַ בעכער װײַן, װאָס שעפּט ניט אױס,

אַ הױפֿן װײץ, װאָס באַדעקט מיט ליליעס – דײַן בױך.

 

דײַנע בריסט – װי צװילינג הירשעלעך אין אַ טאָל.

דײַנע אױגן – הײסע קװאַלן, בײַ מלכדיקע טױערן.

 

ס׳איז נאָך שענער פֿון דעם כּרמל־באַרג – דײַן קאָפּ,

אין די קרײַזלעך האָסטו זיך מלך פֿאַרקאָכט.

 

אָ, װי חיותדיק, דו ביסט, װי שיין,

זײַן תּענוג שנק מיר, שענק...

 

דײַן שטאַלט איז שלאַנק װי דער טײטלבױם,

דײַנע בריסט – הענגלעך מיט רײַפֿע טרױבן.

 

כ׳װעל אין דער הײך צו דײַנע בריסט – צװײַגן אַרױף,

און זאָל פֿאַנגען מײַן האַרץ פֿון דיך דעם עפּל־דופֿט.

דײַנע ליפּן – זיס און צאַרטער, גלײַך װי װײַן,

װאָס פֿליסט אין מײַלער פֿון די געמאַטערטע אַרײַן.

שולמית:

איך געהער דיך, איך – דײַנע.

דײַנע!

דײַנע!

און צו מיר װענדט ליבע או חשק זײַן.

 

קום, מײַן געליבטער, קום אין פֿעלד אַרײַן,

אױף צו נעכטיקן און װילדגראָז, אין פֿעלד אַרײַן.

 

פֿרימאָרגן, מיר װעלן זײַן אין גאָרטן אַרײַן,

אױף צו באַקוקן, װי – שײן אַלץ אין סאָד אַרײַן.

 

אױף צו באַקוקן, װי דער װײַנשטאָק בליט,

און דער אײלבערט און מילגרױם איז אין צװיט.

 

פֿרישע פֿרוכט איז מלא־טעם לעבן אונדזער טיר –

איך האָב צוגעגרײט פאַר מײַן געליבטן, פֿאַר דיך.

דאָס אַכטע קאַפּיטל

 

שולמית:

אָ, װען דו װאָלסט מײַן ברודער געװען,

װאָס האָט געזױגן פּונקט װי איך מײַן מוטערס ברוסט.

איך װאָלט באַגעגננט, שפּאַצירט מיט דיר און הײס געקושט

אױף די גאַסן פֿון ירושלים װאָלטן מיר פֿאַרבראַכט

צוזאַמען און קײנער װאָלט מיך ניט פֿאַראַכט.

 

אַיך װאָלט דיך געװירט און געבראַכט,

אין מוטערס הױז, מיט אַ שטרױענעם דאַך.

 

דו װאָלסט זיך געלערנט זײַן װיסן,

כ׳װואָלט דיך מכבד געװען מיט ניס.

 

און כ׳װאָלט געשטילט דעם דאָרשט מיט ליבשאַפֿט,

מיט שײנעם װײַן און מילגרױם־זאַפֿט.

 

אונטער מײַן קאּפּ – זײַן לינקע האַנט,

מיך נעמט אַרום – זײַן רעכטע האַנט.

 

שלמה־המלך:

טעכטער פֿון ירושלים!

כ׳באַשװער אײַך:

איר װעקט ניט זי אױף אױפֿצוגײן פֿאַרן טײַך!

 

טעכטער פֿון ירושלים,

הערט מיך, אױפֿן מײַלן־װײַט:

איר רירט ניט זי אָן אױף צו האָבן דאָס חיות ליב די צײַט!

 

װער איז די, װאָס גײט אױף װי זײַלן פֿון רױך – מידבר,

און שפּאַרט זיך אָן אױף איר געליבטן, אױף איר חבֿר, װער?

 

שולמית:

אונטערן שאָטן פֿון עפּלבױם כ׳האָב דיך אױפֿגעװעקט,

אַז בין איך געזעסן בײַ דיך, געמידט פֿון דעם װעג,

װען כ׳האָב זײַנע שעפֿעלעך געפֿיטערט,

דאָרט, װוּ איז דיך געבאָרן דײַן מוטער.

 

לײג מיך, װי אַ חותם, אױף דײַן האַרץ!

װײַל די ליבע פֿון טױט איז שטאַרק!

 

און װי דער גהינום איז גרױזאַם און בלינד,

די אײפֿערזוכט איז אַ גרױסע זינד.

 

אירע פֿײַלן פֿליִען אָן אַ גנאָד,

װי צונגען פֿײַער – אַ פֿלאַם פֿון גאָט!

 

מיט אַלע ימען קען מען ניט די ליבע פֿאַרלעשן,

מיט גרעסטע טײַכן קען מען ניט פֿאַרפֿלײצן.

אַז עמעצער זאָל געבן פֿאַר ליר ליבע – אַלץ:

הן דאָס פֿאַרמעגן, הן זײַן הױז.

מע װאָלט קײן װערט ניט געװען זײַן האַרץ,

מע װאָלט פֿאַרטריבן פֿון דער הײם אַרױס.

 

בײַ אונדז האָט אַ קלײנע שװעסטער,

און זי האָט נאָך קײן בריסט ניט.

װאָס זאָל מען טאָן מיט שװעסטער,

אַז מע װעט איר רעדן אַ שידוך?

 

װען זי װאָלט געװען אַ מױער,

די פּאַלאַצן – װעלן מיר בױען.

װען זי װאָלט געװען אַ טיר,

מיט צעדערברעטער – פֿאַרשפּאַַרן איר.

 

כ׳בין אַ מױער און מײַנע בריסט װי טורעמס,

פֿאַר װעלכע קענען זיך באַדעקן פֿון שטורעמס!

דעמאָלט, אין זײַנע אױגן כ׳װאָלט געװען

דעם קװאַל פֿון גליק – זאָל ער זען.

 

אין בעל־המון האָט געהאַט שלמה אַ װײַנגאָרטן,

און ער האָט אים פֿאַרדונגען מיט זילבער

פֿון אָװנט צום מאָרגן.

 

איך האָב אַן אײגענער גאָרטן און – דו!

דו געהערסט מיר!

נאָר מיר!

נאָר מיר!

די טױזנטער זאָלסט בלײַבן פֿאַר זיך,

נאָר צװײ הונדערט – װאָס היטן דײַנע פֿרוכט.

 

שלמה־המלך:

זאָגן חבֿערים, אַז דײַן קול איז שײן,

זאָלסט אים געבן צו הערן – דײַן חן!

 

שולמית:

לױף, מײַן געליבטער, װי אַ הירש,

נעם און טראָג, אױף די הענט, מיך,

אױף הױכע בשׂמים־בערג,

קײן לבֿנון, װוּ װאַקסן צעדערן.

 

דעם 28סטן מערץ – 12טן אַפּריל פֿון 2005 יאָר

י׳ז ואָדר – ג׳ ניסן תשס״ה – 5765 יאָר

ШИР-hАШИРИМ

 

(Ибэрзэцунг аф йидиш фун Ицик Мейерс)

 

Майя Маннэн

 

Дос эрштэ капитл

 

Хор:

О, Шир-hаширим – дос гезанг фун гезанген

Фун Шлоймэ-hамэйлэхс фун Йерушолайим,

Дэр вос hот дос hарц фун а мэйдл гефанген

Унтэрн клорн шомайим фун Йерушолайим.

 

ôôô

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Ду золст мих цекушн!

Дайн либшафт фаршикерт майн hарц,

Вайл дайн либэ из гешмакер фун вайнэн,

Шуламис:

А сах фройен фаркишефт а номэн фун майн hар,

Нор их, Шуламис, геhэр дир, бин дайнэ.

 

Х’бин дайнэ!

Ну, ци мих цу зих! Их’л лойфн нох дир,

От Шлоймэ мих ин зайн палац арайн, он буше

Ун их вэл тринкен вайн ун зинген зайн шир,

Ун ду вэст мих цертлэн ун кушн.

 

Тэхтэр фун Йерушолайим!

Бин их шварц нор их – шейн

Ви гецелтн ин Кейдор,

Ун ви дэм Шлоймэс форhанген – хэйн.

 

Ир кукт нит аф мир, аз бин их шварц.

Йо, шварц бин их, hот мих фун дэр зун опгебрэнт,

Ир, тэхтэр фун Йерушолайим, зайт эйдэлэр,

Ир лозт ин ру  майн hар,

Вос шлофт эр аф ди hэнт,

Ир золт нит уфвэкн Шлоймэ-hамэйлэх!

 

Ди штифбридэр майнэ с’hобн цекаст аф мир

Ун гемахт ди вайнгертнэр аф опцуhитн,

От дэрфар дэм эйгенэм  вайнгортн ба мир

Эс гит зих нит, нор их вил hобн ун им hитн.

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Ну, зог мир, майн hарц, ву пашесту?

Аф опцуруэн, ву фарбрэйнгсту?

Фар вос мир воглэн ин эйгенэм ланд

Лэбн стадэс фун дайнэ фрайнд?

 

– Ду вэйст нит? Дан гей фар дайнэ шефэлэх,

Гей фустрит нох зейерэ шпурн,

Их вэл дир онтон ди голдэнэ рэйфэлэх,

Ун их’л шейнкен файнэ гепэрлтэ шнурн.

 

Шуламис:

– Бэйс дэр мэйлэх hот гедрэмлт афн hэсэбэт,

Майн hэйм hот дэм гутн дуфт гегебн,

А бинтл квэйтн майнэ брист пуцт ун глэт,

Ба мир – майн гелибтэр,

Фар дэм алц м’кон опгебн!

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

– О, шейн бист, Шуламис, ви шейн,

Дайнэ ойгн – ви тайбэлэх  рэйн.

 

Шуламис:

– Ун ду бист шейн ун шланк,

Бист либлэх мит мир фун ланг.

 

– Эс цертлт дос гроз шпилэрhэйт:

От фар ундз гринэр гелэгер из грейт.

 

– Ди цвайгн фун цедэр из ундзэр дах,

Ун ди ципрэсн зайнэн ундз вах.

Дос цвэйтэ капитл

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Их бин ди лилье фун Шоройн,

С’из энлэх дэм димент ин дайн кройн

 

Зи из эйнцике, ви а ройз, цвишн дэрнэр,

Азой майн гелибтэ цвишн тэхтэр.

 

Шуламис:

Дан, ви ин валд, ан эплбойм,

Ду бист до, цвишн зин, майн тройм.

 

Ин зайн шотн х’hоб либ зицн,

Фар майн кел дайн фрухт из зис

 

Эр hот мих ин вайнhойз гебрахт арайн,

Мир’н фарбрэйнген ди нахт митн вайн

 

Ин зайн гецелт х’фил зих ви унтэр дэр хупэ,

Вайл ибэр коп флатэрт зайн фон – ди либэ.

 

Ир hот hаноэ мит шенстн тройбн-зафт

Вайл бин их кранк фун либшафт.

 

Ун бафришт майн hарц – эс цанкт,

Видэр а мол фун либэ бин их кранк.

 

Зайн линкер hант майн коп шпарт он,

Зайн рэхтэр hант майн лайб циндт он!

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Тэхтэр фун Йерушолайим!

Х’башвэр айх:

Ир вэкт нит зи аф уфцугейн зун фарн тайх!

 

Тэхтэр фун Йерушолайим,

hэрт мих, афн майлн-вайт:

Ир рирт  нит зи он аф цу hобн дос хайес либ ди цайт!

 

Шуламис:

Ди нахт – ин дройсн.

Х’дэрhэр зайн кол.

Эр йогт ви а юнгн hирш ибэр барг, ибэр тол

 

От эр штэйт hинтэр вант,

Х’hоб геhэрт зайнэ трит

Эр кукт бигнейвэ ин фэнцтэр, майн цартэр,

Ун зингт мир фул мит фаргенигн а лид,

Фун дэм, ви геруфн ун гезухт зайн гегартэ.

 

Штэй уф , майн гелибтэ, ун кум аройс,

Кум цу мир фун зайн гецелт аройс

 

Дэр винтэр из авэк, эс регнт нит мэр.

Кум зэн, ви юнге грэзл райст зих фун дэр эрд.

 

Кум зэн, ви дэр файгнбойм блит ун руфт

Дэр вайншток зайн шмэкедикн дуфт.

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Штэй уф, майн гелибтэ, ун кум аройс,

Кум цу мир фун зайн гецелт аройс.

 

Ду золст  онзэн дайн понэм!

Ун мах hэрн дайн кол,

Вайл кишефт мих ун варэмт ви шефэлэхс вол.

 

Штэйт уф, майн Шуламис,

Штэй уф фун дэр бэт!

С’из а цорэ!

Дайн вайнгортн брэхт ун цетрэт.

 

Ир золт ундз кумэн хапн ди фиксэлэх,

Ди фуксн, вос фардорбэнэ аф дайнэ гевиксн.

 

Шуламис:

Их бин зайнэ!

Зайнэ!

Зайнэ!

Ун эр из майнэр!

Нор майнэр

 

Ун вэн дэр тог вэт фарвэйен кил –

С’вэлн зих ди шотнс баhалтн штил.

 

Ду фли цу мир, ви а hирш ибэр гринэм тол,

Ун золст, майн гелибтэр, дэрhэрн майн кол.

Дос дритэ капитл

 

Шуламис:

Ди нахт. Лиг их аф зайн бэтл

Х’зух дэм, вэмэн майн hарц hот либ,

Нор, цум бадойерн, лэбн мих х’hоб гефунэн.

Их’л уфштэйн ун гейн ибэр а штэтл,

Аф цу зухн дэм, вэмэн майн hарц hот либ,

Нор, цум бадойерн, лэбн мир х’hоб гефунэн.

 

Бэшас вэн бин их геганген ибэр штот,

Ди вэхтэрс гэзэн,

Ир зогт мир, ди вэхтэрс, ву майн hарц зайт гевэн?

 

Койм бин их авэк фун зэй балд х’hоб гефунэн

Дэм, вэмэн майн hарц hот либ ун онгенумэн.

 

Дан мир hобн зих генумэн фар ди hэнт

Ун зайнэн гекумэн цу ди эйгенэ вэнт.

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Тэхтэр фун Йерушолайим!

Х’башвэр айх:

Ир вэкт нит зи аф уфцугейн зун фарн тайх!

 

Тэхтэр фун Йерушолайим,

hэрт мих, афн майлн-вайт:

Ир рирт  нит зи он аф цу hобн дос хайес либ ди цайт!

 

Вэр из ди, вос гейт уф ви зайлн фун ройх – мидбэр,

Вос барэйхэрт мит вайрэх ун псомим фун крэмэр?

 

Шуламис:

А варэ махт, эс кумт Шлоймэ-hамэйлэх, майн hар!

Арум зайн трогбэт мит швэрдн – гварн шебэгварн.

 

Фун цедэр Лэвонэнс hот дэм Шлоймэс бэт гемахт,

Мит либшафт ди бапуцунг т’ин им гемахт

 

Тэхтэр фун Циен!

Гейт аройс ун кукт аф Шлоймэ-hамэйлэх.

Вос бакройнт, ин тог фун дэр хасэнэ фрэйлэхэ.

Дос фэртэ капитл

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

О, ви бисту шейн, майн гетрайе, ви шейн,

Дайнэ ойгн ви тойбн – рэйн ун молэ-хэйн.

 

Дайнэ шварце крайзлэх фун дайн коп,

Ви шефэлэх, вос нидэрн фун Гилод-барг ароп

 

Ви файнэ шефэлэх – дайнэ цейн – шайнэн фундэрвайт

Ви умойсгелошэнэ файерн фун дэр цайт.

 

Дайнэ липн – hэйс ун фул мит файер-флам,

Дайн мойл, ви зафт фун милгройм – зис ун молэ-там.

 

Дайн hалдз – ви Довидс турэм – фэст ви штолц,

Дайнэ брист – ви а цвилинг hиршэлэх ин а тол.

 

С’из ди цайт ун дэр тог фарвэйет кил –

С’баhалтн зих ди шотнс индэрштил.

 

Их вэл гейн аф ди псомим-бэрг, индэрвайт,

Дортн hимл из кемой рэйн ви майн шейнhайт.

 

Кум мит мир, майн калэ, фун Лэвонэн кум гих авэк,

С’из гефэрлэх! Дэр лэйб hот дайнэ шпурн бамэркт.

 

Ду, майн швэстэр, hост майн hарц гефанген,

Фаркишефт мит эйн кук ун зайнэ гезанген.

 

Ду, майн калэ, hост гефанген майн hарц,

Гефанген мит гепэрлтн шнур афн hалдз.

 

Дайн либшафт из hэйс ун гешмакер нох фун вайн,

Фун дайнэ липн, майн калэ, трифт hоник арайн.

 

Милх ун hоник флист унтэр дайн цунг,

Дайнэ клэйдэр шмэкн митн юнгн фрилинг.

 

Бист а гортн, майн швэстэр, фархасмэт аф а шлос,

Бисту а брунэм, майн калэ, фархасмэт, вэн х’шлоф.

 

Ви дэр файгнбойм фул мит фрухт, бисту шланк,

Дэр квал ин дайн гортн –

Брунэм фун васэрн фун дэр ланг.

 

Дэр хор:

Дэр винт фун цофн!

Дэр винт фун дорэм!

Брэйнгт ир аф дэр ойсгетрикнтэр эрд дэм штурэм!

 

Бафришт ир мит рэгн тол ун барг,

Дан, с’вэлн зайн фул мит дуфт – гринварг.

 

Шуламис:

Зол кумэн, майн гелибтэр, ин майн гортн арайн,

Ун зол им мит зисэ пэйрэс фаршикэрт зайн.

Дос финфтэ капитл

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Швэстэр, майн калэ,

Ин майн гортн бин их гекумен,

Майн мирэ мит псомим – геклибн,

Майн сот мит hоник – гегесн,

Майн вайн мит милх – гетрункен,

Лозт ир эсн, хавэйрим, тринкен,

Лозт ир баройшн, хавэйрим, вос гефунэн.

 

Шуламис:

Тифэ нахт. Их шлоф, нор майн hарц из вах

Х’hэр дэм кол фун майн гелибтн,

Вос клапт зих ин майн тир.

“Эфн мир, майн калэ, майн тойб!

Вайл майн коп бадэкт мит гедихтн той,

Майнэ локн – мит тропн фун дэр нахт”.

 

Х’hоб майн hэмдл ойсгетон –

Вос зол их видэр эс онцутон?

Х’hоб гевашн майнэ фис –

Вос зол их видэр зэй ойсцушмирн?

Ун hот гецаплт зайн шотн,

Дурх а шпэлтл дэрлангт

Майн гелибтэр зайн hант

Ун алэ майнэ эйврим,

hобн фибэрдик гебрумт.

 

Бин их уфгештанэн аф цу эфэнэн майн гелибтн

Ун фун майнэ hэнт hобн мирэ гетрифт,

Ун фун майнэ фингер зайнэн герунэн,

Герунэн мит мирэ аф ди клямкес фун ригл.

 

Их hоб геэфнт ди тир майн гелибтн,

Нор майн гелибтэр из фаршвундн – авэк –

Майн hарц из ойс аз hот эр герэдт майн гетрайер.

Их hоб им эргец нит гефунэн, аз х’hоб гезухт,

Ун кейнэр геэнтфэрт мир нит, аз х’hоб им геруфн.

 

hобн мих гетрофн ди вэхтэрс, hитн ди мойерн,

Ун зайнэн аф мир бафалн ви бэйзэ hинт,

hобн зэй мих гешлогн ун фарвундэт,

Гепайникт ун аропгенумэн майн бадэк,

Ди вэхтэрс, вос hитн ди мойерн ун гейен авэк.

Тэхтэр фун Йерушолайим!

Х’башвэр айх:

Вэн ир вэт трэфн им – золт им зогн,

Аз фун либэ бин их швах ун лэйг афн вогн,

Аз фун либэ бин их кранк ун варт нор им.

Их варт нор им!

Нор им!

Нор им!

 

Дэр хор:

Зог ундз, Шуламис, аф а шайлэ:

Фрэг ундз, вэлхэ hот эр майлэс?

Вос из шенэр дайн гелибтэр

Фун алэ гелибтэ?

Вос грод эр – дайн ойсдэрвэйлтэр?

 

Шуламис:

Майн гелибтэр из шейн ун ройт,

Эс гит нит бэсэр фун тойзнтэр ди фон!

Зайн коп hот базоймт мит гинголд,

Зайнэ кучерн крайзн зих ум ви шварце робн,

Зайнэ ойгн ви ойсгебодэнэ тойбн,

Ин а квал фун милх, вос айнгезэцт ин фулн.

Зайнэ бакн – бэйтн псомим ун гевирцн,

Зайнэ липн – лильес ун ройзн,

Вос гибн фун зих флисике мирэ аройс.

Зайнэ hэнт ви а голд, бапуцт мит топазн,

Зайн бойх ви фун hэлфандбэйн –

Фэст ун розлэх-вайс.

Зайнэ шейнклэн – мирмл-зайлн

Мит ди фис гилдэрнэ

Зайн блик из дэрhойбм аф Лэвонэн-барг ди цедерн.

Зайн гумэн из молэ-там, а зискейт,

Ун эр из ин ганцн а глустикейт.

От аза из майн хавэр – майн гелибтэр,

Майн хавэр, вос ин мих фарлибт – эр,

Тэхтэр фун Йерушолайим!

Дос зэкстэ капитл

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

– О, шенстэ Шуламис!

Зог ундз, ду – пэрл ин мэйлэхс шнур,

Ву из нэлэм дайн гелибтэр?

Ун мир вэлн им зухн аф зайнэ шпурн –

Ун гефинэн дайн гелибтэр

 

Шуламис:

– Майн гелибтэр из гекумэн

Ин прахтикн гортн цу зих,

Аф опцуклайбн ди шенстэ блумэн

Ун пашен нор фар мир!

Фар мир!

 

Их бин зайнэ!

Зайнэ!

Зайнэ!

Ун эр из майнэр!

Нор майнэр

 

Ди шефэлэх пашет эр ун hит,

Эр пашет нор фар мир!

Фар мир!

Ун х’hэр им зайн фаркишэфтэ лид:

Вос трахт нор фар мир!

Фар мир!

 

– Ду бист ви Тирцэ аза шейн,

Ви Йерушолайим – молэ-хэйн.

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Нит кук аф мир, Шуламис, нит кук

Вайл лозт мих нит гемах дайн блик

 

Дайнэ шварце крайзлэх фун дайн коп,

Ви цигелэх, вос нидэрн барг-ароп.

 

Ви файнэ шефэлэх – дайнэ цейн,

Дайнэ цейн зайнэн молэ-хэйн!

 

Дайнэ бакн ви hэлфтлэх фун милгройм,

Вос фарэйтлт унтэр дайнэ крайзлэх.

Их фил зих ви ин хэйнэвдикн тройм,

Ун тут а бри майн блут ин майн hарц

 

Х’hоб фройен фил, зайнэн кэмой ви голд,

Ун х’hоб пилекшим ун мэйдлэх он а цол.

Нор зи из эйнцике! – Майн тойб!

Зи из либлэхэ ба зайн мутэр.

Фун алэ малкэс – тойзнтн лойбн,

Аз hобн зэй дэрзэн ир.

 

Вэр из ди, вос шайнт мит штралн фун кайор?

Ун вэр из шейн ви ди лэвонэ зойбэр-клор?

 

Вэр из дрэйст ун гройзам мит шейнhейт – вэр,

Глайх ви а махнэ, мит фонэн ун гевэр?

 

Шуламис:

Их hоб фриморгн генидэрт фун дэм барг –

Ин нисгортн аф цу бакукн ин тол – гринварг.

 

Аф цу бакукн, ви дэр вайншток блит,

Ун дэр эйлбэрт ун милгройм из ин цвит.

 

Х’вэйс нит дэрфун майн мэйдлше hарц

hот геhэрт цу грэстэ фирштн ун hарн.

Дос зибэтэ капитл

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Кер зих ум, Шуламис, кер зих ум,

Бист майн рум, х‘бэт дих, кер зих ум.

 

Мир вилн онцузэн аф дих, Шуламис, ви танцст,

Дайн танц, зогт мэн, ви ин hимл а блиц гланцт.

 

О, ви шейн дайнэ фис ин ди сандалн. О, тохтэр!

Дайнэ лэндн – рунд, ви шафунг фун кинстлэр.

 

Дайн нопл – а бэхэр вайн, вос шепт нит ойс,

А hойфн вэйц, вос бадэкт мит лильес – дайн бойх.

 

Дайнэ брист – ви а цвилинг hиршэлэх ин а тол,

Дайнэ ойгн – hейсэ квалн, ба мэйлэхдике тойерн.

 

С’из нох шенэр фун дэм Кармэл-барг – дайн коп,

Ин ди крайзлэх hосту зих мэйлэх фаркохт.

 

О, ви хиэсдик, ду бист, ви шейн,

Зайн тайнэг шейнк мир, шейнк…

 

Дайн шталт из шланк ви дэр тэйтлбойм,

Дайнэ брист – hэйнглэх мит райфэ тройбн.

 

Х’вэл индэрhэйх цу дайнэ брист – цвайгн аруф,

Ун зол фанген майн hарц фун дих дэм эпл-дуфт.

 

Дайнэ липн – зис ун цартэр, глайх ви вайн,

Вос флист ин майлэр фун ди гематэртэ арайн.

 

Шуламис:

Их геhэр дих, их – дайнэ!

Дайнэ!

Дайнэ!

Ун цу мир вэндт либэ ун хэйшек зайн.

 

Кум, майн гелибтэр, кум ин фэлд арайн,

Аф цу нэхтикн ин вилдгроз, ин фэлд арайн.

 

Фриморгн, мир вэлн зайн ин гортн арайн,

Аф цу бакукн, ви – шейн алц ин сод арайн.

 

Аф цу бакукн, ви дэр вайншток блит,

Ун дэр эйлбэрт ун милгройм из ин цвит.

 

Фрише фрухт из молэ-там лэбн ундзэр тир –

Их hоб цугегрэйт фар майн гелибтн, фар дих.

Дос ахтэ капитл

 

Шуламис:

О, вэн ду волст майн брудэр гевэн,

Вос hот гезойгн пункт ви их майн мутэрс бруст.

Их волт багегнт, шпацирт мит дир ун hэйс гекушт

Аф ди гасн фун Йерушолайим волтн мир фарбрахт

Цузамэн ун кейнер волт мих нит фарахт.

 

Их волт дих гефирт ун гебрахт

Ин мутэрс hойз, мит а штройенэм дах.

 

Ду волст гелэрнт мих зайн висн,

Х’волт дих мэхабэд гевэн мит нис,

 

Ун х’волт гештилт дэм доршт мит либшафт,

Мит шейнэм вайн ун милгройм-зафт.

 

Унтэр майн коп – зайн линке hант.

Мих нэмт арум - дайн рэхтэ hант.

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Тэхтэр фун Йерушолайим!

Х’башвэр айх:

Ир вэкт нит зи аф уфцугейн зун фарн тайх!

 

Тэхтэр фун Йерушолайим,

hэрт мих, афн майлн-вайт:

Ир рирт  нит зи он аф цу hобн дос хайес либ ди цайт!

 

Вэр из ди, вос гейт уф ви зайлн фун ройх – мидбэр,

Ун шпарт зих он аф ир гелибтн, аф ир хавэр, вэр?

 

Унтэрн шотн фун эплбойм х’hоб дих уфгевэкт,

Аз бин их гезесн ба дих гемидт фун дэм вэг,

Вэн х’hоб зайнэ шефэлэх гефитэрт,

Дортн, ву из дих геборн дайн мутэр.

 

Лэйг мих, ви а хойсэм, аф дайн hарц!

Вайл ди либэ фун тойт из штарк!

 

Ун ви дэр генэм из гройзам ун блинд,

Ди эйфэрзухт из а гройсэ зинд.

 

Ирэ файлн флиэн он а гнод,

Ви цунген файер – а флам фун Гот!

 

Мит алэ ямен кен мэн нит ди либэ фарлэшн,

Мит грэстэ тайхн кен мэн нит фарфлэйцн.

Аз эмецер зол гебн фар либэ,- алц:

hэйн дос фармэгн, hэйн зайн hойз,

Мэ волт кейн вэрт нит гевэн зайн hарц,

Мэ волт фартрибн фун дэр hэйм аройс.

 

Ба ундз hот а клэйнэ швэстэр,

Ун зи hот нох кейн брист нит.

Вос зол мэн тон мит швэстэр,

Аз мэ вэт ир рэдн а шидэх?

 

Вэн зи волт гевэн а мойер,

Ди палацн – вэлн мир бойен.

Вэн зи волт гевэн а тир,

мит цедэр-брэтэр – фаршпарн ир.

 

Х’бин а мойер ун майнэ брист ви турэмс,

Фар вэлхэ кенэн зих бадэкн фун штурэмс!

Дэмлт, ин зайнэ ойгн х’волт гевэн

Дэм квал фун глик – зол эр зэн.

 

Ин Бал-hамойн hот геhат Шлоймэ а вайнгортн,

Ун эр hот им фардунген мит зилбэр

Фун овнт цум моргн.

 

Их hоб ан эйгенэр гортн ун – ду!

Ду геhэрст мир!

Нор мир!

Нор мир!

Ди тойзнтэр золст блайбн фар зих

Нор цвей hундэрт – вос hитн дайнэ фрухт.

 

Шлоймэ-hамэйлэх:

Зогн хавэйрим, аз дайн кол из шейн,

Золст им гебм цу hэрн – дайн хэйн!

 

Шуламис:

Лойф, майн гелибтэр, ви а hирш,

Нэм ун трог, аф ди hэнт, мих

Аф hойхэ псомим-бэрг,

Кейн Лэвонэн, ву ваксн цедэрн!

 

Дэм 28стн мэрц – Дэм 12тн април фун 2005 йор

י׳ז ואָדר – ג׳ ניסן תשס״ה – 5765 יאָר

ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ

 

(Перевод на идиш: Ицик Мейерс)

 

Майе Манн

 

Глава первая

 

Хор:

О, Шир-hаширим – Песнь Песней

Царя Соломона – царя Иерусалима,,

Того, который пленил сердце девушки

Под ясным небом  Иерусалима.

 

ôôô

 

Соломон:

Ты поцелуй меня!

Твоя любовь пьянит моё сердце,

Ибо твоя любовь вкуснее всех вин,

Суламифь:

Многих жён заворожило имя моего господина,

Только я, Суламифь, принадлежу тебе, я – твоя.

 

Я – твоя!

Ну, влеки меня к себе! Я побегу за тобой,

Вот Соломон позвал меня во дворец свой, без смущения,

И я буду пить вино и петь твою песню,

А ты будешь ласкать и целовать меня.

 

Дщери иерусалимские!

Я черна, но я красива

Как шатры в Кидаре,

И как занавесы Соломоновы – прекрасна.

 

Вы не смотрите на меня, я - черна,

Да, я – черна, меня солнце опалило,

Дщери иерусалимские, вы – благородны,

Оставьте в покое моего господина,

Спящего на руках,

Не будите Царя Соломона!

 

Сыновья моей матери разгневались на меня

И поставили виноградники стеречь,

Вот поэтому своего виноградника у меня

Не имеется, но я хочу его иметь и стеречь.

 

Соломон:

Ну, скажи мне, моя душа, где пасешь?

И где проводишь время, когда отдыхаешь?

Зачем мне скитаться на родней земле,

Подле стад твоих друзей?

 

– Ты не знаешь? Тогда иди за своими овцами,

То иди по их следам.

Я одену тебя в золотые серёжки,,

И подарю прекрасные жемчужные ожерелья.

 

Суламифь:

– Доколе царь дремал в ложе,

Моё жилище благовониями издавало,

Пучок мирровый мои груди украшает и гладит

У меня – мой возлюбленный,

За это можно всё отдать!

 

Соломон:

– О, ты прекрасна, Суламифь, прекрасна,

Твои глаза – как голубки чисты.

 

Суламифь:

– А ты прекрасен и строен

Ты любезен со мной издалека.

 

– Нежится играючи трава,

Вот для нас готова зелёная постель.

 

– Ветви кедра – наша крыша,

А кипарисы нам – защита.

Глава вторая

 

Соломон:

Я – лилия Саронская,

Подобно алмазу в твоей короне.

 

Она – единственная, как роза с шипами,

Так моя возлюбленная между дочерьми.

 

Суламифь:

Тогда, как в лесу, яблоня,

Ты – здесь, между сыновей, моя мечта.

 

В его тени люблю сидеть,

Для моей гортани сладок его плод.

 

Он ввёл меня в дом пира,

И мы будет проводить время с вином.

 

В его шатре чувствую как под хупой,

Ибо над головой реет его знамя – любовь!

 

Усладите меня прекраснейшим виноградным соком,

Ибо я больна от любви.

 

И освежите моё угасающее сердце,

Снова от любви я больна.

 

Его левая рука мою голову подпирает,

Его правая рука мой живот ласкает!

 

Соломон:

Дщери иерусалимские!

Я заклинаю вас:

Не будите её, пока поднимется солнце за рекой!

 

Дщери иерусалимские,

Слушайте меня издалека:

Не трогайте её, пока ей будет приятно время!

 

Суламифь:

Ночь на дворе.

Слышу я его голос.

Несётся  подобно юному оленю через горы и долины.

 

Вот он стоит за стеной,

Я услышала его шаги,

Он смотрит украдкой в окно, мой нежнейший.

И поёт мне, полной наслаждением, песню,

О том, что звал и искал свою вожделенную.

 

Соломон:

Встань, моя возлюбленная, и выйди,

Выйди ко мне из шатра своего.

 

Зима прошла, дождь не льётся больше.

Посмотри, как юная трава рвётся из-под земли.

 

Посмотри, как смоковница цветёт и зовёт

Виноградная лоза душистым благовонием.

 

Встань, моя возлюбленная, и выйди,

Выйди ко мне из шатра своего.

 

Покажи своё лицо!

И дай услышать голос твой,

Ибо он чарует и согревает как овечья шерсть.

 

Встань, моя Суламифь,

Встань с постели!

Беда!

Твой сад поруган и потоптан.

 

Ловите нам лисят,

И лис, осквернивших твоих растения.

 

Суламифь:

Я – его!

Его!

Его!

А он мой!

Только мой!

 

И когда день подует прохладой –

Тихо скроются тени.

 

Ты лети ко мне, как олень через зелёную долину,

И услышь, мой возлюбленный, мой голос.

Глава третья

 

Суламифь:

Ночь. Лежу я на своём ложе.

Ищу того, который моей душе мил,

Но, к сожалению, возле себя я не нашла.

Я встану и пойду через город,

Чтобы найти того, который моей душе мил,

Но, к сожалению, возле себя я не нашла.

 

Когда я шла по городу,

Увидела стражников,

Вы скажите мне, стражники, где – Сердце моё?

 

Едва я ушла от них я нашла,

Того, который моей душе мил,

 

Тогда мы взялись за руки

И пришли к родным стенам.

 

Соломон:

Дщери иерусалимские!

Я заклинаю вас:

Не будите её, пока поднимется солнце за рекой!

 

Дщери иерусалимские,

Слушайте меня издалека:

Не трогайте её, пока ей будет приятно время!

 

Кто та, восходящая как столбы дыма, из пустыни,

Окуриваемая благовониями и ароматами торговца?

 

Суламифь:

Расступитесь, идёт царь Соломон – мой господин!

Вокруг его одра с мечами сильные из сильных..

 

Из ливанского кедра одр Соломона сделан,

С любовью сделано убранство в нем.

 

Дщери Сиона!

Выходите и смотрите на царя Соломона,

Коронованного, в день весёлой свадьбы.

Глава четвёртая

 

Соломон:

О, как прекрасна, ты, моя верная, как прекрасна,

Твои глаза как голуби чисты и прелестны.

 

Твои чёрные локоны с головы,

Как овцы, спускающиеся с горы Галаад.

 

Как прекрасные овцы – твои зубы – светят издалека,

Как негасимые огни времени.

 

Твои губы горячи и наполнены огнём,

Твой рот как гранатовый сок сладок и приятен.

 

Твоя шея как башня Давида крепка как сталь.

Твои груди как пара оленят в долине.

 

Наступило время и день подул прохладой –

Исчезают тени в тишине.

 

Я пойду далеко, на бальзамические горы,

Там где чистое небо подобно моей красоте.

 

Иди со мной, моя невеста, из Ливана быстро уходи.

Опасно! Лев твои следы заметил.

 

Ты, моя сестра, пленила моё сердце,

Заколдовала с одним взглядом и своими песнями.

 

Ты, моя невеста, пленила моё сердце,

Пленила жемчужным ожерельем на шее.

 

Твоя любовь горяча и вкуснее вина,

С твоих уст, моя невеста, течёт мёд.

 

Молоко и мед течёт под твоим языком,

Твои одежды пахнут юной весной.

 

Ты – сад, моя сестра, запертый на замок,

Ты – кладезь, моя невеста, запертый, когда я сплю.

 

Как смоковница с плодами – ты стройна,

Источник в твоём саду –

Кладезь далёких вод.

 

Хор:

Ветер с севера!

Ветер с юга!

Принесите на высохшую землю бурю!

 

Освежите дождём горы и долины,

Тогда, наполнятся благовонием зелень.

 

Суламифь:

Пусть придёт, мой возлюбленный, в мой сад,

И пусть опьяняют его сладкие плоды.

Глава пятая

 

Соломон:

Сестра, моя невеста,

В мой сад я пришёл.

Моей мирры с благовониями собрал,

Моих сот с мёдом поел,

Моего вина с молоком выпил.

Кушайте, друзья, пейте,

Насыщайтесь, друзья, найденным.

 

Суламифь:

Глубокая ночь я сплю, но моё сердце бодрствует.

Слышу голос моего возлюбленного,

Что стучится в мою дверь.

“Открой мне, моя невеста, моя голубка!

Ибо моя голова покрыта густой росой,

Мои локоны покрыты каплями ночи”.

 

Я сняла с себя хитон –

Что снова я должна его одеть?

Я вымыла свои ноги –

Что снова я должна их марать?

И задрожала его тень,

Через щель протянул

Мой возлюбленный свою руку,

И внутренность моя,

Взволновались.

 

Я встала, чтобы открыть моему возлюбленному

И с рук моих капала мирра

И с моих пальцев текла,

Текла мирра на ручки замка.

 

Я открыла дверь моему возлюбленному,

Но мой возлюбленный исчез прочь –

Моей души не стало, когда он говорил, мой верный.

Я нигде не находила его, когда искала,

И никто мне не отвечал, когда я звала его.

 

Встретила стражников, стерегущие стены города,

И на меня напали они как злые собаки.

Они избили меня и изранили меня.

Обидели и отняли мое покрывало,

Стражники, стерегущие стены города,

Дщери иерусалимские!

Заклинаю вас:

Если встретите его, то скажите ему,

Что от любви я слаба и лежу на телеге,

Что от любви я больна и жду только его.

Я жду только его!

Только его!

Только его!

 

Хор:

Ответь нам, Суламаифь, на вопрос,

Ответь нам, какие у него достоинства?

Чем прекраснее твой возлюбленный

Из всех возлюбленных?

Почему именно он твой избранник?

 

Суламифь:

Мой возлюбленный прекрасен и румян,

Нет лучше его из тысячи знамён!

Его голова обшита позолотой,

Его кудри вьются как чёрные вороны,,

Его глаза как выкупанные голуби

В ручье молока, посаженые в удовольствие.

Его щеки – гряды ароматных благовоний,

Его губы – лилии и розы,

Источающие текучей миррой.

Его руки как золото, украшенное топазам.

Его живот подобно слоновой кости –

Крепкое и розоватое,

Голени его – мраморные столбы

С золотыми подножками.

Его взгляд величав, как ливанские кедры.

Его уста, приятны и сладостны,

И он весь – любезность.

Вот такой мой друг, мой возлюбленный,

Мой друг, что в меня влюблён,

Дщери иерусалимские!

Глава шестая

 

Соломон:

– О, прекраснейшая Суламифь!

Скажи нам, жемчужина в царском ожерелье.

Куда исчез твой возлюбленный?

И мы будет искать его по следам его –

И найдём твоего возлюбленного.

 

Суламифь:

– Мой возлюбленный пришёл

В роскошный сад к себе,

Чтобы собрать прекраснейшие цветы,

И пасти только для меня!

Для меня!

 

Я – его!

Его!

Его!

А он мой!

Только мой!

 

Пасёт овец и стережёт их,

Он пасёт только для меня!

Для меня!

А я слушаю его зачарованную песню:

Придуманную только для меня!

Для меня!

 

Соломон:

– Ты прекрасна как Фирца,

Как Иерусалим прелестна.

 

Не смотри на меня, Суламифь, не смотри,

Ибо не даёт мне покоя твой взгляд.

 

Твои чёрные локоны твоей головы,

Как овечки, спускающиеся с горы.

 

Как прекрасные овечки – твои зубы,

Твои зубы очень прелестны!

 

Твои щёки как половинки граната,

Зардевшие под твоими локонами,

Я чувствую себя как в очаровательном сне,

И кипит моя кровь в душе моей.

 

У меня много жён, подобных золоту,

И наложниц и девушек – не счесть.

Только она единственная! Моя голубица!

Она любимая у своей матери.

От всех цариц – тысячи хвалений,

Когда увидели её.

 

Кто та, блистающая лучами рассвета?

И кто прекрасна как луна, что подобна серебру?

 

Кто смела и грозна красотой – кто,

Подобна войску со знамёнами и оружьем?

 

Суламифь:

Рано утром я спустилась с гор –

В ореховый сад, чтоб увидеть зелень в долинах.

 

Чтоб увидеть, как цветёт виноградная лоза,

И оливу и гранат в цвету.

 

Не знаю, отчего моё девичье сердце,

Слушала великих князей и господ.

Глава седьмая

 

Соломон:

Вернись, Суламифь, вернись,

Ты – моя слава, прошу тебя, вернись.

 

Мы хотим на тебя взглянуть, Суламифь, как ты танцуешь,

Твой танец, говорят, как в небе блистает молния.

 

О, как прекрасны твои ноги в сандалиях! О, дочь!

Твои бёдра круглы, как творение художника.

 

Твой пупок – бокал вина, что не иссякает.

Ворох пшеницы, укрытые лилиями – твой живот.

 

Твои груди как пара оленят в долине.

Твои глаза – горячие пруды, возле царских ворот..

 

Твоя голова прекраснее, как гора Кармель.

В локоны ты увлекла царя.

 

О, как привлекательна, ты, как прекрасна,

Своё наслаждение – подари мне, подари…

 

Твой стан строен, как пальма,

Твои груди – грозди спелого винограда.

 

Я поднимусь наверх к твоим грудям,

И пусть влечет моё сердце от тебя ароматов яблони.

 

Твои губы сладки и нежнее вина,

Текучего в рот утомлённых.

 

Суламифь:

Я принадлежу тебе, я твоя!

Твоя!

Твоя!

И ко мне обращена любовь и желание его.

 

Приди, мой возлюбленный, в поле,

Чтобы ночевать в бурьяне, в поле.

 

Раним утром, мы войдём в сад,

Чтобы увидеть, как прекрасно всё в саду.

 

Чтоб увидеть, как цветёт виноградная лоза,

И оливу и гранат в цвету.

 

Свежие плоды очень приятны возле наших дверей,

Я приготовила для моего возлюбленного, для тебя.

Глава восьмая

 

Суламифь:

О, если бы ты был моим братом,

Сосавший, точно, как я грудь моей матери.

Я встречалась бы, гуляли бы с тобой и горячо целовались

На улицах Иерусалима, время проводили бы

Вместе и никто не презирал бы меня.

 

Я бы повела и привела тебя

В дом матери, с соломенной крышей.

 

Ты учил бы меня своей мудрости,

А я бы угощала тебя орехами.

 

И удалила бы жажду любовью,

С прекрасным вином и гранатовым соком.

 

Под моей головой – его левая рука,

Меня обнимает  его правая рука.

 

Соломон:

Дщери иерусалимские!

Я заклинаю вас:

Не будите её, пока поднимется солнце за рекой!

 

Дщери иерусалимские,

Слушайте меня издалека:

Не трогайте её, пока ей будет приятно время!

 

Кто та, восходящая как столбы дыма, из пустыни,

И опирается на своего любимого, на своего друга, кто?

 

Суламифь:

Под тенью яблони я тебя разбудила,

Когда сидела возле тебя, устав от дороги,

Когда я своих овец пасла,

Там, где тебя родила твоя мать.

 

Положи меня, как печать, на сердце твоё!

Ибо любовь сильнее смерти!

 

И как ад страшна и слепа,

Ревность – большой грех.

 

Её стрелы летят без милости,

Как языки пламени – Б-жье пламя!

 

Всеми морями невозможно любовь погасить,

Великими реками невозможно залить.

Если б кто-то дал за любовь всё:

И имущество, и свой дом,

То не стоил бы сердца твоего,

То изгнали бы его из дома.

 

У нас есть младшая сестра,

А у неё ещё нет груди.

Что будем делать с сестрой,

Когда будем сватать её?

 

Если бы она была стеной,

Палаты бы построили.

Если бы она была дверью,

Кедровыми досками обложили бы её.

 

Я – стена, а мои груди как башни,

За которыми можно укрыться от бурь!

Тогда я была бы в его глазах,

Источником счастья.

 

В Ваал-Гамоне Соломон имел виноградник,

И сдавал в наём за серебро

С вечера до утра.

 

У меня есть собственный сад и это – ты!

Ты принадлежишь мне.

Только мне!

Только мне!

Тысячи оставляй для себя,

Но двести для тех, кто стережет твои плоды.

 

Соломон:

Говорят друзья, что твой голос прекрасен,

Дай услышать его – твою прелесть!

 

Суламифь:

Беги, мой возлюбленный, как олень,

Возьми и неси меня на руках,

На высокие бальзамические горы,

В Ливан, где растут кедры!

 

28-го марта – 12-го апреля 2005 года

17-го дня месяца Адар-бет – 3-его дня месяца Нисан 5765 года